Бабки царя Соломона - Донцова Дарья

За спиной раздался громкий звонок, машинка сообщила об окончании стирки.

Мигом забыв про курочку, я поспешила в ванную и вытащила из барабана светло-розовую рубашку. На секунду в голову закралось сомнение: вроде грязная сорочка имела нежно-голубой цвет?

Я начала внимательно ее рассматривать и успокоилась. Все в полном порядке, более никаких вещей в машинке не было, ничто не могло полинять. Если ваша шмотка во время стирки меняет цвет, то она превращается в тряпку с неаккуратными пятнами, а передо мной сейчас идеальное изделие. Я просто забыла, что рубашка изначально была цвета зари. Интересно, у меня хватит времени погладить ее до прихода босса?

Звук открывающейся входной двери я услышала в тот момент, когда разравнивала спинку сорочки. Поставив утюг на стол, я выбежала из комнаты и, сияя самой радостной улыбкой, сказала:

— Привет. Как дела?

Иван, стоявший лицом к двери, вздрогнул и уронил пакет, который держал в руках.

— Прости, не хотела тебя напугать, — защебетала я.

— Не ожидал тебя увидеть, — ответил босс, наклоняясь за ношей, — думал, ты уже спишь.

Я сделала улыбку еще шире.

— Время-то еще детское. А что ты принес?

— Шаурму, — смутился шеф. — Очень есть захотел, купил в ларьке. Могу с тобой поделиться. Надо было пару штук прихватить, но я решил, что ты, как всегда, уже пятый сон видишь. Давай закажем большую пиццу? Ее на двоих точно хватит.

Я прищурилась.

— Есть вариант получше. Ты любишь курицу?

— Приготовленную? — задал гениальный вопрос Иван. — То есть жареную?

— Ну не сырую же, — развеселилась я. — У нас на ужин бройлер.

Начальник опять уронил пакет.

— Кто?

— Я запекла в духовке курочку, — пояснила я. — Съешь кусочек?

— С удовольствием, — оживился шеф. — Сейчас, только руки помою…

Сбросив ботинки, Иван исчез в кухне. Я посмотрела на раскиданные в разные стороны штиблеты, на ветровку, брошенную у зеркала, на стоящий посреди крохотной прихожей портфель, решила отправиться за начальником, сделала шаг и замерла. Стоп! Таня, представь, что выполняешь оперативное задание, конечная цель которого завоевать доверие Ивана ради того, чтобы узнать, где Гри. Я должна стать другом Вани, продемонстрировать ему свою заботу. Значит…

Я схватила ботинки, аккуратно поместила их на полочку под вешалкой, повесила куртку на крючок, устроила портфель на стуле и, придав взгляду нежность, вошла в кухню.

Иван мыл над раковиной руки. Услышав шаги, обернулся, закрутил кран, тряхнул кистями, схватил бумажное полотенце и спросил:

— У тебя что-то случилось?

Первым моим желанием было сказать: «Вообще-то лапы ополаскивают в ванной. И не надо забрызгивать кухонный столик. А если ты все же это сделал, убери за собой». Но я исхитрилась задушить возмущения на полдороге.

— Голова болит? — продолжал Ваня.

Я добавила нежности во взгляд.

— Нет. Прекрасно себя чувствую. А что?

— Вид у тебя как у кошки, которая описалась в гостиной на глазах у хозяйки, — сказал шеф.

На секунду нежность улетучилась, захотелось ущипнуть шефа за нос, причем не легонечко, а с вывертом. Но я тут же взяла себя в руки.

— Ой, ты такой внимательный… Не всякий человек может правильно понять душевное состояние друга. Я беспокоюсь, понравится ли тебе моя готовка.

— Да я такой голодный, что камни съем! — объявил Иван.

Я повернулась к столику, на котором громоздилась сковородка. Ну и как подружиться с таким экземпляром? Моя замечательная курица не булыжник. Хорошо, попытаюсь еще раз. Я обернулась.

— Что ты хочешь? Грудку? Лапку? Крылышки?

— Давай ножку, — потер руки босс. — А картошечки случайно нет?

Вот черт! Про гарнир-то я забыла!

— Зачем тебе картофель? — спросила я. — Белки и углеводы нужно есть отдельно.

— Ладно, — согласился Иван, — обойдусь.

Я аккуратно отрезала окорочок, положила его на тарелку, подала боссу и села напротив.

Как надо смотреть на мужчину, если хочешь стать ему близким другом? Я подперла подбородок кулаком, слегка подняла брови, округлила глаза, растянула губы в легкой улыбке и уставилась на шефа. Тот быстро отрезал здоровенный кусок курицы, засунул его в рот, пожевал, проглотил и — начал судорожно кашлять.

Я вскочила, налила в стакан минералки и заботливо вручила Ивану. Он стал пить. Я опять приняла позу нежного заботливого друга: подсунула кулак под подбородок, округлила глаза и… взвизгнула.

А вы бы как поступили, увидев, что у босса из носа и рта лезет пузырящаяся пена?

Кинувшись к рулону с полотенцем, я оторвала кусок и сделала попытку вытереть Ване лицо. Шеф отнял у меня бумагу и начал промокать подбородок и щеки, одновременно жадно опустошая бутылку.

— Дай еще одну, — прохрипел он, отбрасывая пустую тару.

Я, здорово испугавшись, не понимала, что происходит. В голову полезли совсем страшные мысли. Человек, отравивший родственников и прислугу Захара Назаровича, совсем не глуп, мигом раскусил, что мы с Ваней не семейная пара, а «засланные казачки», и подсыпал Ивану яд. Босс не заходил в дом Гришкиных, он искореняет порчу на фирме, следовательно, преступник вовсе не член семьи, а служащий. Надо срочно вызывать нашу «Скорую». Я схватилась за телефон.

— Воды… — прошептал Ваня. — Не звони никуда.

— Тебе плохо! — воскликнула я. — Это отравление!

— К-курица… — прозаикался начальник. — Вот жуть… Ты ее пробовала?

— Нет, — ошарашенно ответила я, глядя, как у босса изо рта вместе со словами вываливаются комья пены.

— Не приближайся к ней, — простонал Иван. — Такое ощущение, что ужин сварили в мыле. Вкус… жуткий… дрянь невероятная.

Я вскочила, ринулась к сковородке и потыкала пальцем в соль. Рыхлый белый порошок с голубыми вкраплениями после приготовления в духовке превратился в окаменевший монолит темно-желтого цвета. Страшное подозрение заставило меня вздрогнуть. Налив в чашку воды, я плеснула немного на остатки курицы. Ужин, покрытый аппетитной корочкой, стал активно пузыриться.

Иван убежал в ванную. А я вытащила из мусорного ведра пустую упаковку из-под соли, сфотографировала ее со всех сторон, отправила Димону и сразу ему позвонила.

— Что за снимок ты прислала? — удивился Коробков.

— Переведи надпись, — потребовала я, — там есть текст на английском.

Компьютерщик не стал спорить.

— Сейчас, уно моменто, врубаю транслейтор… Это означает «стиральный порошок». А что такое?

— Оперативная необходимость, потом поговорим, — соврала я и уставилась на упаковку.

Сверху на коробке было четко написано шариковой ручкой «Соль». Нет, я ничего не перепутала, просто консультант из супермаркета идиот. Понятия не имею, что происходит с курицей, когда она запекается в духовке на соли, но, наверное, птичка загадочным образом пропитывается соляными парами. В «Кулинарной книге идиотки» в рецепте подчеркнули: «Ни в коем случае не солите». А у меня цыпа замылилась, обмылилась, промылилась… В общем, не знаю, как назвать еду, которая вобрала в себя средство для стирки.

Послышались шаги, в кухню вернулся Иван.

Я поняла, что надо дать какие-то объяснения, и забормотала:

— Прости, пожалуйста, я не попробовала готовый ужин, купила курчонка в гастрономе. Недобросовестные владельцы магазина, похоже, вымачивают птицу в концентрированном растворе мыла.

— Зачем? — не понял Иван.

— Наверное, товар слегка подпортился, и торгаши придавали ему свежий вид, — нашлась я. — Несвежую говядину опускают в раствор селитры, и она делается на вид как парная. Слышал про такой способ? А с курятиной, видимо, поступают иначе.

Иван Никифорович включил чайник.

— Я редко хожу по магазинам. У нас Клава хозяйством занимается, мама только готовит.

— Это твоя сестра? — обрадовалась я смене темы.

— Нет, домработница, — уточнил шеф.

Я заликовала. Старушка-то из аптеки права! Надо подружиться с мужчиной, и он все расскажет. Сейчас Иван сообщил о прислуге, а на работе о ней ни разу не обмолвился. Ура! У нас налаживается контакт. Надо закрепить эффект.

— Хочешь заварю тебе чаю?

— Чем это пахнет? — задал вопрос Иван. — Вроде паленым.

— Утюг! Я забыла его выключить! — подскочила я, бросилась в комнату и подбежала к столу.

Таня, ты коза! Оставила горячий утюг прямо на свежевыстиранной рубашке шефа.

Я быстро сняла утюжок, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Передней части у сорочки просто нет, вместо нее здоровенная дыра с неровными желто-коричневыми краями. Тонкий плед, на котором я гладила, тоже прожжен, подошва утюга почернела.

— Налицо порча казенного имущества, — неожиданно развеселился шеф, вошедший за мной. — Хорошо, что стол не загорелся. Поджог оперативной квартиры — это серьезно. Не переживай, купишь себе новую блузку. О черт, совсем забыл! У меня же на завтра свежей рубашки нет. Следовало домой заскочить, переодеться. Хотя… В ванной лежит вчерашняя сорочка, сейчас я ее постираю.