Последний дон - Пьюзо Марио

– Но, насколько я понимаю, у Джима полон сундук медалей, – заметил Кросс. – Да и у вас таковые имеются.

– Нетрудно стать героем-легавым в этом городке, если у вас хотя бы малость не тонка кишка, – развел руками Шарки. – Масса этих парней не знала, что можно прийти к соглашению, если потолковать по-хорошему. Некоторые из них были отъявленными убийцами. Так что нам приходилось обороняться, и мы получили кое-какие медали. И поверьте мне, мы никогда не напрашивались на поединок.

Кросс сомневался в каждом слове Шарки. Джим Лоузи был прирожденным сторонником силовых мер, несмотря на свои шикарные одежды.

– А вы были партнерами во всем? – спросил Кросс. – Вы знали обо всем, что происходит?

– Это с Джимом-то Лоузи? – рассмеялся Шарки. – Он всегда был боссом. Иной раз я даже не знал в точности, что мы делаем. Я даже не знал, сколько нам платят. Все это улаживал Джим и давал мне то, что, по его словам, было моей долей по справедливости. – Он мгновение помолчал. – Он играл по собственным правилам.

– Так как же вы делали деньги?

– Мы состояли на зарплате у ряда крупных игровых синдикатов, – пояснил Шарки. – Порой от нас откупались наркодельцы. Было время, когда Джим Лоузи не брал наркоденег, но потом все полицейские на свете начали их брать, ну, и мы тоже.

– А вы с Лоузи когда-нибудь прибегали к услугам негра по имени Марлоу, чтобы он указал вам крупных торговцев наркотиками? – осведомился Кросс.

– Ясное дело. Марлоу. Чудный парнишка, пугавшийся собственной тени. Мы прибегали к его услугам сплошь и рядом.

– И когда вы услыхали, что Лоузи пристрелил его при попытке бегства с места убийства при грабеже, не были ли вы удивлены?

– Да какого черта тут удивляться? Наркоманы продвигаются. Но они так затраханы, что вечно проваливают дело. А Джим в этой ситуации никогда не говорит: “Стой, стрелять буду”, как нас учили. Просто стреляет.

– Но не странное ли совпадение, – стоял на своем Кросс, – что их дорожки пересеклись подобным образом?

Впервые за время разговора с лица Шарки сползло уверенное выражение, уступив место печали.

– Это очень скользкий вопрос. Все это дело очень скользкое. Но теперь, полагаю, я должен выложить вам кое-что. Джим Лоузи был отважным, женщины любили его, а мужчины были о нем очень высокого мнения. Я был его партнером и чувствовал то же самое. Но, правду говоря, он всегда был скользким типом.

– Значит, это могло быть подстроено, – подытожил Кросс.

– Нет-нет, – возразил Шарки. – Вы должны понять: эта работа заставляет тебя брать на лапу. Но она не всегда делает тебя убийцей. Джим Лоузи ни за что так не поступил бы. Я ни за что в такое не поверю.

– Так почему же вы ушли на пенсию после этого? – справился Кросс.

– Просто Джим начал действовать мне на нервы.

– Не так уж давно я встретился с Лоузи в Малибу. Он был один. Он часто работает без вас?

– Время от времени, – снова ухмыльнулся Шарки. – В том конкретном случае он отправился попытать счастья с актрисой. Вы удивитесь, если узнаете, насколько часто он добивался успеха по этой части с большими звездами. Иной раз он приглашал на ленч каких-то людей и не хотел, чтобы я болтался поблизости.

– Еще одно. Не был ли Джим Лоузи расистом? Он ненавидел негров?

Шарки бросил на него взгляд лукавого изумления.

– Конечно, был. Вы один из этих дерьмовых либералов, верно? Вы думаете, что это ужасно? Тогда пойдите и поработайте легавым годик. Вы проголосуете за то, чтобы их всех отправили в зоопарк.

– У меня есть еще один вопрос. Вам не доводилось видеть его в компании коротышки в забавной шапочке?

– А, парнишка-итальянец, – сказал Шарки. – Мы вместе поели за ленчем, а потом Джим велел мне исчезнуть. Пугающий тип.

Кросс открыл “дипломат” и достал еще два конверта с деньгами.

– Тут двадцать штук. И помните, держите язык за зубами, и получите еще пятьдесят. Лады?

– Я знаю, кто вы такой.

– Еще бы вам не знать. Я велел Полларду сказать вам, кто я такой.

– Я знаю, кто вы на самом деле, – с заразительной ухмылкой заявил Шарки. – Вот почему я не отобрал у вас весь портфель прямо сейчас. И почему я буду держать рот на замке целых два месяца. Если идет речь о выборе между вами и Лоузи, я не знаю, кто убивает быстрее.

Кросс Де Лена осознавал, что перед ним встали грандиозные проблемы. Он знал, что Джим Лоузи состоит на “зарплате” у Семьи Клерикуцио. Что он получает пятьдесят тысяч в год в качестве зарплаты и премии за специальные работы, но убийства в их число не входят. Этого было вполне достаточно, чтобы Кросс пришел к окончательному решению. Его отца убили Данте и Лоузи. Прийти к такому решению было несложно, его не сковывали рамки закона, требующие улик. А его выучка у Клерикуцио помогла ему вынести вердикт о виновности. Кросс прекрасно знал, насколько отец был компетентен и силен духом. Ни один грабитель не подошел бы даже близко к нему. А еще Кроссу был известен характер и компетенция Данте. И то, насколько сильно Данте недолюбливал его отца.

Самый большой вопрос, действовал ли Данте на свой страх и риск, или приказ об убийстве отдал ему дон? Но Клерикуцио это было ни к чему; отец Кросса был лоялен им более сорока лет, а это в глазах Семьи немаловажный фактор. Он был великим генералом в войне против Сантадио. И Кросс уж не в первый раз принялся гадать, почему никто никогда не открывал ему детали этой войны – ни его отец, ни Гронвельт, ни Джорджио, ни Пити, ни Винсент. И чем больше Кросс об этом думал, тем больше проникался уверенностью в одном: дон не имеет отношения к убийству его отца. Дон Доменико очень консервативный человек. Он вознаграждает за верную службу, а не наказывает за нее. Он крайне прямолинеен, вплоть до жестокости. Но ключевую роль сыграл другой аргумент: дон никогда не позволил бы Кроссу остаться в живых, если бы убил Пиппи. А это недвусмысленное доказательство невиновности дона.

Дон Доменико верит в Бога, иногда верит в рок, но не верит в совпадения. Дон ни в коем случае не принял бы вероятности совпадения того, что Джим Лоузи был фараоном, который убил грабителя, застрелившего Пиппи. Он наверняка провел бы собственное расследование и открыл бы связь Данте с Лоузи. И установил бы не только виновность Данте, но и его мотивы.

А как насчет Роз-Мари, матери Данте? Что известно ей? Когда она услыхала о смерти Пиппи, с ней случился крайне серьезный припадок, она вопила какие-то невразумительные слова, непрерывно рыдала, так что дону пришлось отослать ее в психиатрическую лечебницу в Ист-Хемптоне, которую он основал много лет назад. Она пробудет там не меньше месяца.

Визиты к Роз-Мари в клинику дон всегда строжайше пресекал, делая исключение только для Данте, Джорджио, Винсента и Пити. Но Кросс частенько посылал ей туда цветы и корзинки с фруктами. Из-за чего же Роз-Мари так расстроилась, черт возьми? Может, ей известно, что Данте виновен, и она понимает его мотивы? В этот миг Кроссу вспомнилось, как дон говорил, что Данте будет его наследником. Зловещий признак. Кросс решился навестить Роз-Мари в лечебнице вопреки запретам дона. Он пойдет с цветами и фруктами, конфетами и сырами, с выражением искренней любви, но с целью вынудить ее предать собственного сына.

Два дня спустя Кросс вошел в вестибюль психиатрической лечебницы в Ист-Хемптоне. У дверей стояло двое охранников, и один из них сопроводил Кросса к регистратуре.

Сидевшая за окошком женщина средних лет была хорошо одета. Как только Кросс изложил свое дело, она одарила его очаровательной улыбкой и сказала, что нужно подождать полчаса, пока Роз-Мари проходит небольшую медицинскую процедуру. Когда процедура окончится, его известят.

Кросс сел в зале ожидания, смежном с вестибюлем, где имелись столы и кресла. Взял голливудский журнал. Читая его, наткнулся на статью о Джиме Лоузи, герое-детективе из Лос-Анджелеса. В статье описывались героические достижения полицейского, увенчанные победой над грабителем-убийцей Марлоу. Кроссу показались забавными две вещи: его отец был назван владельцем агентства по финансовым услугам и представлен типично беззащитной жертвой варварского преступления; и еще – красной нитью сквозь всю статью проводилась мысль, что, будь у нас побольше таких полицейских, как Лоузи, уличная преступность всегда была бы под контролем.

Тут по его плечу постучала сиделка – внушительная, мощного сложения женщина. С любезной улыбкой она предложила:

– Я провожу вас наверх.

Взяв коробку конфет и принесенные цветы, Кросс последовал за ней вверх по короткому лестничному пролету, а потом по длинному коридору, обрамленному с обеих сторон шеренгами дверей. У последней двери сиделка извлекла универсальный ключ и открыла ее. Жестом пригласив Кросса войти, она закрыла дверь за его спиной.

Роз– Мари, одетая в серый халат, с волосами, заплетенными в аккуратные косички, смотрела маленький телевизор. Увидев Кросса, она подскочила с койки и с рыданиями бросилась к нему в объятия. Расцеловав ее в обе щеки, Кросс отдал ей конфеты и цветы.