13 несчастий Геракла - Донцова Дарья

Дочь Валерия смертельно больна. За операцию врачи заломили огромную, по его пониманию, сумму, взять ее было не у кого. Правда, близкий друг обещал помочь, но за деньгами нужно ехать в Тверь, а оплатить операцию требовалось неделю назад. Вот Раечка и дала чужие деньги под честное слово. Валерий обещал отдать их в понедельник.

— На выходных смотаюсь в Тверь, — обещал он любовнице.

Но в нужный день он не появился на службе, и вот уже неделю от него ни слуху ни духу.

Крайне обеспокоенная Раечка решилась на невероятный поступок: купила в булочной вафельный тортик и явилась к любовнику на дом.

Она не собиралась устраивать никаких выяснений отношений, только хотела сказать: «Здравствуйте, меня прислали от месткома проведать коллегу».

Наивная Раечка полагала, что болезненный Валерий вновь подцепил какую-то заразу и лежит дома, мучаясь от невозможности вернуть долг.

Когда Прокопенко добралась до подъезда Валерия, ее неприятно поразило его убожество. А в квартире любимого Раю поджидало новое, совершенно сокрушительное открытие.

Во-первых, Валерия не было дома. Открывшая дверь худенькая девочка пробормотала:

— Он на работе.

— Где? — переспросила Рая.

— На службе, — повторила девочка и уставилась на коробочку с тортом.

— Возьми, — машинально сказала Прокопенко, протягивая ей «Золотую причуду».

— Спасибо, — воскликнула маленькая хозяйка, по ее радостному лицу стало ясно, что она нечасто ест сладости, даже такие доступные и недорогие, как вафельные тортики российского производства.

— Вы кто? — спросила девочка. — Входите.

Раечка замялась, но потом вошла в кухню.

— Твоя мама дома?

— Нет, она придет после одиннадцати вечера.

— А папа когда вернется?

— Он мне отчим.

— Извини, пожалуйста, он, наверное, поехал в больницу? — от растерянности спросила Рая.

— Куда? — удивилась девочка.

— Ну у него же вроде дочка больна, твоя сводная сестра, наверное?

Девочка быстро разорвала упаковку, схватила ножик и, кромсая торт на большие неровные куски, сообщила:

— Я одна, никаких сестер или братьев у меня нет.

Раечка, слегка обалдев, все же решила уточнить:

— А как ты себя чувствуешь?

— Я? — переспросила девочка, жадно поедая лакомство. — Да нормально!

— И доктор тебя из больницы домой отпустил, — спросила Рая, цепляясь за последнюю соломинку.

Девочка подобрала с клеенки крошки и выпалила:

— А я там никогда и не лежала.

Рая попыталась сгрести мысли в кучку.

— Ты не болела лейкозом?

— Это что такое? — удивилась якобы больная.

— Где Валерий? — Рая вновь повторила вопрос и услышала тот же ответ:

— На работе.

Прокопенко вышла на улицу и села в скверике на лавку. Время бежало, но любовник не спешил к домашнему очагу. Около полуночи Рая уехала к себе. Валерий появился на работе только во вторник. Любовница кинулась к нему.

— Где деньги?

— Понимаешь, — завел было он, — я не успел в Тверь смотаться, Кларе было очень плохо, пришлось сидеть около нее не отходя. Может, извернешься как-нибудь? Я скоро верну деньги!

С глаз Раечки упала пелена. Она увидела, что Валерий удивительно похож на крысу, поразилась, как же не замечала этого раньше, и воскликнула:

— У твоей Клары великолепный аппетит, что, согласись, очень странно для умирающей! Слопала целый торт и не поморщилась!

— Так это ты была, — поскучнел Валерий. — Ладно, наши отношения закончены. Не хочу иметь дело с бабой, которая способна вот так внаглую завалиться в чужой дом!

— Верни деньги!

— Какие? — совершенно спокойно спросил Валерий.

Рая обомлела:

— Елочные.

— При чем здесь я? — пожал он плечами. — Их ты собирала!

У бедной лаборантки потемнело в глазах.

— Но я дала их тебе.

— И где расписка?

Раечка потеряла дар речи.

— Ничего я не брал, — отчеканил Валерий, — если сама расфуфыкала деньги, нечего на других сваливать…

Естественно, в кабинет директора был немедленно вызван Валерий. Он держался уверенно и спокойно отвечал начальству:

— У Прокопенко разум помутился, такое случается с одинокими бабами. Ну зачем она мне нужна? У меня жена, дочь. Сами знаете, я работаю нормально, никогда никаких скандалов. Она деньги растратила, а теперь выкручивается.

Раечка забилась в истерике. Обозленный директор смотрел то на нее, то на Валерия. Вдруг Прокопенко закричала:

— Кира!!!

— Господи, — вздрогнул директор, — это еще кто?

— Сейчас, — засуетилась Раечка, — погодите.

Через пару минут она привела в кабинет еще одну сотрудницу, Киру Слонову, которая сказала:

— Валера брал эти деньги.

— Да ну? — вскинул брови ловелас. — И откуда сие известно?

— Мне Рая сказала, — пояснила Кира, — пришла в бухгалтерию и попросила поменять пачку мелких купюр на крупные. Сказала, что дает тебе в долг, десятками неудобно. А мне-то что, я взяла и поменяла.

— Вот, — радовалась Рая, — вот свидетель.

— С ума сойти, — всплеснул руками Валерий, — свидетель — это тот, кто непосредственно видел факт передачи ассигнаций. А тут чушь какая-то: одна другой сказала… Да соврала Раиса! Для себя она их меняла. Для себя!

Прокопенко завыла и заколотилась головой о стол. Кира налетела на Валерия, Нелли Сергеевне стало плохо, а директор заорал:

— Хватит! Сейчас вызовем милицию, пусть она разбирается, кто кому сколько дал и зачем!

— Не надо, — задохнулась Рая, — меня посадят!

— Негодяй, — заорала Кира, пытаясь ударить Валерия.

— Дура, — вспылил тот.

Еще бы секунда, и вспыхнула драка, но Владимир Иванович неожиданно железным тоном заявил:

— Так! Хватит! Пишите заявление об уходе! Все!

— И я? — испугалась Кира, пятясь к двери.

— Ты ступай в бухгалтерию, — распорядился директор.

Кира мигом убежала.

Увиденная сцена тяжело подействовала на Нелли Сергеевну. Она отчего-то сразу поверила Раечке. Окончательно уверенность в виновности Валерия пришла к ней тогда, когда тот без всякого сопротивления накропал заявление по собственному желанию. Если человек ничего плохого не сделал, наверное, он станет настаивать на вызове милиции, попытается спасти свое честное имя…

И Рая и Валерий покинули НИИ.

— Где он теперь работает, вы случайно не знаете? — спросил я.

— Честно говоря, мне это неинтересно, — ответила председательница месткома, — а вам очень надо?

— Ну хотелось бы узнать.

Нелли Сергеевна поворошила бумаги.

— Кажется, я на календаре записала. Ага, вот он, позвоните по номеру…

— Это чей телефон? — осведомился я.

— Пару недель назад, — пояснила Нелли Сергеевна, — сюда пришла Прокопенко.

Нелли Сергеевна весьма удивилась, увидав в своем кабинете бывшую лаборантку, и довольно невежливо осведомилась:

— Чему обязана?

Раечка села на стул и зачастила:

— Не могу жить с клеймом воровки, у меня на нервной почве язва открылась, очень плохо себя чувствую.

— Ничем не могу помочь, — заявила Нелли Сергеевна, — сделай милость, уходи.

— Выслушайте меня.

— Времени нет.

— Вот вы как, — загундосила Раечка, — за человека меня не считаете!

— Ступай себе, — махнула рукой Нелли Сергеевна и стала с озабоченным видом перекладывать бумажки.

Но Раечка, вцепившись в стул, принялась истерически выкрикивать:

— Я теперь все знаю про Валерия. Все! Я за ним слежу! Целыми днями! Такое могу рассказать, такое!

— Уходи, — процедила Нелли Сергеевна.

— Нет, послушайте!

— Не сейчас!

— А когда?

Чтобы избавиться от, похоже, тронувшейся умом Раисы, решившей через столько лет оправдываться, Нелли Сергеевна сказала:

— Позвоню тебе в свободную минутку.

— У меня новый телефон, — не успокаивалась Рая, — запишите!

Нелли Сергеевна нацарапала на настольном календаре номер.

— Если только Раиса не придумывает, — закончила моя собеседница, — то от нее вы узнаете много интересного про Валерия.

Я поблагодарил даму, вышел на улицу, хотел позвонить Норе, похлопал себя по карманам и сообразил, что мой мобильный телефон теперь находится в чужих руках. Пришлось катить домой. Нужно отчитаться перед хозяйкой и получить дальнейшие указания.

Поколебавшись несколько секунд, я сообразил, как надо ехать, чтобы избежать пробок на Садовом кольце.

Всю жизнь проведя в Москве, я очень хорошо знаю всякие укромные улочки и предпочитаю добираться до своей цели «огородами». Одна беда — таких, как я, в городе слишком много. Вот и сейчас в переулочке, который обычно бывает пустым, столпились машины. Передо мной газовал грязный старый грузовик. Я приуныл. Проулок узкий, движение двустороннее, мне никоим образом не обогнать развалюху, придется плестись следом. Тяжело вздыхая, я ехал со скоростью 30 километров в час и злился. Вот ведь незадача, чтоб тебе развалиться! Не успела злая мысль посетить голову, как из грузовика выпал глушитель.