Не первый раз замужем - Хрусталева Ирина

– Я скоро приду за тобой, Никита! Поднимусь со дна морского и приду!

– Что за дурацкие шутки? – охрипшим от дикого ужаса голосом прохрипел на другом конце провода мужчина.

Нина ничего не стала больше говорить, а, тяжело вздохнув прямо в мембрану, отключилась. Вздох у нее получился очень внушительным, больше похожим на стон. Нина тихонько хихикнула и показала телефону язык. «Вот так, дорогой, помучайся теперь до нервного припадка! То ли еще будет», – щелкнула она пальчиками и пошла обратно на кухню, чтобы занять свой наблюдательный пост у окна. Буквально через минуту к подъезду дома подкатило такси, и из него вышел Николай. Нина не стала ждать, когда он поднимется, а сама захлопнула дверь квартиры и пошла ему навстречу. Когда Нина встретилась с ним у лифта нос к носу, он ее недоуменно спросил:

– Ты что, уже захлопнула дверь?

– Естественно, – пожала девушка плечами. – Не оставлять же квартиру открытой?

– Я же тебе сказал, что должен написать Павлу записку. Он даже не знает, что я приехал. Будет теперь гадать, куда ты могла подеваться.

– Мне кажется, что он этого даже и не заметит. Говорила ведь уже, у него запущенная форма склероза, – почесала Нина нос. – Не сидеть же здесь на лестнице, чтобы его дождаться? Слушай, я придумала, ты напиши записку и оставь ее в двери, – нашлась девушка.

– Придется, – проворчал Николай и, сев прямо на ступеньку, вытащил из бокового кармана пиджака записную книжку и ручку. Он быстро начеркал пару строк, вырвал листок и сунул его в дверь. – Надеюсь, что он его заметит, – проговорил Николай, и они с Ниной направились на улицу, где их ждал водитель такси.

Через двадцать минут машина доставила пассажиров на вокзал. В такси Нина надела на себя парик из светлых волос, нацепила на нос очки, которые закрывали практически половину лица, и, глянув в маленькое зеркальце, осталась довольна своей неузнаваемой внешностью. Водитель с интересом посмотрел на девушку, но ничего не сказал, а лишь молча пожал плечами. Нина толкнула Николая в плечо:

– Как я тебе? – спросила она.

– Упасть и не подняться, – проворчал тот, глядя на нос девушки, который стал еще заметнее из-за огромных очков.

– Не нужно падать, я сама прекрасно вижу, что похожа на черепаху Тортилу с признаками Сирано де Бержерака, – хихикнула Нина, щелкая себя по носу. – Меня сейчас совсем не это беспокоит. Есть хоть малая вероятность, чтобы меня можно было узнать?

– Ни за что! – твердо заявил ее Николай, чем сразу же ее успокоил.

У касс дальнего следования стояла внушительных размеров очередь, и Николай, недолго думая, прошел в сторону кабинета администрации. Нина устроилась в зале ожидания на свободной скамейке рядом с дородной женщиной, которая, как наседка считает своих цыплят, поминутно пересчитывала свои чемоданы и баулы. Она постоянно то недосчитывалась парочки, то почему-то у нее оказывался один лишний, и она начинала все заново.

– Ох ты, божечки мои, да что ж это такое, в самом деле, – ворчала она, переставляя сумки с места на место. – Это Колькин, это Валькин, это Петькин, это мой, это тоже мой, это опять Петькин, – шептала она себе под нос. – Где их носит? Я что, так и буду здесь сторожем сидеть? Вон сколько народу шастает, разве ж здесь углядишь за всем, – возмущалась она, хмуря брови и прижимая к груди довоенных времен ридикюль, в котором наверняка были деньги или еще что-то ценное.

Она с подозрением покосилась на Нину, которая с большим вниманием следила за ней, и еще крепче прижала ридикюль к своей мощной груди.

– Ну где их носит?! – снова повторила женщина, крутя головой в разные стороны.

– Нина, все в порядке, наш поезд отходит через час, – услышала девушка голос Николая и с готовностью вскочила с места.

– Счастливого вам пути, – улыбнулась она беспокойной пассажирке и помахала ей ручкой.

– И вам того же, – кивнула баба головой и, тут же забыв про девушку, снова начала, как заведенная, крутиться на месте, надеясь высмотреть своих Кольку, Петьку и Вальку.

Николаю пришлось отдать приличную сумму за два билета. Он просил вагон СВ, но, к его сожалению, свободных мест там не нашлось, и пришлось довольствоваться четырехместным купе.

– Придется ехать с соседями, ты уж меня извини, но других мест не было, – сказал он Нине. – Сама понимаешь, лето, – развел он руками.

– Что же теперь делать? – пожала девушка плечами. – Значит, поедем с соседями. Я бы, наверное, согласилась поехать сейчас даже на крыше, лишь бы поскорее оказаться в Москве.

Энтузиазм Нины сразу же поутих, как только Николай открыл дверь купе, где были их места согласно купленным билетам. На двух остальных местах уже расположились две женщины, в которых Нина моментально узнала своих ближайших соседей. Софико и Мария, дочь и мать, жили как раз напротив дома Нины и очень часто захаживали к ней в гости, когда она приезжала сюда на отдых. Раньше, когда еще был жив дед и вся семья жила здесь, соседи были им почти как родственники. Тетя Софико, как Нина звала добрую женщину, часто угощала соседей своими знаменитыми тортами и пирожными, которые пекла лучше всех в городе.

Как только Нина увидела женщин, она с такой силой дернула Николая за рукав, что тот чуть ли не кубарем вылетел из купе в коридор.

– Ты чего? – недоуменно глядя на девушку, спросил он.

– Это мои соседи, – в ужасе зашептала Нина. – Я не могу ехать в этом купе, они меня сразу узнают!

– Да тебя бы и мать родная не узнала, – глядя на торчащие в разные стороны локоны парика, сказал он. – Очки не снимай, и все будет нормально.

– Нет, так дело не пойдет, – уперлась девушка. – Нужно что-то придумать. Тетя Софико знает меня с детства. И с Марией я тоже дружу с детства, они меня узнают – и тогда всему моему плану конец, – чуть не плача, говорила Нина. – Коля, ты же писатель, придумай что-нибудь!

– Что я могу придумать? – зашипел Николай. – Выход один – ехать на другом поезде.

– Нет, следующий поезд только завтра. И еще неизвестно, сможешь ли ты взять на него билеты. Будем довольствоваться тем, что есть, мне срочно нужно в Москву, – зашипела на писателя девушка. – Снимай свой шейный платок, – распорядилась Нина.

– Зачем это? – не понял мужчина.

– Затем! Обвяжу им лицо, а если спросят, что со мной такое, скажешь, что зубы у меня болят, флюс созрел и щека опухла. А еще скажи, что я глухонемая. Понятно?

– Мне-то, конечно, понятно, – почесал Николай затылок. – Только вот поймут ли они? Наверняка слышат сейчас, что мы с тобой о чем-то шепчемся. А глухонемые, как известно, не могут шептаться.

– Тогда скажи, что я иностранка, француженка например, и ни слова не понимаю по-русски. Придумай же что-нибудь, – топнула девушка ногой.

– Легко сказать – придумай! С француженкой, я думаю, номер тоже не пройдет.

– Это почему?

– По тому по самому! Как я буду с тобой общаться? Я, между прочим, ни слова не понимаю по-французски, – раздраженно ответил Николай. Его уже начала злить данная ситуация, а придумывать что-то нужно было очень быстро, потому что поезд скоро отправлялся.

– Да? Это плохо, – проворчала Нина. – Ладно, тогда я вообще не буду разговаривать – в связи со страшной зубной болью и распухшей щекой, – приняла решение девушка и сдернула платок с шеи писателя.

Нина лежала на верхней полке купе и боялась даже лишний раз пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания. Она еще ни разу не спустилась вниз, а, уткнувшись в стенку, слушала мерное постукивание колес. Софико, Мария и Николай вели оживленную беседу и попивали вечерний чай.

– Зубы – это дело серьезное, – со знанием дела говорила тетушка Софико. – У меня один раз такой серьезный случай был, что на всю жизнь запомнила. Тоже, как и у сестры вашей, зуб болел, болел, а я все боялась к врачу идти, анальгин пачками глотала. А у меня там перитонит начался, температура поднялась. Хорошо, муж мой, царство ему небесное, прекрасный был человек, насильно повез меня к доктору. Тот как посмотрел, до чего я себя довела, только головой покачал: «Что же это вы, – говорит, – так нас боитесь, стоматологов? Готовы даже на тот свет уйти, лишь бы к нам в кресло не садиться. Еще бы немного, и я бы уже не смог ничем вам помочь. Что же, думаете, если просто зуб, значит, ничего страшного случиться не может? Еще как может! Не нужно забывать о том, что зубы «на территории» головы находятся, хоть и на лицевой ее части. Все зубные нервные окончания напрямую соединены с головой». Долго он мне еще лекцию читал, пока зубом моим занимался. А я сижу с открытым ртом и вытаращенными от ужаса глазами, все жду, когда же мне больно станет. Ждала-ждала, а доктор мне и говорит: «Сплюньте вот в эту урночку и можете вставать». Я так с открытым ртом и осталась! Потом, не веря своему счастью, спрашиваю: «Доктор, неужели это все?» – «Все, моя дорогая, – говорит, – все. Неужели так страшно?» – «Нет, – говорю ему, – совсем не страшно». Вы уж, Николай, как только в Москву-то приедете, сразу же отвезите сестру к доктору, не нужно с этим шутить, – заботливо посоветовала женщина и отхлебнула из стакана чай.