Банда отпетых дизайнеров - Логунова Елена

– Она самая! – без заминки ответила Алка. – Это соседка Цибулькиной. Представляешь, ей какой-то анонимный гоблин позвонил и настучал на Зяму! Заявил, что Цибулькину убил ее близкий друг, художник-дизайнер, но имени не назвал, а тут я пришла в той же роли, вот тетя и обмишулилась.

– Подробности потом, – оборвала ее я. – У тебя там в кухне сковородка найдется? Живо поставь ее на огонь.

– Думаешь, самое время подкрепиться?

– Думаю, самое время делать ноги! Не болтай попусту, бегом на кухню и устрой там хорошее задымление, а я тут подниму панику.

– Хочешь, чтобы хозяйка вызвала пожарных? Думаешь, они приедут раньше, чем милиция? – оживилась подружка. – Кузнецова, ты голова! Отлично придумала, пожарным ведь и двери ломать разрешается, тут-то я и улизну под шум волны из брандспойта!

В трубке пошли гудки. Не сомневаясь, что дипломированный режиссер театрализованных представлений сумеет создать по моему сценарию впечатляющий спектакль, я быстрым шагом обошла дом и спряталась за какой-то древней голубятней так, чтобы видеть и двор, и окно Алкиной тюрьмы. Не прошло и минуты, как в квартире на пятом этаже громыхнуло, и из форточки повалил густой дым. Он имел пугающий черный цвет и осыпался густыми хлопьями копоти.

– Что она там запалила? – с веселым изумлением пробормотала я.

Похоже было, что в квартире на пятом этаже взорвалась смоловарня. Для полноты картины не хватало красиво падающего вниз асфальтоукладочного катка, покореженного взрывом.

– Пожар! – звонким голосом пионерской звеньевой выкрикнула в форточку Трошкина.

– Гори-и-им! – присев, истошно заорала бабка – любительница белья экологических цветов.

Дамочка в купальнике громко ахнула и вскочила с лавочки. Мобильник у нее был с собой, и она тут же приложила его к уху, но разговор провела уже на бегу. Похоже было, что энергичная женщина не собирается дожидаться приезда брандмейстеров в отдалении от очага возгорания. Зажав в кулаке мобильник на манер оружия пролетариата – булыжника, она во все лопатки припустила к подъезду. Я побежала за ней.

– Тебе же сказали, бестолочь германская, Зеленая в другой стороне! – сердито крикнула мне бабка-гринписовка, когда я пробегала мимо.

– Хенде хох! – рявкнула в ответ я, и так это у меня хорошо получилось, что старуха безропотно повиновалась.

Под тревожный колокольный звон загремевшего на асфальт эмалированного таза я ворвалась в прохладный темный подъезд и… Растянулась на лестнице, промахнувшись ногой мимо ступеньки.

К счастью, весть о пожаре не вызвала у жильцов дома массовой паники, самостийной эвакуации не случилось, и меня не затоптали спасающиеся бегством. Частый топот поспешающей на пятый этаж резвой утицы завершился стуком распахнутой двери, а после короткой паузы топот возобновился, но теперь он уже шел сверху вниз. Через полминуты на меня белокрылым ангелом спорхнула Трошкина, закутанная в занавеску по самые глаза, как закрепощенная женщина Востока. Я признала небесное создание по весело трепыхающимся кудрявым хвостикам и приветствовала словами:

– Упорхнула из клетки, птичка моя?

– Ага, – задыхаясь, ответила Алка. – А ты чего тут валяешься, как коврик для ног? Изображаешь заградительное сооружение?

– Затрудняю ожидаемым спецслужбам доступ к месту ЧП, – ворчливо ответила я, поднимаясь на ноги. – Ой, кажется, я ногу подвернула, наступать больно!

– Давай я тебе помогу! – Трошкина влезла мне под мышку, забросила одну мою руку себе на плечо и с неожиданной для такой мелкой девицы силой поволокла меня из подъезда.

Я старательно подпрыгивала на одной ножке, Алка топала вперед, как трудолюбивый вьючный ослик, и мы довольно быстро миновали бабку с тазом и широко разинутым ртом, опустевшую лавочку и древнюю голубятню. На ближайшей улице остановили частника и поехали домой, конспирации ради трижды поменяв в пути адрес пункта назначения. Из той же конспирации не стали разговаривать о случившемся в машине, но от полноты чувств обменивались широкими глупыми улыбками и пихали друг дружку в бока. От Трошкиной невыносимо воняло кострищем.

– Что за гадость ты там спалила, поджигательница? – спросила я ее уже в нашем дворе.

– Это была не гадость, а отличный гимнастический мяч! – гордо ответила Алка. – В квартире был здоровенный надувной шар, я положила его на раскаленную сковородку, и он так здорово лопнул – куда там тротиловому эквиваленту!

– Я слышала, – кивнула я. – А что так знатно дымило?

Трошкина хмыкнула:

– Оказывается, рваные резиновые клочья, хорошенько поджаренные на нерафинированном подсолнечном масле, создают стойкий эффект дымовой шашки!

– Не делись этим рецептом с нашим папулей! – тоже хмыкнув, попросила я. И, вспомнив папочку-кулинара, сразу же ощутила приступ голода: – Есть хочу! Я как раз в кафе шла, когда ты вызвала меня проводить спасательную операцию. Пойдем к нам обедать?

– К вам? – Трошкина критично осмотрела свой несвежий наряд, спонтанно дополненный чужой простыней, и чутко повела носом. – Нет, в таком виде я к вам не пойду. И потом, я не знаю, как теперь Зяме в глаза смотреть… – закручинилась она.

– Ладно, так и быть, в Зямины глаза я сама посмотрю, а потом расскажу тебе, как это было, – пообещала я, и на пятом этаже мы с подружкой расстались.

Против ожидания, аппетитные запахи домашней кухни в нашем доме не витали. В глубине квартиры лениво, как объевшийся дятел, тюкала печатная машинка. Скорость была совершенно нехарактерной для мамули, которая стучит по клавишам в темпе «престо».[7]

– Кто дома? – крикнула я, разуваясь.

– Дюшенька, зайди сюда! – отозвался из большой комнаты папуля. – Хорошо, что ты пришла, у меня для тебя кое-что есть!

– Действительно, хорошо, – согласилась я, думая, что папулино «кое-что» – это вкусный и питательный обед из трех блюд с десертом и прохладительным напитком.

Увы, папуля протянул мне не поднос с яствами, а сложенный вдвое тетрадный листок в клеточку. Еще надеясь, что это подробно расписанное меню вожделенного обеда, я развернула бумагу и не сдержала вздоха разочарования. Это был «Оччет о праделной работе», представленный Василием Кулешовым. Подписался Василиса Микулишна важно, как взрослый, но ошибок в его тексте сидело больше, чем колорадских жуков на картофельном кусте. Впрочем, я не стала сокрушаться о безграмотности подрастающего поколения пепси, потому как информацию Васька добыл просто бесценную. Вернее, не он один, а вместе с отрядом героических касперов, всех членов которого Василиса добросовестно назвал поименно.

Прочитав «оччет», я узнала, что позапозавчера вечером Машка Лазарева из четвертого подъезда, как обычно, вывела на прогулку своего пекинеса Гаврика. Следуя привычным путем на пустырь, девочка с собачкой разминулись с транспортным средством, которое обычно кроткий Гаврик яростно облаял и даже хотел атаковать, но ему помешал поводок. Благодаря этой странной вспышке пекинесовой ярости Машка запомнила и мотороллер с будкой, и его водителя. «У него тоже будка будь здоров!» – приписал от себя Васька.

Личность «будочника» прояснил Семка Тряпицын из пятой квартиры, опознавший собачника по прозвищу Вовка-живодер. «Здоровый такой хряк с жабьей мордой, – кратко описал внешность этого персонажа Василиса Микулишна. – Особая примета: нет переднего зуба».

– Красавчик, однако! – процедила я сквозь собственные вполне комплектные зубы, еще не понимая, зачем автор знакомит меня с этим малоприятным типом.

Следующее предложение все прояснило. «Левику Мхитарянцу из седьмого дома три дня назад папик на день варенья такой телескопище подарил – круть внеземная!» – с отчетливой завистью повествовал Василиса. По ночам Левик испытывал свою внеземную оптику на звездах, а в светлое время суток – на окнах красотки-восьмиклассницы с первого этажа нашего дома. Тем незабываемым вечером пикантных сцен с раздеванием он не созерцал, зато увидел жанровую картинку маслом, которую Василиса талантливо описал одним простым предложением: «Тот хряк с другим бугаем загрузили в кузов мотороллера большого пятнистого пса и мужика в белом костюме». К сожалению, номер мотороллера Левик не смог разглядеть даже в телескоп, потому что табличка была густо заляпана голубой эмалью. Установить личность мужика и собаки Васька предложил мне самостоятельно, что я и сделала без труда. Трудности у меня возникли лишь с осмыслением того очевидного факта, что капитана милиции Кулебякина умыкнули хряк с бугаем, разъезжающие по городу на собачьей перевозке.

– А я-то думала самолично шкуру с Дениса спустить! – зло сострила я, но тут же испугалась сказанного и мысленно попросила небеса не рассматривать мои неосторожные слова как заявку на исполнение.