Это смертное тело - Джордж Элизабет

— Как — так? Как, по-вашему, я должна ее держать?

Он сунул руку в карман и вытащил носовой платок.

— Вот. Дайте ее мне.

В голове у Беллы загудели тревожные колокола. Она вдруг вспомнила разные подробности, и главным из них был тест на беременность. Этот зловещий факт выстраивался в одну линию с другими: все предыдущие помолвки ди Фацио, ссора Паоло с Джемаймой и то, что именно он привел Джемайму к ней в дом… Наверняка было и еще что-то, только сейчас Белла не могла собрать мысли в порядок, потому что смотрела на его лицо. Никогда еще она не видела Паоло таким взволнованным.

— Это вы ее туда положили? — спросила она. — Засунули в контейнер «Оксфам», а сейчас строите из себя невинного. Но вы меня не проведете, Паоло.

— Я? — спросил он. — Да вы с ума сошли! Зачем бы мне понадобилось класть сумку Джемаймы в контейнер «Оксфам»?

— Мы оба знаем ответ на этот вопрос. Это отличное место, чтобы спрятать сумку. Прямо здесь, у дома.

Она понимала, как мог бы сработать этот план. Никто не догадается искать сумку так далеко от места, где была убита Джемайма, а если кто-нибудь и найдет ее случайно — вот как она сейчас, — то легко объяснит это так: Джемайма сама ее выбросила, и неважно, что в ней лежали все ее нужные вещи! Но если никто не обнаружит сумку до того, как контейнер отправится по своему маршруту, то это еще и лучше.

Содержимое контейнера вынут через несколько месяцев после смерти Джемаймы. Сумка поступит в благотворительный магазин. К тому времени никто не будет знать, откуда она появилась, никто не вспомнит о смерти в Стоук-Ньюингтоне. Никто не подумает, что сумка имеет отношение к убийству. Умно он все рассчитал, подумала Белла.

— Вы думаете, что это я прикончил Джемайму? — спросил Паоло. — Думаете, я ее убил? — Он взмахнул рукой над головой. Белла уже знала, что этот жест у него означает гнев. — Pazza donna![59] Зачем бы мне понадобилось убивать Джемайму?

Белла прищурилась. Ди Фацио выглядел очень убедительно. Да разве трудно ему, при его-то пяти, пятнадцати или пятидесяти помолвках с женщинами, которые его бросали, и почему? Видно, с мистером ди Фацио что-то не так. Что он с ними делал? Чего он от них хотел? Или того лучше: что они о нем узнали?

Он сделал к ней шаг.

— Миссис Макхаггис, по крайней мере, давайте…

— Не надо! — Она попятилась. — Стойте там, где стоите. Если пошевельнетесь, я стану кричать. Я вас таких знаю!

— Таких? Что это за «такие»?

— Нечего разыгрывать передо мной невинность.

— Тогда у нас с вами проблема, — вздохнул ди Фацио.

— Какая? Почему? Не старайтесь меня перехитрить.

— Мне нужно войти в дом, — сказал он. — Я не смогу этого сделать, пока вы не освободите мне дорогу.

Он положил платок в карман. До этого момента он держал его в руке, и Белла знала, что он хотел стереть с сумки отпечатки пальцев, потому что он же не дурак, да и она не дура. Он, видно, понял, что она догадывается о его намерениях, и сдался.

— Я оставил в комнате бланк почтового перевода, мне надо отослать его в Сицилию. Я хочу его взять, миссис Макхаггис.

— Я вам не верю. Вы могли бы отослать его сразу, как только купили.

— Да. Мог бы. Но я хотел написать еще и сообщение. Можете сами взглянуть. Миссис Макхаггис, вы глупо себя ведете.

— Не надо со мной играть, молодой человек.

— Сами подумайте: ваши предположения бессмысленны. Если убийца Джемаймы живет в этом доме, как вы, кажется, думаете, то здесь найдутся места и получше, чтобы спрятать эту сумку. Вы не согласны?

Белла молчала. Он пытался ее запутать. Так всегда поступают убийцы, когда их припирают к стенке.

— Если уж честно, то я думал, это Фрейзер ответствен за то, что случилось, но сумка…

— Не смейте обвинять Фрейзера!

Убийцы всегда так поступают. Они стараются обвинить других, отвести от себя подозрение. Да, он, черт возьми, не дурак.

— …сумка ставит все с ног на голову. Потому что если Фрейзер убил ее, то зачем ему брать с собой сумку и класть в контейнер с мусором у дома, в котором он живет?

— Это не мусор, — глупо возразила Белла. — Это предназначено для дальнейшего использования. Я не позволю вам называть это мусором. Все потому, что люди не думают о вторичной переработке отходов. А если мы начнем об этом заботиться, то спасем планету. Разве вы этого не понимаете?

Он поднял глаза к небу. Белле показалось, что в этот момент он стал похож на святого мученика с картины. Все потому, что он темноволосый и смуглый итальянец, а большинство замученных святых были итальянцами. А если уж на то пошло, может, он вовсе и не итальянец? Может, он им только притворяется? Господи, ну что творится у нее в голове? Неужели от ужаса у нее началось помрачение рассудка? Да, так, наверное, и бывает. Хотя, подумала Белла, особенного ужаса она не испытывает, не то что раньше.

— Миссис Макхаггис, — спокойно сказал Паоло, — давайте подумаем: может, кто-то другой положил сумку Джемаймы в этот контейнер?

— Смешно. Зачем бы кому-то другому понадобилось…

— А если кто-то другой положил ее туда, то кто это может быть? Может, этот человек хочет свалить вину на кого-то из нас?

— Есть только один человек, на которого можно подумать, мой мальчик, и этот человек — вы.

— Это не так. Разве не понимаете? Наличие этой сумки бросает подозрение и на вас. А также на меня — по крайней мере, в ваших глазах, — и на Фрейзера.

— Вы хотите снять с себя вину! Я вам сказала, чтобы вы этого не делали. Я сказала…

И вдруг на нее снизошло озарение: тихие бормотания о темноте, ночи, солнце и зле; молитвы и дымящаяся зеленая сигара….

— О господи, — пробормотала Белла.

Она отвернулась от Паоло и, пошарив руками, нашла дверь. Если он и вошел за ней в дом, Белле это было неважно.

— Думаю, лучше всего вызвать специалиста из «Кристи». Пусть посмотрит, — предложил Сент-Джеймс. — Или пригласить кого-нибудь из Британского музея. Ты ведь можешь взять это из лаборатории?

— Я не имею права принимать такое решение, — сказал Линли.

— А! Новый суперинтендант. Как у нее идут дела?

— Боюсь, что не слишком ровно.

Линли оглянулся по сторонам. Он говорил с Сент-Джеймсом по телефону и не хотел лишний раз упоминать имя Изабеллы Ардери. К тому же он сочувствовал временно исполняющей обязанности суперинтенданта. Ей не позавидуешь: с самого начала работы в Ярде Изабелле пришлось иметь дело со Стивенсоном Диконом и Управлением по связям с общественностью. Стоит в расследование вмешаться прессе, и она тотчас начинает требовать немедленного результата. А тут еще и человек, подозреваемый в убийстве, попадает в больницу. На Ардери будут давить со всех сторон.

— Понимаю, — сказал Сент-Джеймс. — Что ж, если не сам камень, то хотя бы снимок, который ты мне показывал? Фотография довольно четкая, масштаб легко определить. Все это может оказаться очевидным.

— Для Британского музея — возможно. Но не для «Кристи».

— Я бы хотел чем-то помочь тебе, Томми, — помолчав, сказал Сент-Джеймс. — Но боюсь направить тебя не туда, куда следует.

— Не за что извиняться, — заверил Линли своего друга. — Возможно, это ничего не значит.

— Но ты так не думаешь.

— Да. Хотя, наверное, я просто хватаюсь за соломинку.

Так и это казалось, потому что справа, слева и в центре все было либо вконец запутанным, либо совершенно не относящимся к делу. Середины между крайностями не было.

Проверка окружения заинтересовавших полицию людей показала следующее: из лондонского списка людей, замешанных в деле по касательной или как-то иначе, все оказались теми, кем и были. Правда, надо было еще разобраться с браками Эббота Лангера и присмотреться к Мэтту Джонсу, возлюбленному сестры Сент-Джеймса, но, поскольку в Соединенном Королевстве насчитывалось более четырехсот Мэтью Джонсов, отслеживание всех было нелегкой задачей. Кроме того, ни за кем из этих лиц не числилось правонарушений страшнее неправильной парковки. Все это осложняло дело для Юкио Мацумото, как бы брат ни уверял всех в невиновности скрипача. Поскольку все остальные оказались чисты и ни у кого в Лондоне не было мотива убить Джемайму Хастингс, преступление мог совершить только сумасшедший наподобие Юкио Мацумото и его ангелов, либо убийца имел какое-то отношение к Хэмпширу.

В Хэмпшире надо было выяснить два любопытных момента, и только один из них мог куда-то привести. Первый момент — это то, что Джину Диккенс в Хэмпшире не отыскали, хотя пробовали разные вариации ее имени: Реджина, Джин, Вирджиния и так далее. Второй момент — более интересный с точки зрения следствия — имел отношение к Роберту Хастингсу. Прежде чем заступить на отцовскую должность агистера, Хастингс учился на кузнеца. Это обстоятельство можно было бы отбросить как не имеющее отношения к расследуемому делу, если бы не заключение криминалистов об орудии убийства: орудие изготовлено вручную, и кровь на нем принадлежит Джемайме Хастингс. Орудие убийства обнаружили у Юкио Мацумото, свидетель показал, что видел восточного человека возле кладбища Абни-Парк, на него же указал и фоторобот. Кровь на одежде и ботинках скрипача свидетельствовала о нем как о преступнике. Учитывая всю совокупность фактов, нельзя было не согласиться с выводами Изабеллы Ардери, что полиция нашла преступника.