Авоська с Алмазным фондом - Донцова Дарья

– Весьма поверхностно, – улыбнулся я. – Ирина молода, неопытна и очень хотела отыскать брата. Я не рискнул дать ей контакт Константина, ведь тот мог оказаться кем угодно. А когда убедился, что он не маргинал, а обычный человек, подумал: надо поставить его в известность о поиске, который затеяла девушка. Представил себя на его месте – открываю дверь квартиры, а на пороге не пойми кто со словами: «Здравствуй, я твоя сестра».

Печенькин включил кофемашину и перешел со мной на «ты».

– Хочешь эспрессо?

Затем бывший сотрудник ФСБ задумчиво продолжил:

– Так ли уж обычен человек, выясняется либо после глубокого изучения его биографии, либо после долгого общения. Хотя второе порой не помогает, некоторые люди мастера прикидываться.

– Согласен, – кивнул я. – Но иногда бывает достаточно изучить документы полиции. Если субъект состоит на учете как условно-досрочно освобожденный, а сел за неоднократное избиение жены, хулиганские действия или воровство, то это уже информация к размышлению.

Хозяин кабинета поставил передо мной чашку.

– Ну а в Игнатьево ты зачем прибыл? Старших Вилкиных давно в живых нет. Чем я‑то помочь могу?

Я попробовал напиток, оказавшийся невкусным.

– Я говорил, что, вероятно, Ирина жива, в комнате труп другой девушки.

– Это ты, увидев отсутствие летней одежды, решил? – хмыкнул бывший фээсбэшник.

– Не только. Обнаружились и другие странные детали, о которых я вам рассказал. Например, золотой крест на шее покойной Иры. Скажите, почему вас привлекли к расследованию дела о смерти Вениамина Михайловича и Резеды Ивановны Вилкиных? Два местных жителя угорели в избе. Эка невидаль! Такие случаи часты, с ними спокойно справляются местные органы. Ну забыли немолодые люди открыть вьюшку, и что? Хорошо, хоть детям повезло. Ира спала в сарае, а Костя до трагедии уехал в Москву. Зачем понадобился представитель ФСБ? Что не так со старшими Вилкиными? Их убили? Если вы владеете какими-то сведениями, поделитесь ими со мной. Вдруг суицид Ирины, если найдена мертвой именно она, как-то связан с теми событиями? Вероятно также похищение, и девушка сейчас в опасности. Если же Ира жива и ей ничто не угрожает, то вполне может находиться в Балуеве. Возможно, Вилкина знает имя девушки, которая свела счеты с жизнью в ее коммуналке. Не исключен вариант, что Ирина Вилкина гуляет по лесу, где ранее был мотель ее родителей. Понимаете, тихий внутренний голос подсказывает мне, что корни этой истории закопаны где-то здесь, в Игнатьеве.

Печенькин покосился на городской телефон, стоявший рядом с кофемашиной.

– Тихий внутренний голос наружу не выглядывает, поэтому, как и что в реальной жизни складывается, не знает. Зря ты, Иван Павлович, из Москвы прикатил. Я об этой истории намертво забыл, давно она случилась, много хлеба с той поры съедено. Но в одном ты прав, следователь Печенькин лабудой не занимался. С какого ляду меня направили на простую бытовую смерть? Шут его знает, я человек подневольный был, где начальство приказывало, там и пахал. Вот же, ей-богу, не помню, из-за чего меня в Балуево отправили. Разве что…

Леонид Сергеевич картинно закатил глаза, демонстративно начал чесать затылок. Мне, как великому режиссеру Станиславскому, захотелось крикнуть: «Не верю!» Минуты две Печенькин изображал, будто старательно пытается оживить воспоминания, и наконец хлопнул себя ладонью по лбу.

– О! Осенило! Один начальничек из Москвы ездил к Вениамину Михайловичу на рыбалку. Собрался он в очередной раз с удочкой посидеть, и… – бац! Вилкин-то помер. Вот и велел мне тот прыщ выяснить, чего там случилось, а потом лично ему доложить. Семейная пара мужика не волновала, он о своем отдыхе беспокоился, сто раз повторил: «Выясни, когда на рыбалку снова приезжать можно, подтолкни там дурака участкового. Тот привык ничего не делать, а я из-за его лени без расслабухи остался». Иван Павлович, вижу, ты тоже рыбак отменный. Да? Угадал?

Я едва не рассмеялся. Всякий раз, когда в новостях рассказывают про мужиков, которые уплыли на льдине или утонули в реке, пытаясь вытащить щуку, я задаю себе вопрос: что заставляет человека сидеть с удочкой в руках на морозе или торчать возле реки в надежде на богатый улов? В магазинах полно рыбы, некоторые виды не так дороги. Нет, мне никогда не понять людей, проводящих время на рыбалке. Хуже только охота. Лично я не способен выстрелить в живое существо.

– Лады, – продолжал Печенькин, взяв сотовый, – раз уж ты напрасно прикатил, устрою тебе суперловлю… Петя, прибудет к тебе через полчасика Иван Павлович, мой дорогой гость из столицы. Окажи ему почет-уважение, устрой рыбалку, уху свою фирменную свари, каргопку в костре испеки. Ну, я в тебе не сомневался…

Леонид Сергеевич положил трубку на стол и подмигнул мне.

– Езжай, Иван Павлович, порадуйся. Машину из нашего гаража дам. Ты на механике рулить умеешь? У нас только отечественные колеса.

– Начинал на отцовской «Волге», – улыбнулся я.

– Ну да, ну да, – закивал собеседник, – хорошо быть сыном известного писателя. Ишь ты, «Волга»! В советские годы она круче нынешнего «Бентли» считалась.

Мне сразу стало понятно, что Леонид Сергеевич после звонка Филова быстренько проверил личность столичного гостя, намеревающегося нанести ему визит. Иначе откуда ему знать, кем был мой отец? И странное закатывание глаз вкупе с картинным почесыванием затылка и подмигиванием навело меня на мысль, что поездка к не известному мне пока Петру предложена неспроста. Офис Печенькина, поди, прослушивается, Леонид Сергеевич не может сообщить правду, а вот Петр ее выложит.

Начальник охраны банка кашлянул и вопросительно взглянул на меня. Я заулыбался.

– Обожаю рыбу ловить, это моя страсть! Ох, чуть не забыл… Пока буду в Балуеве, найдите, пожалуйста, Марию Алексеевну Белкину, мне еще с ней поговорить надо.

– Это кто такая? – спросил собеседник.

– Воспитательница детдома, с которой у Ирины сложились на редкость теплые отношения, – пояснил я. – Возможно, она что-то про Вилкину сообщит.

– Отыщу, – кивнул бывший сотрудник ФСБ, – прямо сейчас займусь.

Я встал.

– Прошу простить за отнятое у вас время. И премного благодарен за помощь, особенно за организацию рыбалки. Это счастье – после суетного города в тишине посидеть, свежим воздухом подышать. Обидно, что вы ничего не помните, но я особенно и не надеялся, столько лет прошло. Еще раз спасибо вам, поеду отдохну. Не заблужусь? И к кому в Балуеве обратиться?

– Тут недалеко, дорога прямая, – успокоил меня Печенькин. – Рули на улицу Первомайскую, дом пять, спроси Петра Горелова, он там всю жизнь участковый. Петя на речку сопроводит, удочки даст. Хороший мужик, тебе он понравится. Идем в гараж, подберу нужную «лошадь».

– Здорово, да? – спросил Петр, выходя из машины.

Я, кряхтя, выполз из древнего «газика» и попытался изобразить восторг.

– Отлично!

Спутник вытащил из машины два складных стула.

– Садись. Задницу отбил? На легковушке сюда не проехать, а мой «козел» прет танком. Ну, спрашивай! Печенькин велел все объяснить. Чего так смотришь? Когда Ленька говорит: «Каргопку в костре испеки», значит, надо откровенничать. Рыба тут такая водится – каргопка. Костлявая, страсть! Молчишь? Лады, сам начну.

Петр запрокинул голову.

– Облака-то как бегут… чую, надует нам ветер дождь. Начну потихонечку, а ты на ус мотай и запоминай. Записывать стремно – может, кто тебя из Москвы провожал. Из тех, из прошлых. Тревожно, что Ира отравилась… или делась куда. Поэтому Леня тебя сюда и направил. Тут нас подслушать нельзя, любого издали видно, подъехать незаметно не получится, в Балуеве посторонний в глаза кидается. В Игнатьеве не так, город большой. Много лет прошло, но некоторые дела отбрасывают длинные тени. Одно не соображу, при чем тут Ирка? Ни она, ни Костя ничего не знали. Ну, открывай уши, а рот захлопни.

Я кое-как умостился на шатком неудобном стуле и приготовился внимать речам Петра.

…В девяностых годах в Подмосковье правоохранительными органами был обнаружен центр психологической подготовки террористов. Туда привозили молодых людей, будущих смертников. Занимался с ними Николай Петрович Попов, психолог, гипнотизер, большой мастер своего дела. Работал он не за деньги, а потому, что считал: России необходима революция. Попов имел связи с теми, кто возглавлял террористическое движение, в общем, лакомый кусочек для спецслужб. Понимаете, что произойдет, если такой человек заговорит и сдаст свои контакты? Но как заставить Попова откровенничать? Его не купить миллионами, богатства ему не нужны. У психолога не было ни родителей, ни жены, ни детей, так что пугать его репрессиями близких людей тоже бесполезно. Подсылать к Николаю Петровичу агента глупо – он живо раскусит любого.