Банда отпетых дизайнеров - Логунова Елена

– А вот мы с Инной совершенно свободны и вполне можем отлучиться на часок-другой!

– Отлично! – обрадовалась Катерина. – Вот и поезжайте к Паулине Антоновне, адресок я вам на бумажечке напишу.

Спрятав в сумку листок, на котором Катя начертала адрес Бронича и даже план проезда к его дому, Трошкина шустро потопала к выходу. Я чуток задержалась, собирая в сумку разбросанные по столу мелкие вещи, и Эндрю, напряженно глядя вслед удалившейся Алке, вполголоса спросил меня:

– Ин, как, ты сказала, зовут нашу новую сотрудницу?

– Алла Трошкина, можно попросту Алка, – ответила я.

– Алка-бисексуалка! – пробормотал Сушкин.

Он с новым интересом взглянул на меня и задумчиво уставился на свой башмак, украшенный белыми известковыми отпечатками тонкого каблучка.

Михаил Брониславич и Паулина Антоновна Савицкие проживали в основательном пятиэтажном доме в центре города. Здание вытянулось вдоль оживленной улицы, и в первом его этаже уже не осталось частных квартир: деловые люди обосновались в некогда жилых помещениях со своими магазинами и офисами. Справа от бронированной двери подъезда располагалось туристическое агентство «Кипарис», слева помещался медицинский кабинет. У этих заведений были собственные стеклянные двери, доступ к которым ничто не затрудняло. А вот на подъездной двери был кодовый замок! Не зная, как с ним справиться, мы с Трошкиной в ожидании появления каких-нибудь местных жителей застопорились на крылечке.

От нечего делать мы изучали вывески и объявления. У эрудированной Алки вызвало недоумение название туристической фирмы.

– Разве они не знают, что у древних греков кипарисовое дерево было символом смерти? – удивлялась она. – Как же можно зазывать народ в путешествие словами: «В добрый путь с «Кипарисом»!»? Не в добрый путь, а в последний!

– Ерунда, люди просто перепутали кипарисовую ветвь с пальмовой, символизирующей мир, – отмахнулась я. – Ты лучше на это объявление взгляни!

– А что такого? – Трошкина послушно прочитала небольшую аккуратную листовочку на двери врачебного кабинета. – «Приватный прием ведет ортопед-травматолог».

– А теперь выше посмотри, на вывеску!

Алка подняла глаза и прочитала:

– Андрологический кабинет!

Я сдавленно захихикала:

– Насколько я знаю, андролог лечит расстройства мужской половой сферы. Ортопед-то тут при чем? Да еще травматолог?

– Наверное, это такой андрологический травм-пункт! Тут оказывают врачебную помощь тем мужчинам, которые ведут эктремальную половую жизнь и в процессе получают травмы конечностей, всех, без исключения! – предположила Трошкина.

Она весело засмеялась, но тут же стерла с лица улыбку и сердито добавила:

– Вот Зяма, например, в группе риска!

Это вернуло нас к теме дня.

– Что-то мы слишком много времени без толку теряем, а расследование наше стоит как вкопанное! – посетовала Алка. – Знаешь что: пойдем-ка к андрологу.

Она решительно толкнула дверь медицинского кабинета.

– Нам-то туда зачем, мы же не мужики?! – воскликнула я, начиная беспокоиться о душевном и сексуальном здоровье подруги.

Вот и Сушкин назвал ее бисексуалкой!

За стеклянной дверью открылась маленькая приемная, где за конторкой скучала симпатичная девушка в белом халатике, а в кресле у журнального столика без интереса перелистывал иллюстрированное издание немолодой лысоватый мужчина. При нашем с Алкой появлении он испуганно дернулся и забился поглубже в тень раскидистого фикуса. Очевидно, мы здорово нарушили обстановку приватности.

– С-слушаю вас? – не тая удивления, молвила девушка в белом.

– Извините нас, пожалуйста, за вторжение! – вежливо сказала Трошкина, одарив пугливого мужчину в кресле короткой ослепительной улыбкой, отчего он зажмурился и даже прикрылся журналом. – Мы с подругой нуждаемся в вашей помощи.

– В нашей помощи? – эхом повторила девушка, особо выделив местоимение.

– У нас небольшая проблема с проникновением! – обворожительно улыбаясь, сообщила Алка. – Вы не позволите нам воспользоваться вашим задним проходом?

– Что вы имеете в виду? – девушка покраснела.

Видимо, расценила Алкин вопрос как гнусное предложение!

– Черный ход, конечно! – невозмутимо пояснила Трошкина. – Прежде, когда здесь была жилая квартира, в нее попадали из подъезда. Полагаю, этот вход сохранился? Или же вы его замуровали?

Оценив комизм ситуации, весело заквохтал пугливый дядечка в кресле.

– А вы кто? – додумалась спросить медсестрица.

– Извращенки-нимфоманки! – тихо пробормотала я. А вслух сказала: – Пожарная инспекция! Проводите нас к запасному выходу, пожалуйста. Мы уйдем и не вернемся.

– Прошу сюда, – девушка поспешно вышла из-за стойки и заторопилась в глубь коридора.

Видно было, что нашей провожатой очень хочется, чтобы мы ушли и не возвращались. Через несколько секунд мы с Трошкиной уже протискивались мимо нее в неоправданно зауженную дверь черного хода. Пропуская мимо себя тощенькую Алку, медичка опасливо вжалась в стенку и даже втянула живот.

– С запасным выходом – это ты хорошо придумала, но плохо сказала! – попеняла я подружке, когда мы с ней остались вдвоем в сумраке подъезда. – Нас приняли за пару сексуальных маньячек!

– Не в первый раз, – безразлично обронила Алка, и я заткнулась.

Как-то мы с ней уже изображали из себя сладкую парочку лесбиянок, тоже в ходе самодеятельного следствия.[5]

– Нам нужна седьмая квартира, – сообщила подружка, сверившись с путеводной бумажкой. – Это на втором этаже. Пошли!

Дверь седьмой квартиры была красивой, крепкой и почти неприступной. Мы минуты три, не меньше, давили на кнопочку звонка и в четыре руки отбивали о светлое дерево кулачки, прежде чем дверной глазок ожил.

– Кто там? – настороженно спросила невидимая женщина.

– Паулина Антоновна, это девочки из «МБС»! – громко сказала я.

Дверь открылась.

– Здравствуйте, – растерянно сказала хозяйка, переводя взгляд с моего лица на Алкино и обратно.

Для этого ей приходилось вертеть головой, потому что я выше Трошкиной на двадцать сантиметров. Поэт сказал бы, что в одной упряжке мы с подругой смотримся как конь и трепетная лань. Только я все-таки не конь, скорее, златогривая кобылица.

– Здравствуйте, Паулина Антоновна! Разрешите войти? – спросила я, цокнув копытцем.

– Да-да, конечно, – женщина посторонилась и пропустила нас в прихожую, отделанную резными деревянными панелями.

Я с интересом огляделась. А неплохо живет наш шеф! Прихожая просторная, как у нас дома гостиная, на полу шерстяной ковер, арочная дверь задрапирована багряным театральным бархатом с золотыми кистями, с потолка свешивается люстра, бывшая в прошлой жизни тележным колесом… Помпезный сталинский стиль с легкими модернистскими заскоками, сказал бы мой брат-дизайнер.

Я перевела взгляд на хозяйку квартиры и осталась не вполне довольна увиденным. Внешность Паулины Антоновны плохо гармонировала с интерьером жилища. Супруга Бронича оказалась маленькой худенькой женщиной в скромном ситцевом халатике, без макияжа, с небрежной прической из легких серебристых волос. Она была похожа на Трошкину, как родная мать или тетя!

Очевидно, и сама Паулина Антоновна подсознательно уловила это сходство, потому что она устремила свой взгляд на Алку.

– Мы пришли узнать, не случилось ли чего с Михаилом Брониславичем, – жалостливо проблеяла моя трепетная лань. – Он не заболел? Мы в агентстве беспокоимся.

– Ах, деточка! – Паулина Антоновна шумно шмыгнула носом и вдруг взревела с мощью, неожиданной для такого хрупкого тела. – О-о-о-о! Ми-и-иша!

Она заломила руки, зарыдала, повернулась и, спотыкаясь о толстые ковры, побрела за бархатную занавеску. Переглянувшись, мы с Алкой пошли за ней.

В следующие полчаса я вынужденно осваивалась в чужой квартире. Пока Алка сидела на пышном диване, утешая рыдающую хозяйку дома, я искала аптечку с валерианкой, стакан, воду, салфетки, а потом кипятила чайник. За крепким чаем с конфетами, к которым никто из нас даже не прикоснулся, слегка успокоившаяся Паулина Антоновна поведала нам с Алкой о своем горе.

– Мне говорят, что Миша убил человека! – сказала она, смахнув слезинку. – Да разве Миша может кого-нибудь убить?

Супруга Бронича требовательно посмотрела на меня, а я потупила взор и промолчала. Может ли наш дорогой шеф кого-нибудь убить? Да в растрепанных чувствах он разрушителен, как водородная бомба!

– Мне говорят, что Миша убил женщину! – в голосе Паулины Антоновны зазвенело негодование. – И еще мне говорят, что она была его любовницей! Нет, как вам это нравится? Миша – и любовница!

Верная супруга возмущенно фыркнула.