Клубничное убийство - Куликова Галина Михайловна

— Именно. Меня весьма волновал вопрос: почему Клебовников из трех прелестных подруг выбрал именно брюнетку?

— Помню‑помню! — оживился Половцев. — Все бормотали и бормотали. Почему да почему.

Конечно, бормотал, — пожал плечами Сильвестр. — Насколько я успел заметить, ему всегда нравились блондинки. Я же наблюдательный. Люди, в сущности, очень плохо умеют скрывать свои пристрастия, симпатии и антипатии. Клебовникову даже не то чтобы нравились блондинки, это неверная формулировка. Ему не нравились брюнетки. Как мужчина он был к ним совершенно равнодушен. Например, ту же Белоярову он считал своей подругой. Но я видел, что она его не привлекает. И таких примеров скопилось в моей памяти достаточное количество. Я сразу обратил внимание на то, что в тот вечер, когда всем требовалось алиби, Клебовников выбрал себе в спутницы жгучую брюнетку. Хотя по сведениям того же Калевухи, ее светловолосая подружка была весьма и весьма. Но нет — он изменил своим вкусам.

— Ради таблетки, — подсказала Майя.

— Ради алиби, — поправил Стас.

— Идем дальше. Клебовников позволяет брюнетке отвести себя наверх, в ее кабинет, потом дает ей выпить, дожидается, пока она заснет, и незаметно спускается вниз. Вероятно, шубу Белояровой — заметную, оригинальную — он заметил еще тогда, когда вешал собственное пальто. Понятия не имею, как он ее вынес — возможно, уходил через черный ход. В этом здании он бывал неоднократно и хорошо ориентировался на местности. В машине он переоделся, надел парик, наложил грим. При должной подготовке на все это может уйти минут пять, не больше. Еще четверть часа езды до «Надувной подушки», если по пробкам. Если пробок нет — получается быстрее. Там он немного задержался — выжидал момент. Вошел вслед за Аршанской в туалет, постучал в кабинку и, вероятно, своим собственным голосом попросил ее открыть.

— Но он же так рисковал! — воскликнула Майя. — В туалете могли быть другие женщины!

— Ну и что? Он был в женской одежде. Думаю, он импровизировал. Если бы обстановка не позволила, он нашел бы иное место.

Воткнуть шприц в шею — минутное дело, — напомнил Стас. — Он положил на пол журнал, повесил на крючок елочную игрушку, бросил шприц возле тела и удалился. Кстати, это второй туалет, маленький. В основном им пользуется персонал. В нем почти всегда пусто. Поэтому‑то Аршанская и уединялась там.

— Клебовников возвращается на вечеринку, вешает шубу на место и сразу же налетает на Белоярову. Она хватает его за руку и спрашивает, где он был, почему такой холодный. Кроме того, у него красные мочки ушей. Это тоже бросается в глаза.

— И он немедленно придумывает этот трюк с аллергией, — подхватила Майя. — Откуда он мог знать, что Белоярова запомнила четко: от клубники ее заместитель покрывается пятнами, а от морепродуктов начинает чесаться?

— Да уж, — подтвердил Сильвестр. — Обычно люди ничего толком не знают об аллергии. Итак, Клебовникову требуется срочно замаскировать намятые слишком жесткими клипсами мочки ушей.

— Но почему он сразу не сказал, что наелся клубники? — удивился Стас. — Тут я не понял.

— Чего же непонятного? — хмыкнула Майя. — Разве вы будете лопать клубнику, если покрываетесь от нее жуткими красными пятнами? Ведь клубнику ни с чем не спутаешь! А вот с салатом запросто можно ошибиться. Мало ли что там, под майонезом? Кальмары или колбаса — кто разберет? Списать все на свою невнимательность легко. И он говорит Белояровой: поел салата, а он оказался с морепродуктами, я и не заметил, вот дурак!

— Затем он поднимается наверх, к своей спящей брюнетке, — продолжил Сильвестр. — Захватив с собой несколько ягод клубники. Нужно же оправдать свои слова. Пусть Алла позже увидит его всего в пятнах, тогда красные мочки ушей вылетят у нее из головы.

Как это почти всегда бывает, преступление, которое на первый взгляд кажется идеальным, через некоторое время начинает давать, так сказать, побочные эффекты. Клебовников понятия не имел, что когда он, в парике и шубе Белояровой, приехал в «Надувную подушку», на него обратил внимание одинокий и ищущий развлечений Нифонтов. Тот же Нифонтов положил в карман его шубы собственную визитку, на которой написал: «Позвони мне, вопрос жизни и смерти». Вернее, не его, конечно, шубы, а Белояровой. И вот спустя некоторое время Белоярова эту визитку в кармане нашла. Вероятно, ее впечатлила надпись, потому что она позвонила Нифонтову без промедления.