Привкус горечи - Нэб Магдален

— Я? Нет-нет... К тому же не все коту масленица.

— Что? Вы знаете что-то, чего не знаю я?

— О, нет. Ничего особенного. До меня время от времени доходят разные слухи. Я слышал, они снова за жалкие гроши наняли несколько бездомных мальчишек. Я так понимаю, что они выбирают мальчиков по внешним данным, не обращая внимания на то, есть ли у них приводы или судимости. По всей видимости, там опять начались ссоры. Если погода останется хорошей, они скоро начнут передвигать кадки с лимонами...

— Кадки с лимо... А, я понял. Думаете, наша помощь им не понадобится.

— Они не должны были выгонять этого мальчишку из Косова. Это золото, а не парень.

— Вы знаете, куда он уехал?

— Нет, не знаю. Мне лишь известно, что он очень расстроился из-за того, что ему не разрешили присутствовать на похоронах.

Проехав деревню, они свернули на узкую дорогу, спускающуюся в долину, затем по бездорожью стали подниматься в горы.

— К этому времени самые маленькие уже наверняка пообедали.

Так и оказалось. Ухоженные малыши с визгом подбежали к машине, размахивая руками и тыча пальцами одновременно в шести направлениях, показывая новую собаку, маленьких крольчат, наседку, школьный дневник, новый телевизор. Новички с осторожностью и в то же время с интересом наблюдали за происходящим.

Прокурор поприветствовал своего старого друга, «отца» этой большой семьи, и спросил:

— Где Николино? — Он рассказал инспектору об этом семилетнем мальчугане, пока машина поднималась в горы. Его изнасиловал отчим, который потом убил его мать. Толпа ребят расступилась, Николино вышел вперед и спросил:

— Ты кто?

Прокурор объяснил:

— Я слышал, тебя вчера привезли сюда, и решил приехать посмотреть, как ты тут устроился. Это инспектор Гварначча.

— Я теперь буду жить здесь. — Увидев форму, мальчик спрятался за «отца», который положил руку ему на плечо. — А это теперь мой папа.

— Очень хорошо. Мы бы еще хотели повидать Энкеледу.

— Я знаю, где она. Если хотите, я отведу вас.

— Спасибо.

Он повел их по тропинке, потом вниз по заросшему травой берегу, деловито объясняя, что это самый короткий путь и предлагая руку помощи обоим. Перед их глазами на мили вокруг расстилалась долина, где на ветру качались головки нарциссов. Чуть ниже на тропинке Николино остановился и зашептал:

— Она убирает у кроликов. Ей не понравится, если вы будете шуметь, там маленькие крольчата.

— Не волнуйся, мы не будем шуметь, — прошептал в ответ прокурор.

Впереди с левой стороны длинной вереницей растянулись кроличьи клетки. Дальше инспектор и прокурор пошли гуськом. Сначала они ее не заметили. Энкеледа в темной одежде неподвижно сидела на корточках. Прокурор остановился и, обернувшись, подождал, пока инспектор его догонит.

— Взгляните на нее.

Заменившая ходунки трость с квадратной опорой стояла у первой клетки, сама же Энкеледа сидела далеко впереди. Ее темные волосы отросли и мягкими детскими кудряшками красиво свисали на воротник. Склонившись, девушка с любопытством разглядывала крохотного коричневого с белым крольчонка, дрожащего у нее в руке, и крепко прижимала его к груди. Через секунду, почувствовав присутствие посторонних, она обернулась и увидела их. Оборачиваясь, она слегка пошатнулась. Инспектор, испугавшись, что она сейчас упадет, протянул ей руку. Она не поняла его и тоже протянула ему руку, чтобы он взглянул на ее маленькое сокровище. Осторожно, стараясь не уронить кролика, Энкеледа с улыбкой шагнула к инспектору.

Пока то да се, инспектор вернулся к себе в участок только в начале шестого. Он открыл дверь и с ключами в руках в удивлении замер в приемной.

— Да, это я. Давно не виделись. Узнаешь меня?

Разве можно не узнать Дори с ее роскошными белокурыми волосами и соблазнительными красными губами, даже несмотря на то что ее удивительно длинные и красивые ноги спрятаны под джинсами.

— Конечно узнал, но что ты здесь делаешь? Давай зайдем ко мне в кабинет.

Она молча сидела перед ним за столом. Инспектор спросил:

— Как твой малыш? Мальчик или девочка?

— Не знаю. Выкидыш на пятом месяце. Целую вечность не могла очухаться. Больше никогда.

— Мне очень жаль... Но не говори «никогда больше». Все пройдет, вот увидишь.

— Нет, не пройдет. Я больше не могу иметь детей, и тем лучше. Слушай... Закурить можно?

Он дал ей пепельницу. Дори зажгла сигарету и взглянула на инспектора с осторожностью и в то же время с уважением.