Царство черной обезьяны - Ольховская Анна

Удовлетворившись увиденным, хозяин магазина спрятал конверт под прилавок и направился к входной двери.

– Это событие надо отметить, и я не хочу, чтобы кто-то помешал нашей трапезе. – Дверной замок щелкнул, запираясь.

– Трапезе? – жалобно переспросил Франсуа. – Вы же упоминали только о чае! Я пообедал перед поездкой сюда.

– Не волнуйтесь, я не буду вас закармливать, но и пустой чай пить не позволю. Думаю, от засахаренных фруктов и мангового варенья вы не откажетесь?

– Не откажусь, – смирился с неизбежным парень.

И в самом деле, отчего не выпить чашку горячего чая? Тем более с манговым вареньем, которого он отродясь не пробовал. На улице сыро, промозглый декабрьский ветер пробирается под одежду, а до метро пока доберешься!

Старичок захлопотал, накрывая маленький инкрустированный столик, а Франсуа, сбросив куртку, еще раз прошелся по магазину, внимательно рассматривая выставленные на продажу раритеты. Первоначальное впечатление только усилилось.

– Кстати, юноша, как вас зовут? – выглянул из подсобки владелец. – А то как-то неудобно пить чай, не познакомившись.

– Франсуа.

– А я – Жак. Просто Жак.

– Очень приятно, месье Жак, рад знакомству.

– Нет, я ошибся, вы – очень воспитанный молодой человек, Франсуа. Ну, что же вы стоите? – Месье Жак поставил на столик поднос с двумя чашками, в которых тяжело колыхался темный напиток. – Садитесь, чай следует пить горячим.

– Спасибо. – Франсуа устроился за столиком и недоверчиво принюхался к слишком тягучей для чая жидкости. – А что это за чай? Странный какой-то.

– Это мой фирменный секрет, – хитренько улыбнулся старик и отпил из своей чашки. – Вы попробуйте.

И Франсуа попробовал. И ему понравилось, хотя на вкус напиток совсем не походил на чай. И варенье понравилось, и засахаренные фрукты.

А вот то, что он провалился в небытие, не допив чашку до конца, совсем не понравилось.

Черное небо тонет в бездонном океане мрака. Вместо воздуха – вязкая, тяжело колышущаяся масса. Дышать ею удается с трудом, она липнет к гортани, забивает легкие. Сердце, не получая достаточного количества кислорода, ускоряет бег. Но места в грудной клетке для такого бега катастрофически мало, и у сердца начинается приступ клаустрофобии. Оно в панике бьется о ребра, пытаясь вырваться на волю. Окружающий мрак оживляется, предвкушая свежую кровь. Утробно чавкая, он сжимается все плотнее, дышать все труднее, сердце уже почти там, в липких щупальцах ночи.

Надо убираться отсюда, срочно, но как? Как выбраться из этого тягучего плена?

Как угодно – соберись, сконцентрируйся, открой глаза, в конце концов! Тряпка, слюнтяй, слабак, блондинка!

Нелепость последнего эпитета на мгновение выбила Франсуа из чавкающей безысходности. И этого мгновения оказалось вполне достаточно для возвращения в реальность.

О чем ему немедленно сообщили стосковавшиеся по полноценному стукачеству субъективные ощущения. Спина заныла, что ей жестко и неудобно, желудок угрюмо сообщил, что тошнота, комом застывшая в горле, – это так, цветочки. Но скоро вполне могут созреть и ягодки, если, конечно, Франсуа ел сегодня ягодки. Голова, не желая отставать от остальных, устроила карусель и кружилась с дурным энтузиазмом.

Зрение пока молчало, поскольку тяжеленные веки подниматься не желали. А придется, голубушки. Ну-ка, дружненько, слаженно, раз-два, поднялись!

Кряхтенье, сопение, скрежет, сдержанно-аристократический мат – и процесс пошел. Вот появилась небольшая щелочка, вот она становится все шире, шире, и наконец обзор полностью открылся.

И как это понимать, мадам и месье? Галлюцинации продолжаются? Любопытный чаек у афростаричка.

А как иначе объяснить коробку от холодильника, в которой оказался Франсуа? Что значит – это не коробка? А что же это, по-вашему, комната? Тогда уж давайте называть вещи своими именами – камера.

Площадью два на три метра, на полу валяется грязный матрас, серые, кое-как оштукатуренные стены, свет еле протискивается сквозь крохотное зарешеченное окошко, расположенное где-то под потолком. И, как апофеоз гнусности, – смердящее ведро, стыдливо скорчившееся в углу.

И одно маленькое дополнение – сам Франсуа, доведший количество валявшихся на полу предметов до двух. Судя по всему, те, кто доставили его в данное отнюдь не богоугодное заведение, совершенно не заморачивались мироощущениями клиента и волочь его, хотя бы до матраса, не стали. Просто зашвырнули его внутрь и заперли дверь.

Теперь болели те части тела, на которые оно, тело, упало. Франсуа попытался резво, как это делал всегда, вскочить, но, взвыв, вернулся в исходное положение.

И начал подниматься медленно и осторожно, диагностируя в процессе подъема возможные повреждения. Возможные повреждения, растрогавшись от столь вежливого обращения, решили ограничиться ушибами и ссадинами. Что позволило Франсуа прицепить в качестве праздничной бутоньерки обнадеживающий вывод – специально его не били. Просто транспортировали его бессознательное тело, как мешок с… С чем-нибудь, скажем, не очень ценным и совсем не хрупким.

Уже хорошо, выбираться из места, вызывающего профессиональный интерес проктолога, будет легче. В смысле владения своим телом легче, а вот в смысле владения ситуацией… Просто мечта вышеупомянутого специалиста! Причем полная.

То, что его похитили, это понятно. И сделал это любезнейший владелец антикварного магазина. Но вот зачем? Ради чего это траченное молью чучело бабуина пошло на такой риск? Ведь его, Франсуа, будут искать, и профессор Ренье скажет, куда он отправил своего студента. Дежурный по станции подтвердит, что парень действительно спрашивал дорогу к афролавке. И старикашка будет иметь очень бледный вид, когда им займутся отец Франсуа и другие унганы.

Впрочем, старый поганец вряд ли мог предположить, ЧЕЙ сын забежал к нему с поручением от своего преподавателя. Поэтому и сделал то, что сделал.

А вот зачем трухлявый гриб это сделал, Франсуа думать не хотелось. Потому что в дверь колотился, напрашиваясь в гости, один-единственный вывод – антикварным магазином владеет псих. Маньяк-извращенец. Которому приглянулся появившийся в его магазине парнишка.

Для чего приглянулся? Лучше об этом не думать, все будет хорошо, отец с помощью Индианы обязательно найдет его. Магия вуду подскажет.

Франсуа зябко поежился. Не от страха, нет, просто в его камере не наблюдалось батарей центрального отопления. И камина с ярко пылавшим огнем почему-то тоже не было.

А вот сырость была. Объединившись с промозглым холодом, она пробиралась под одежду, заставляла стучать зубы, превращала руки и ноги в ледышки. Видимо, старая кочерыжка предпочитает иметь дело с хорошо охлажденным объектом, который не в состоянии сопротивляться.

Кактус тебе в анус, гад! Не дождешься!

Франсуа, с трудом, опираясь о стену, поднялся, с минуту постоял, растирая онемевшие руки и ноги, а потом приступил к выполнению плана Б – интенсивным физическим нагрузкам. Почему не был введен в действие план А? Потому, что его не было.

Поначалу дело шло туговато, мешали ушибы и ссадины. Но постепенно процесс пошел, кровь побежала быстрее, сердце заработало мерно и мощно, и холод, огрызаясь и ворча, убрался к скукожившемуся ведру, надеясь найти в нем союзника. Но нашел там то, что и должен был найти. Мерзкий парень, обошедшийся с ним, с холодом, так не по-товарищески, подгадил и здесь.

Франсуа увлеченно боксировал с воображаемым противником, когда решил явить себя реальный. В замке добротной стальной двери заскрежетал что-то нецензурное ключ. Вероятно, вошедший старикашка рассчитывал увидеть скорчившегося на матрасе, трясущегося и подвывающего от страха сломанного человека.

Но никак не раскрасневшегося, пружинисто подпрыгивающего парня, мимоходом поинтересовавшегося:

– Тебе чего, дед?

Владелец антикварного магазина, он же просто Жак, какое-то время рассматривал Франсуа с искренним удивлением, словно опытный энтомолог – неизвестный ему ранее вид жучка. Затем усмехнулся и проскрипел:

– Браво, юноша, браво. Вы неплохо держитесь.

– Довольно сомнительный комплимент, – парировал Франсуа, не прекращая тренировку, – если принять во внимание мой возраст. Это обычно таким трухлявым пням, как вы, месье, говорят, что они неплохо держатся. Вертикально.

– Ну вот, – нарочито огорченно всплеснул лапками просто Жак, – вы оскорбили пожилого человека, а я считал вас воспитанным молодым человеком, каких в наше время почти не осталось.

– Ага, и потому решили подлить этому раритету какой-то отравы, – криво усмехнулся парень, направившись к сморчку. – Наверное, решили добавить меня к своей коллекции редкостей?

– Не говорите ерунды, молодой человек, – поморщилось чучело, отступая на несколько шагов назад. Откуда-то сбоку выдвинулся здоровенный детина гармоничного со всеми присутствующими цвета кожи. – Вы что, решили, что я вас похитил для личного, так сказать, употребления? Чушь!