Код одиночества - Леонтьев Антон

Везде ее встречали с распростертыми объятиями. Еще бы, ведь она была – та самая Клаудиа Беспалофф! Деньги для девушки ничего не значили, она знала, что стоит ей потребовать еще – и месье Дольмэ тотчас размораживал новый счет.

В восемнадцать лет Клаудиа получила контроль над частью наследства и тотчас подписала генеральную доверенность на имя месье Дольмэ – она не собиралась корпеть над бумагами, пускай скучными делами занимаются другие, а она будет наслаждаться жизнью!

Вечеринки, приемы, клубы, рестораны, дискотеки, показы мод – все это стало неотъемлемой частью жизни Клаудии. Она быстро уяснила: перед ней многие заискивают, добиваются ее расположения и дружбы, что льстило. Она могла заполучить любого мужчину, и красавцы осаждали ее, каждый желал стать ее бойфрендом. Девушка быстро сориентировались и поняла, что почти для всех основную роль играет ее наследство, однако так приятно было тратить деньги направо и налево, не заботясь о том, как их заработать! А в двадцать пять лет она получит все миллиарды семьи, и тогда...

Во время показа новой летней коллекции «haute couture» в Париже (Клаудиа вместе с прихлебателями, как обычно, занимала места в первом ряду) тогдашний любовник заявил, указывая на моделей, вышагивавших по подиуму:

– Черт, детка, да ведь ты ничем не хуже их!

А ведь и в самом деле она ничем не хуже! В свои восемнадцать Клаудиа была высокой красавицей с копной длинных темных волос и большими, чуть поднятыми к вискам изумрудными глазами.

Слова дружка засели у нее в мозгу: учиться в университете Клаудиа не собиралась, но и праздная жизнь ей уже порядком прискучила: что в Париже, что в Риме, в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе – все было одинаково, менялись только лица, наряды и меню, а смысл был один и тот же – спустить как можно больше денег за как можно более короткий временной промежуток, оказаться в постели с новым кавалером, получить наслаждение от дозы, а на следующий день отправиться в новый город, на новую вечеринку.

Вскоре Клаудиа посетила известного парижского кутюрье Жан-Поля Годо. Тот считался одним из самых известных, эксцентричных и влиятельных в мире международной моды. Годо был невысокий, изящный, жеманный тип, одевавшийся всегда во все белое, с длинными, вьющимися кольцами черными волосами, ухоженными усиками и бородкой а-ля кардинал Ришелье. Модельер принял Клаудию в своем центральном парижском салоне, расцеловал в обе щеки, наговорил кучу комплиментов, провел девушку в большой зал, где тотчас возникли точеные модели в его платьях.

– Мадемуазель, если я смею дать вам совет – думаю, вам изумительно подойдет номер двадцать шесть и сорок четыре, – заявил он, хлопая в ладоши. Возникли две девицы – одна в узком красном платье, другая – в пестром костюме, с лихой шляпкой, сдвинутой на одно ушко.

– Жан-Поль, – ответила Клаудиа, – я здесь вовсе не для того, чтобы приобрести обновки, хотя ваша коллекция, как всегда, бесподобна.

Мэтр махнул тонкой белой кистью, прикрытой кружевами, – и манекенщицы исчезли, оставив Годо и Клаудию наедине.

– Я хочу стать моделью, – заявила девушка. – И вы мне поможете!

Кутюрье на мгновение растерялся, затем принялся расточать похвалы фигуре и внешности Клаудии, заявляя, что работа модели тяжелая и неблагодарная.

– Жан-Поль, моему концерну принадлежит контрольный пакет акций вашего дома моды, – заявила Клаудиа, – так что, уверена, вы пойдете навстречу моему желанию.

Клаудия появилась на подиуме два месяца спустя – сначала под руководством бывшего балетного хореографа и самого Годо она шлифовала походку, движения и жесты. Как девушка и ожидала, появление на подиуме наследницы миллиардов вызвало всеобщий ажиотаж, а ее фотографии появились во всех глянцевых журналах. Шоу было обречено на успех, но Клаудиа не собиралась завершать свою карьеру – все только начиналось!

Она слышала, как за ее спиной шептались другие манекенщицы, но Клаудиа не обращала внимания. Она хотела достичь успеха, причем с помощью своего таланта, а не только благодаря своему имени. Впрочем, одно дополняло другое, и это было ей только на руку.

Во время показа следующей летней коллекции Клаудиа не знала отбоя от предложений – на подиуме ее хотели видеть не только Годо, но и другие ведущие парижские и миланские кутюрье. Там, где появлялась Клаудиа Беспалофф, немедленно возникала истерия: ведь она была молода, красива, богата – и чертовски успешна.

Деньги не были главным стимулом для Клаудии, однако она ощутила ни с чем не сравнимую радость, когда получила свой первый гонорар. У нее тотчас появился менеджер, а также специалист по пиару и личный гример: она основала собственную, пускай и крошечную, фирму. Самый крупный в мире косметический концерн пожелал сделать ее своим лицом, а затем на Клаудию обрушились предложения сняться в рекламных роликах, что позволило ей зарабатывать собственные деньги. А это, поняла она, очень приятно. И как только раньше она могла вести никчемную, глупую жизнь?

Всего за несколько лет Клаудиа стала одной из самых высокооплачиваемых топ-моделей: теперь она могла выбирать из массы предложений только те, что ей нравились. Путешествуя по миру, она видела журналы, с обложек которых на нее смотрело собственное лицо, плакаты, на которых она позировала в соблазнительных позах, газеты с заметками о себе.

Наконец-то она нашла то, о чем мечтала, – занятие по душе. И все же, по мере того как шло время, Клаудиа думала о будущем – век моделей недолог, рано или поздно даже самым известным приходится покидать подиум. Почему бы ей не попробовать себя в мире высокой моды в другом качестве? Например, сделать собственную коллекцию...

Она знала, кто может помочь ей советом, – Жан-Поль Годо, и отправилась к своему старому другу в Майами, где обитал модельер. Клаудиа застала Годо в запое, – судя по всему, Жан-Поль уже несколько дней подряд пил не просыхая. Молодая женщина надавала ему по щекам, затем сунула мэтра под ледяной душ, а под конец заставила выпить адскую смесь из томатного сока, текилы и красного перца.

Кое-как оклемавшись, Годо поведал ей о том, что привело к срыву. Возлежа на круглой софе, обтянутой узорчатым шелком, с компрессом на голове, Жан-Поль стенал:

– Мой дом моды находится на грани банкротства! И если бы только это! Мой главный инвестор собирается продать контрольный пакет акций, что, с учетом нынешней нестабильной ситуации, означает одно – я разорюсь!

– Но постой, Жан-Поль, – сказала Клаудиа, – ведь контрольный пакет акций принадлежит моему концерну. Разве не так? Я переговорю с месье Дольмэ, он изменит решение...

– О, контрольный пакет акции был продан еще два года назад! – ответил модельер. – Теперь им владеет какой-то американский банк, а ему нужна прибыль. Они там не понимают, что высокая мода прибыли не дает, потому что ее товар – мечты и гламур!

Клаудиа была чрезвычайно озадачена заявлением Годо. Как же так? Ведь месье Дольмэ был обязан информировать ее обо всех продажах и покупках, стоимость которых превышает десять миллионов, а контрольный пакет акций дома моды Годо стоил пару сотен миллионов. Почему тогда она не в курсе произошедшего?

Девушка навестила главу совета опекунов и задала ему тот же вопрос. Добродушно рассмеявшись, тот ответил:

– Но как же, мадемуазель, мы посылали вам извещение. А вы, видимо, просто упустили его из виду. Немудрено при таком бешеном ритме жизни, как ваш!

Секретарша принесла из архива копию якобы отосланного письма, но Клаудиа точно помнила: она этого послания не получала. Впервые она заподозрила, что месье Дольмэ ее обманывает, поэтому наняла частную детективную фирму, специализирующуюся на раскрытии экономических преступлений, и месяц спустя девушка узнала, что месье Дольмэ, чувствуя себя полновластным владельцем концерна, продавал и покупал активы, не заботясь о получении согласия Клаудии.

Девушка была вне себя. Однако, подумав, поняла, что прижать наглеца не получится, ведь у него наверняка имеются копии подложных писем, которые он якобы отправлял Клаудии, и, не исключено, даже ответы с ее подписью. Однако ситуация опасная: до достижения ею двадцатипятилетнего возраста она не в состоянии распоряжаться наследством, а кто гарантирует, что к тому времени от концерна еще что-то останется? Месье Дольмэ любил рискованные вложения и игру на бирже.

Перечитав условия завещания, Клаудиа сообразила, как избавиться от месье Дольмэ – ей требовалось выйти замуж. Тогда она получит полный контроль над концерном и до достижения двадцати пяти лет. Что ж, остается лишь подыскать подходящего мужа, решила девушка.

Ей было только на руку, что ее новый друг, испанский манекенщик Мигель, уверял, будто безумно любит ее. Мигель был крайне хорош собой, неутомим в постели, глуповат и ненавидел бизнес, поэтому она и остановила на нем свой выбор. Они поженились без лишних формальностей в Лас-Вегасе, и уже на следующий день Клаудиа была в Париже, где объявила месье Дольмэ, что его дни на посту президента компании и главы опекунского совета сочтены. Странно, однако новость не ошарашила его, и Клаудиа не могла избавиться от ощущения, что месье Дольмэ затевает какую-то каверзу. А у того в запасе целых три месяца – такой срок после заключения брака был оговорен в завещании, и лишь по его истечении она могла заполучить контроль над концерном.