Воля под наркозом - Серегин Михаил Георгиевич

Дамочка действительно вышла, но отнюдь не заспанная. Хотя мой вид произвел на нее должное впечатление. Несколько мгновений она молча созерцала мой белоснежный халат, потом воскликнула:

– С ума сойти можно! Вот это, я понимаю, уровень! Только о них подумаешь, а они уже тут как тут!

Во мне затеплилась слабая надежда.

– Так вы «Скорую» вызывали?

Женщина подняла брови, спокойно осведомилась:

– А что, уже оплачено?

– Пока нет, – я рассмеялся. – Но наши услуги платные.

– Ах, вот как? Нас этим, поверьте, не испугаешь. Платные так платные. Да вы проходите. Мотя, «Скорая» приехала, – крикнула она в глубину квартиры.

Я прошел по коридору, заглянул в освещенную комнату. Да, платными услугами хозяев явно не испугаешь. Квартира была стандартная, но один диван в ней стоил, наверное, столько же, сколько вся моя мягкая и прочая мебель, вместе взятые.

– Муж в спальне, – сообщила дама, я и не слышал, как она подошла. – Спальня здесь, – она взялась за ручку закрытой двери, шепнула: – Уронил газету, наклонился поднять, а разогнуться не смог. Так я его, согнутым, до кровати и дотащила.

Мотя – впоследствии выяснилось, что это уменьшительно-ласкательное сокращение от обычного Михаил, – горестно постанывая, возлежал на широкой кровати, обложенный со всех сторон подушками.

– Золотко, ты вызвала «Скорую»? – он прикрыл веки, страдальчески поморщился. – В ногу отдает. Но не стоило так беспокоиться. Доктор, я еще потанцую, вот увидите.

– Непременно потанцуете, – подтвердил я, – в паре с вашей очаровательной супругой.

Мотя приоткрыл один глаз, подозрительно покосился на ухоженную, пышущую здоровьем супругу. Та ласково улыбнулась.

– Не волнуйся, котик. Сейчас доктор быстренько поставит тебя на ноги.

В ответ Мотя только страдальчески покряхтел.

После короткого ориентировочного обследования я деликатно сообщил Моте о характере его недуга, посоветовал прогревание и постельный режим. А для очистки совести и «учитывая драматизм положения», как любил выражаться один мой коллега, сделал страдальцу инъекцию анальгетика.

Попрощавшись с Мотей, которому полегчало настолько, что он даже сделал попытку проводить меня до двери, да вовремя одумался, а также с его очаровательной супругой, я вызвал лифт, но пользоваться им не стал. Едва дама закрыла дверь, отправился вниз пешком, стараясь ступать как можно тише и заглядывая во все углы в поисках какого-нибудь подручного ударного средства.

Таких средств в чистеньком подъезде удалось обнаружить всего два – пивную бутылку и короткий, не более пятнадцати сантиметров, но с виду прочный деревянный брусочек. Бутылку я отверг сразу. Снял халат, мерцающий белизной в полумраке подъезда, кое-как затолкал его в свой «тревожный чемоданчик», ухватил поудобнее брусок и тихо спустился на первый этаж. На этот раз я собирался в точности последовать совету Сани Малышева – сначала бить, извиняться после.

На площадке первого этажа стояла гробовая тишина.

Лифт – дошло до меня. Находился он внизу, скорее всего, здесь, на первом этаже. Я же вызвал пустую кабину на пятый этаж. Эти двое слышали, как лифт поднимается, и теперь затаились в ожидании, пока он спустится. Черт! Надо было отправить его куда-нибудь повыше.

Ждать, пока в подъезд войдет какой-нибудь запоздавший к ужину отец семейства, смысла не имело. Я прижал к себе укладку, чтобы не потерять ненароком, деревянный брусок зажал в руке наподобие кастета и спокойным, размеренным шагом направился к выходу.

Приятели не отличались оригинальностью и коротали время в том же закутке, откуда появились в первый раз. Как я и надеялся, отсутствие белого халата сбило их с толку на добрые несколько секунд. Один из них – кто именно, я не стал разбираться – вынырнул передо мной из ниши, чтобы разглядеть получше. Посторонний человек на моем месте при его неожиданном появлении шарахнулся бы в сторону. Так я и поступил. Но только для того, чтобы в следующее мгновение метнуться обратно. Такой прыти от испуганного прохожего парень не ожидал, поэтому стоял, спокойно опустив руки. Мой кулак, вооруженный импровизированным кастетом, молниеносно вылетел вперед и с противным звуком свободно, как в брикет с маслом, погрузился на несколько сантиметров в расслабленные мышцы живота. Очевидно, я попал прямехонько в солнечное сплетение, так как тип, утробно охнув, сложился пополам, засипел, тщетно пытаясь сделать вдох, и стек на пол. В неясном свете мелькнула бритая голова «вышибалы». Ага, значит, остался интеллигент, ну это легче легкого.