Чему не бывать, тому не бывать - Хольт Анне

— Это я! — прощебетала она. — Я вернулась!

Женщина в приемной, высокая, полная, в очках, которые ей не шли, приветливо улыбнулась. Она приподнялась со стула, глянула вниз и одобрительно кивнула.

— Красивые, — сказала она. — Не жалко ходить в них в такую погоду?

Кари Мундаль посмотрела на свои новые сапоги, кокетливо выставила ногу вперед, повертела носком туда-сюда и прищелкнула языком.

— Жалко, конечно, — ответила она. — Но они мне так нравятся... Милая, как же поздно ты задерживаешься. Тебе пора домой.

— Сегодня вечером так много встреч, — ответила женщина. — Я подумала, будет лучше, если я еще немного здесь побуду. Люди носятся взад-вперед, дверь за собой никто не закрывает. Когда я на посту, все-таки спокойнее.

— Ты фантастически преданный работник, — улыбнулась ей в ответ Кари Мундаль. — Но меня ждать не нужно. Я могу засидеться допоздна. Если что, я буду в Желтой комнате. — Она заговорщически наклонилась над стойкой и прошептала: — Но я бы предпочла, чтобы мне не мешали.

Кари засеменила по полу со спиральным узором; в обеих руках у нее были пакеты. Она, как всегда, взглянула на золотую табличку с партийным девизом и тепло улыбнулась, проходя к лифту.

— Ты нашла все, что я просила? — Кари вдруг остановилась и повернулась в сторону приемной.

— Да, — с готовностью ответила трудолюбивая дама за стойкой. — Все должно быть там. Квитанции и все остальное. Хёге из бухгалтерии еще здесь, так что можете к ней заглянуть. Я ничего не говорила остальным.

— Огромное спасибо, — поблагодарила Кари Мундаль. — Ты просто сокровище.

На широкой лестничной площадке второго этажа, которая выходила в фойе, где горели люстры, покрывая холл мягким желтым светом, уже несколько минут стоял Рудольф Фьорд. Теперь он осторожно отступил к стене и огромной пальме у дверей своего кабинета. Тот ужас, который ему удалось подавить, тот страх, который он похоронил в день, когда получил от партии безоговорочный кредит доверия, возник опять, и он знал, что так будет, хотя и молился о том, чтобы никогда больше его не чувствовать.

— Я рассчитываю на то, что это останется между нами, — услышал он возглас Кари Мундаль, прежде чем щелчок и почти неслышное гудение дали понять, что лифт поднимается наверх.

Вдова Вегарда Крога открыла дверь и нерешительно улыбнулась. Ингвар Стюбё предварительно звонил ей днем и отметил про себя: очень приятный голос. Он представлял себе смуглую женщину, высокую, стройную, может быть, с большим ртом и медленными движениями. Она оказалась маленькой и белокожей. Густые волосы заплетены в две скучные косички. Одета в рубашку, будто совершившую путешествие в машине времени из семидесятых, коричневую с оранжевыми полосками.

— Спасибо, что разрешили мне зайти, — сказал Ингвар, отдавая ей пальто.

Она провела его в гостиную и указала на светлый диван, весь в пятнах. Ингвар подвинул подушку, убрал с дивана книжку, сел и обвел взглядом гостиную. Полки были в беспорядке забиты книгами. Корзина для газет была переполнена, он разглядел два экземпляра «Информасьон» и разорванный номер «Ле монд дипломатик». На грязном стеклянном столике, стоявшем между диваном и двумя непарными креслами, лежала стопка журналов с незнакомыми названиями, на ней стоял немытый бокал с засохшими остатками красного вина.

— Извините за беспорядок, — сказала Эльсбет Давидсен. — В последнее время у меня не было сил убираться.

Ее голос ей не шел. Он был глубокий, с хрипотцой, и простенькие косы казались вовсе смешными. Она не пользовалась косметикой, и у нее были самые голубые глаза, которые Ингвар когда-либо видел. Он понимающе улыбнулся.

— По-моему, у вас уютно, — сказал он не кривя душой. — Кто это? — Он кивнул на литографию над диваном.

— Ингер Ситтер, — пробормотала она. — Хотите чего-нибудь? У меня, правда, все кончилось, но... Кофе? Чай?

— Кофе, пожалуйста, — ответил он. — Если вас не затруднит.

— Ну что вы. Я как раз сварила. — Она вышла за чашками.

— Молоко, сахар? — услышал он с кухни.

— Вообще-то и то и то, — засмеялся он, — но жена мне не разрешает, поэтому черный, пожалуйста.

Когда она вернулась, он заметил, что под мешковатой и сильно поношенной одеждой скрывается прекрасная фигура. Комбинезон не мешало бы постирать, а тапочки наверняка носил Вегард. Но у нее была узкая талия, прямые плечи и красивая длинная шея. Она поставила чашки на столик и разлила кофе, двигаясь плавно и грациозно, как кошка.