Укротитель Медузы горгоны - Донцова Дарья

– Оля! – заорал из коридора Клюев. – Ты где? У меня пряжка на ботинке отвалилась!

– Не надо бы Ивану Сергеевичу кричать, а то у него опять протезы вылетят, – прошептала себе под нос Таткина и двинулась на зов.

Миша подождал, пока костюмерша исчезнет в коридоре, потом резко встал.

– Где дверь в подвал?

Я затряслась от дурного предчувствия.

– Думаешь, Глаголева до сих пор там?

– Покажи дверь, – потребовал Невзоров.

Я отвела его ко входу в подвал. Михаил со словами: «Стой тут, жди», исчез за створкой.

– Внимание, – объявило радио, – просим всех занять свои места.

Мне стало совсем не по себе. Минут через пять «жених» снова очутился рядом.

– Надо отменять спектакль, Розалия умерла. Я не врач, но очень похоже, что у нее прихватило сердце.

– Ой, мама… – прошептала я, хватаясь за стену. – Это Лариса ее убила.

– Очень глупое замечание, – сказал Миша, вытаскивая сотовый. – Девушка хочет получить роль в сериале, Глаголева ее единственный шанс на успех. Скорей всего, у немолодой актрисы от переживаний случился инфаркт.

В моем кармане зазвонил телефон. Трясущейся рукой я вытащила его из кармана, увидела на экране слово «Белка» и, стараясь придать голосу веселость, прочирикала:

– Привет, бабуля!

– Как дела? – закричала бабушка.

Ну и что ответить на этот вопрос? Сказать честно: я за кулисами театра, где вчера сгорел гримваген с несчастной Фаиной, а секунду назад Миша нашел труп актрисы Глаголевой? Бабушку навряд ли обрадует эта информация.

– Все супер, – бодро сообщила я. – Извини, я на работе. Можно перезвоню тебе позднее?

– Конечно, Степашка. У меня столько хороших новостей! – радостно сообщила Белка. – Есть чудесное предложение от нас с Димой для Романа. Звягин от радости упадет. Погоди, не бросай трубку! Пришли мне телефон Котеночкина, я его посеяла! О’кей? Все, больше не мешаю! Поцелуй Магду!

Я сжала айфон в руке.

Дима – это муж бабушки. Она не так давно сыграла свадьбу с человеком, который показался мне на редкость противным. Дмитрий Барашков был режиссером торжественной церемонии «Герой фирмы «Бак», и мы с ним не один раз ругались в процессе организации праздника. Потом я, побывав в одной переделке, связанной с родственниками Димы[8], категорически заявила ему:

– Живу, как хочу, не желаю выслушивать твои советы и замечания.

Теперь у нас с Барашковым ни мира ни войны. Следует признать, Дима обожает Белку, балует ее. И он не жадный. Ради счастья бабули я готова иногда присутствовать на семейных обедах и изображать теплые отношения с «дедушкой». Сейчас Барашков и бабушка увлечены гигантским проектом – создают парк развлечений вроде Диснейленда, и у бабули каждый день приподнятое настроение. Впрочем, в плохом расположении духа я ее никогда и не видела.

Роман, как я уже говорила, – это владелец фирмы «Бак», а Магда – пес моих соседей. Я недавно переехала в новый дом, там всего две квартиры, одна из них принадлежит мне, а в другой живут Агнесса Эдуардовна, ее сын Николай, внук Базиль и собака породы горно-африканский двортерьер. Из обитателей дома Белке больше всех нравится Магда, ей она постоянно передает приветы.

– Давай кричи, – велел Миша. – Слышишь меня? Зови на помощь. Мне нельзя вмешиваться, поскольку я работаю под прикрытием.

– Что делать надо? – не поняла я.

– Это ты нашла Розалию, а значит… – начал Невзоров.

Но тут за кулисами появилась Мускатова и кокетливо спросила:

– Эй, чем вы тут занимаетесь?

Миша ткнул меня в бок.

– Помогите! – послушно пискнула я. – Там… внизу… тело…

Не успела я выговорить последнее слово, как до меня дошло: это не спектакль, не кино, не модный показ, а самая реальная реальность. Розалия Марковна, злившаяся на меня, умерла. Недавно я стояла в темноте почти рядом с трупом…

Меня от ужаса бросило в жар, потом затрясло в ознобе и стало душно. Я попыталась сделать вдох, шагнула вперед, уткнулась носом во что-то мягкое, податливое, пахнущее смесью корицы-меда-ванили, закрыла глаза и услышала из тьмы:

– Степанида, ты как?

– Нормально, – пробормотала я, еле ворочая языком, – все супер.

– Здорово, ты пришла в себя, – произнес знакомый голос.

Я разлепила веки, поняла, что лежу на диване в приемной перед кабинетом Льва Яковлевича, а рядом сидит на стуле бармен Витя.

– Зая очнулась! – обрадовался он. – Кофейку сгоношить?

– Что случилось? – простонала я.

Витя всплеснул руками.

– Вау! Ты не помнишь?

Я с трудом приподнялась и села.

– Нет.

– Ты нашла Розалию, – зашептал Витя. – Я как раз за сцену заглянул, буквально в ту минуту подоспел, как ты сознание потеряла. Мы с Мишей тебя сюда принесли. Лев Яковлевич вне себя! Тут такое творится!

– Какое? – пробормотала я. – Что еще хорошего случилось в театре «Небеса»? Эпидемия чумы?

Мой взгляд обежал приемную главного режиссера и остановился на доске, где вывешивают объявления для сотрудников. Сейчас она была почти пуста, только посередине белел листок, на котором крупным шрифтом было написано: «В театр доставили урны для праха. Всем срочно забрать свои и заполнить личным пеплом. Кто не возьмет урну вовремя и не насыплет туда свой прах, будет лишен премии».

– Что это? – прошелестела я.

– Где? – оглянулся Витя.

Я показала рукой на записку.

– Еще вчера ее тут не было. Вот жуть!

Но Витя отреагировал спокойно.

– А, ерунда. Лева приступает к репетициям пьесы «Отелло». Похоже, его пробило на креатив, говорят, он придумал гениальную постановку. Начинается смешно: все персонажи уже умерли, актеры открывают урны с прахом и высыпают его на сцену. Прикольно.

– Понятно, – остановила я бармена. – Действительно, забавная пьеска. Просто обхохочешься! А что с «Ромео и Джульеттой»?

Витя закатил глаза:

– Дорога-а-ая! Это просто драма, переходящая в фарс. Два дня подряд отменять премьеру из-за форс-мажорных обстоятельств невозможно, и Обоймов решил, что спектакль должен состояться. Первое действие в разгаре.

Я вскочила:

– А кто играет Джульетту? Таткина?

Бармен вскинул брови:

– С чего тебе столь дикая мысль в голову залетела? Ольга костюмер.

– Она актриса, – пробормотала я, – много раз говорила, что мечтает выйти на сцену, поэтому и работает в «Небесах», пусть не на творческой должности. По словам Оли, Лев Яковлевич обещал ввести ее в спектакль «Отелло». А еще Таткина выучила все заглавные роли и только поджидает, когда Обоймов ей скомандует выйти на сцену. Я бы на ее месте сегодня не растерялась и предложила свои услуги. Хотя вроде бы заменять умершую актрису плохая примета.

– Кто тебе наговорил этих глупостей? – фыркнул Витя. – Вот семечки щелкать или текст с ролью уронить – это к провалу. Еще свистеть нельзя. И некоторые не любят по ходу действия в гробу лежать. А выйти вместо того, кто ласты склеил, – милое дело. Может, Таткина спит и видит, как ей примой стать, но когда Лева сегодня остатки волос на лысине драть стал, она к нему не бросилась со словами: «Роль назубок знаю, готова выйти на сцену», а тихонечко слилась в свой загашник.

– Так кто Джульетта? – удивилась я. – Мускатова?

– Нет, – засмеялся Витя. – Света у нас тонкая натура, она в истерику ударилась, ее в гримерку отвели. Икала и квакала так лихо, что ее, если не знать о полном отсутствии у Мускатовой таланта, можно было бы заподозрить в прекрасно разыгранной сцене.

– Хочешь сказать, что спектакль идет при отсутствии Джульетты и кормилицы? – с недоверием спросила я. – Ромео и Лоренцо остались вдвоем?

– Еще кошка Меркуцио, – хихикнул Витя. – Нет, Мускатову подменила Софья Борисовна. Она настоящий профессионал, непонятно, почему в отстойник под названием «Небеса» попала. Иратова сразу обстановку правильно оценила, сказала: «Лева, я буду готова через три минуты». А вот с Джульеттой прямо волшебная ситуация.

Бармен вскочил и стал жестикулировать.

– Представь себе картину… Левая кулиса. У Льва Яковлевича пена изо рта капает. Таткина сжалась в комок и стоит у стены, поджидает, когда можно будет удрать. Софья Борисовна помчалась переодеваться в кормилицу. Мускатова бьется в истерике в прямом смысле слова – свалилась на пол, затылком и пятками по паркету стучит. Клюев в шоке. Ершов бормочет: «Надо отмену объявлять». Обоймов на него набросился, шипит: «Второй раз за неделю? У нас и так сборы фиговые! Начинаем спектакль!» Иван Сергеевич ему разумно говорит: «Лева, может, ты хороший режиссер и замечательный владелец театра, но сейчас хрень затеваешь. Без Джульетты никак!» А директора понесло: «Справимся, сам буду реплики из-за кулис подавать. Изменим концепцию: Джульетта у нас невидимка. Вы профессионалы или куски дерьма?» И тут…

Витя выдержал театральную паузу.

– И тут все видят, как из коридора выплывает Глаголева, в костюме, причесанная, в гриме.