Амнистия - Троицкий Андрей

Локтев, томимый жаждой, от бутербродов отвернулся. Он поблагодарил Сазонова за воду, открыл бутылку и, плеснув в стакан пенистой ядовито желтой жидкости, сделал большой глоток.

– Я ваш журнал читаю, – сообщил Сазонов, занимая место не за рабочим столом, а за гостевым, напротив Локтева. – Как же, журнал для настоящих мужчин. Фотографии хорошие, бумага. Но вот сами статьи не всегда профессиональные. Жиденькие.

– Да, но бумага-то очень хорошая.

Локтев кивнул головой, соглашаясь с собеседником, и подумал, что хорошую бумагу жалко переводить на ту чепуху, что печатают в «Витязе». Он хотел сказать что-то хорошее о журнале, но так ничего и не придумал.

Последний номер издания для настоящих мужчин, чтобы ознакомиться с его спецификой и не сесть в лужу в разговоре с пресс-секретарем, он полистал по дороге в метро. Но не нашел на глянцевых страницах ничего содержательного. Порочные женские лица, красивые автомобили, интерьеры богатых домов. Вот и все. Локтев бросил журнал в урну.

– А как Гладковский поживает? – спросил Сазонов.

Локтев неопределенно пожал плечами. Он представления не имел, кто такой Гладковский и как этот незнакомый человек в данный момент поживает.

– В принципе-то он ничего?

Сазонов, настаивая на расширенном ответе, щелкнул себя пальцем по горлу.

– Больше так не закладывает, до беспамятства?

– Нет, так больше не закладывает, – ответил Локтев. – Пивка выпьет – и нормально. Теперь он меру знает.

Локтев раскрыл папку, выложил на стол блокнот и ручку, хотя ничего записывать не собирался. Просто в его представлении журналисты, посещающие с редакционными заданиями крупных и мелких чиновников, начинают деловую беседу именно с этого: достают блокнот и ручку.

– Слушаю вас.

Сазонов сделал скучающее лицо. В этот жаркий день он тяготился своими профессиональными обязанностями. Скука светящимся нимбом висела вокруг его коротко стриженой головы.

Кажется, от этой скуки был готов окончательно увянуть желтоватый фикус в кадке. Локтев, вжившись в роль репортера, полистал блокнот и нарисовал на чистой странице бесполезную козявку.

– Тут дело такое, – начал он. – Редакция журнала решила опубликовать серию статей о бывших спортсменах. Но не о звездах первой величины. А именно о людях, которые не достигли больших высот. В силу разных обстоятельств не достигли. Они пытались, но не смогли. Понимаете?

– Не совсем. Зачем писать о людях, которые добились немногого, если чемпионов хоть отбавляй?

Сазонов прикрыл зевок ладонью. Он явно не пришел в восторг от идеи о серии статей о спортсменах неудачниках.

– Это же не статьи о спорте, – стал объяснять Локтев. – Это статьи, прежде всего, о людях. Нам интересно, как сложились их судьбы уже после того, как они расстались со спортом. Так сказать, галерея мужских характеров. Жизненные перипетии, трудности, их преодоление. Наверняка наши будущие герои лицом к лицу столкнулись с реальной жизнью, когда ушли из спорта. Но именно спорт помог преодолеть все преграды. Я понятно объясняю?

– Вообще-то я не люблю сложные объяснения. Но стараюсь понять. Давайте поконкретней.

– У вас есть личные дела спортсменов, их фотографии?

– Есть, разумеется, есть. Знаешь, давай на ты. Ладно?

Локтев кивнул. Сазонов положил на стол пакетик леденцов, распечатал его и сунул в рот конфетку.

– Я бы и хотел с вашей, то есть твоей, помощью отобрать несколько человек. Конкретно: мужчины в возрасте от тридцати двух до тридцати шести лет. Человек десять. В спортивном прошлом штангисты или борцы. Штангисты предпочтительнее. Желательно, чтобы физиономии были выразительные. Мне не нужны спортсмены с мордами здоровыми и плоскими, как холодильники. Нужны мужественные лица, нужен типаж. Понимаешь?

– Теперь понимаю.

– Ведь у нас иллюстрированный журнал, много фотографий. Возможно, снимок поместят на обложку. И наш герой должен соответствовать. Должен смотреться не крестьянином от сохи, а хозяином жизни. Если нужно, мы купим ему костюмчик. Причешем шерстку. Чтобы он выглядел человеком, у которого нет проблем. Настоящим прикинутым парнем. Сможешь мне помочь? Подобрать несколько кандидатов?

Сазонов поднял глаза к потолку, беззвучно пошевелил губами, словно шептал молитву. Локтев спохватился: он не дооценил жадности чиновничьего люда. Он долго говорил, но не сказал самого главного.

– Разумеется, услуги будут оплачены.

Выражение лица Сазонова изменилось. Работа перестала казаться скучной, а будничный день серым и длинным до бесконечности. Пресс-секретарь улыбнулся, потер одна о другую ладони, будто в летний день у него вдруг замерзли руки.