Тайна совещательной комнаты - Никитинский Леонид

По лицам большинства присяжных, даже Слесаря, настроенного к подсудимому враждебно, Лисичка понимала, что Лудов уже убедил их в своей невиновности, по крайней мере в убийстве. Она без устали писала в блокноте. Зябликов с жалостью посмотрел на растерянную и покрасневшую, но не так, как вчера, розовым, а пунцовым цветом прокуроршу и подумал, что ее просто подставили взрослые мужики. За что же они ее так, и неужели Тульский тоже в этом участвует?

— На следующий день меня арестовали, — продолжал Лудов. — Не буду говорить, что меня били и пытали, никто меня не бил, но, знаете, временный изолятор на Петровке — заведение довольно мрачное, а у меня еще не было привычки к таким местам и опыта. Оперативник, который работал со мной по убийству, а тогда он еще не знал, что дело возьмет к себе ФСБ, убеждай меня признаться в убийстве, рассказывал мотивы — мол, мы с Пономаревым что-то не поделили. Обещан в этом случае через какое-то время выпустить меня до суда под залог. Я поверил, тем более что так мне советовал и сокамерник, который тут вчера тоже выступал. Я надеялся, что все скоро прояснится, ведь я-то знал, что никого не убивал.

— Это все? — спросил судья, поскольку подсудимый замолк.

— Далеко не все, ваша честь, — сказал Лудов окончательно осипшим голосом. — Но это все, что я могу позволить себе рассказать без риска, что меня завтра найдут в следственном изоляторе повешенным. Да и то, пожалуй, уже много.

Журналист толкнул Старшину в бок, и тот понимающе кивнул.

— Вопросы, — сказал судья, покрутив усы. — А впрочем, не надо вопросов. Это все надо переварить, все устали, включая меня. Все, перерыв до понедельника!

И он с каким-то особенным треском захлопнул папку на столе.

Пятница, 7 июля, 13.00

Присяжные некоторое время оставались на местах, как публика в театре, ждущая, что актеры сейчас снова выйдут кланяться со сцены, но Лудова, который уже стаскивал с себя опостылевший ему теплый свитер, у них на глазах уже уводили конвоиры. Едва зайдя в свою комнату, не успев еще прикрыть дверь, так что в зале были слышны всем их первые реплики, присяжные буквально взорвались.

— Какая партия! — восхищенно кричал Шахматист, — Как с куста, восемь шаров в лузу: бенц-бенц-бенц!

— Хорошо сыграно, — приосаниваясь, будто это она сама сыграла, делилась своими впечатлениями Актриса, — И пьеса тоже была хороша.

— А что касается этой самой Русской православной церкви, к которой я, хвала Аллаху, не принадлежу, — сказала Роза, — то мне и самой случалось туда заносить. Извини, конечно, Петрищев, если я тебя обидела.

Но Петрищев так радовался невиновности подсудимого всем своим угреватым лицом, что ему и в голову не пришло обижаться.

— А ну-ка тихо! — вдруг строго сказал Старшина, — Всем молчать!

Алла тоже спохватилась и понимающе посмотрела на него.

— А что такого? — сказала «Гурченко». — Почему мы, федеральные судьи, не можем обсуждать у себя в совещательной комнате ход рассмотрения уголовного дела?

— Бдительность, — лаконично объяснил Зябликов, переходя на заговорщицкий шепот. — Я вот что предлагаю. Нам надо это переварить. Вместе и по отдельности. Давайте-ка сейчас всем строем двинем куда-нибудь в кафе и выпьем. Ну как, товарищи офицеры? Одобряется мое предложение?

— Я не могу, — сказал слесарь, — Мне надо к жене в… в б… в больницу.

— И я тоже не хочу, я устала, — сказала Анна Петровна.

— А я предлагаю вот что, — сказала Ри. — Завтра я на кортах, а вот в воскресенье все соберемся у меня в Сосенках. У меня дом, сад, шашлычки пожарим, я все заранее закажу, ничего не надо привозить. И устроим проводы Елены Викторовны! Как, ребята?

— Хорошее предложение, — чуть подумав, сказал Старшина. — Только обязательно надо, чтобы все собрались. Давайте проголосуем, что ли? Или нет возражений?

— Я… — начала было Анна Петровна, но Ри сжала ее руку и заставила замолчать.

По лицу присяжного Климова было видно, что и ему это предложение совсем не нравится, но вслух никаких возражений высказано не было.

— Давайте только решим, где мы все встретимся и кто с кем поедет, — сказала Ри. — Я могу подъехать к метро и взять четверых, а кто на машинах — поедет за мной.

— Ну что, затвердили голосованием? — уточнил Зябликов.

Никто не возразил, все стали расходиться группами, чтобы поделиться друг с другом впечатлениями от речи подсудимого. Они уже предвкушали продолжение.

Старшина вышел в зал последним, оглядев напоследок комнату присяжных и уже зная, что в понедельник они задержатся здесь ненадолго.