Камин для Снегурочки - Донцова Дарья

– Ага, – подхватил Вова, – вот это: а-а-а-а! Прямо за душу рвет!

– Мы хотим плясать! – заорали блондинки.

– Ну и пошли вон, – рявкнул Аркадий, – надоели! Желаем оперу слушать! Эй, парни, сбацайте печальное, а ты пой медленно, торжественно: а-а-а-а, мы отдыхать будем.

– Танцевать, – хныкали девушки.

– Сказано, пошли вон! – покраснел Аркадий.

– Брысь отсюда, – топнул ногой Вова, – разговорились! Бабе надо место знать!

Остальные мужчины продолжали спать, никак не реагируя на внешние раздражители.

Блондинки выпятили пухлые губки, потом встали и с самым гордым видом прошествовали к дверям. На пороге киска обернулась и прошипела:

– Имей в виду, Вовчик, тебе это будет дорого стоить!

– Ладно, ладно, – отмахнулся муж, – завтра поедешь и купишь себе брюлики, а сейчас испарись, мы отдыхать хотим.

Девицы ушли. Вова и Аркадий с наслаждением закрыли глаза. Музыканты заиграли что-то тягучее, похожее на похоронный марш. Рита собралась было открыть рот, но ее опередила собачка, решившая на этот раз выступать соло.

– А-а-а-а, – полетело под сводами зала.

– Кайф, – простонал Вова, – вот она, сила искусства, послушаешь такое и чище становишься, лучше…

Рита отошла в сторону и села на банкетку.

– А-а-а-а, – выводила собачка.

Понимая, что сейчас захохочу во весь голос, я сбежала на кухню и спросила у Натальи Ивановны:

– Можно я тут посижу? Тихонько, там концерт идет.

– Надо же, – вдруг улыбнулась прислуга, – с чего бы это Лапа завыла? Она такое впервые проделывает. До сих пор, кто ни приходил, молчала, а тут – нате, заливается как соловей! А вы кем у них работаете? Танцуете или поете?

Я улыбнулась.

– Я не творческий человек, разрешите представиться, Таня, домработница Глафиры.

Лицо Натальи Ивановны приняло человеческое выражение.

– Зови меня Наташей, – совсем другим тоном сказала она, – еще поспорить можно, кто из нас более творческий: мы или они! Знаю ихнюю кухню, сплошной обман! Голосов никаких, одна аппаратура. А суп-то так просто не сварить, вдохновение нужно. Ну-ка, попробуй мой кофе.

Я взяла протянутую чашку, отхлебнула и совершенно искренне воскликнула:

– Восторг! Там кардамон, корица и чуть-чуть какао!

– Угадала, – прищурилась Наташа, – между прочим, никто рецепта не знает!

– Вы так профессионально говорите об уловках шоу-бизнеса, – решила я польстить женщине.

Наташа скривилась:

– Да уж, насмотрелась. Одно время я работала у дамы, которая пыталась стать певицей, у меня с тех пор просто аллергия на этих кривляк.

– Что, такая противная хозяйка попалась?

Наташа закатила глаза.

– Да уж! Тесен мир, плюнь – и попадешь в знакомого!

– Вы о чем?

Домработница нахмурилась.

– Так продюсер, который сейчас с вами приехал, Свин, с ней работал. Я-то мужика сразу узнала, хоть он и закабанел окончательно, жрет небось много. Ну да он всегда горазд на это был, мастер спорта по хаванью. Меня Свин, конечно, не признал, оно и понятно, кто же на горничную смотрит. Да и изменилась я, волосы остригла, покрасилась в темный цвет, неудачно вышло, теперь старше кажусь. Я, когда услышала, что хозяйку Глафира поздравлять приедет, прямо передернулась вся. Вы пришли, а я смотрю и жду, ну где же эта сучка Настя!

– Звягинцева? – подскочила я.

– Ты ее знаешь? – фыркнула Наташа. – Скажи ведь – она пакостница!

Я схватила Наталью за рукав:

– Вы долго с ней работали?

– Долго с такой и святая не выдержит.

– А все же?

– Месяца три-четыре, нет, полгода, потом хозяина убили, а она смылась, – выпалила Наташа, – представляешь, она меня звала «чмо»! «Эй, чмо, бегом сюда, постирай мне колготки!» Я, правда, вначале терпела, у меня мама парализованная лежала, после инсульта, деньги нужны были жутко! Поэтому и молчала. Сначала думала, привыкну. А еще надеялась, что Настя в конце концов устыдится и поймет, что нельзя человека, который тебе прислуживает, унижать! Но нет! Горбатого могила исправит.

– Ну ты нас тоже не лучшим образом встретила, – не утерпела я, – «пирожные не берите, они для людей»!

– Ага, – кивнула Наташа, – я прямо сатанею, когда кривляк-певцов вижу. Вот до какой степени меня Настька достала, ей-богу. А ведь она мне благодарна должна быть, ой как благодарна!

– За что?

– Да так, – загадочно ответила Наташа, – может, испортить сейчас Свину малину? Подойти к нему да шепнуть: «Приветик, не узнаешь, котик? Я – та самая… Наташка-чмо! Мне есть что рассказать про смерть Лавсанова, много интересного, много! Плати, голубок, а то разину ротик». Только он не испугается.

У меня закружилась голова.

– Почему? Если ты и впрямь знаешь нечто этакое…

– Не испугаю я его, – повторила Наташа, – а уж очень ему насолить хочется!

– Могу помочь, – скрывая радость, заявила я.

– И каким же образом? – кисло спросила она. – Собираешься пургена ему в чай подсыпать? Приятный пустячок, но я хочу ему капитально наподдавать, за чмо. Лучше бы нам сегодня не встречаться, я уже пережила обиду, забыла немного, а увидела эту рожу, опять все всколыхнулось. Прямо урод! Впрочем, ты тоже за чужими грязь убираешь и должна меня понять! Отомстить хочу! Жутко! До дрожи!

Наташа отвернулась к окну и трясущимися пальцами стала приглаживать волосы.

– И ведь могу! Такое про него знаю. Зря эта мразь живет спокойно.

Я обрадовалась. Вот хорошо! Не придется подсыпать Свину в еду снотворное, выкрадывать у него ключи и обыскивать чужую квартиру. Сейчас Наташа расскажет мне кое-что, и, вполне вероятно, этой информации хватит, чтобы запугать Свина. Честно говоря, мне совершенно не нравится идея Ирины получить миллион путем шантажа, но, похоже, иной дороги нет.

Я спросила Наташу:

– Правда хочешь ему отомстить?

Горничная кивнула:

– Очень.

– У меня есть возможность помочь тебе.

– Каким образом? – удивилась она.

– Понимаешь, я пишу статьи в желтую прессу, под псевдонимом, конечно. Могу и про Свина накропать, если расскажешь что-то интересное!

Наташа выпятила нижнюю губу, стала накручивать прядь волос на палец, было видно, что ее терзают сомнения.

– Представляешь, – подлила я масла в огонь, – мы ославим Свина на всю Россию, подпортим ему бизнес.

– Ладно, – кивнула Наташа, – только никаких диктофонных записей, а ну покажи, что в джинсах прячешь.

Я быстро вывернула карманы.

– Видишь, пусто.

– И еще имей в виду, – протянула домработница, – имени моего не упоминай, если напишешь, что от меня информация исходит, мигом отопрусь и в суд на газету подам, выкручивайся как хочешь!

– Согласна, – кивнула я, – рассказывай быстрее, пока там концерт идет!

Наташе не слишком-то повезло с самого детства. Отца она не знала, мама пила горькую, поэтому девочка с года была предоставлена самой себе. Большинство детей из так называемых неблагополучных семей, не имея перед глазами нужного примера, начинают с ранних лет прикладываться к бутылке и очень быстро спиваются. Но Наташа оказалась иной, ей хотелось чего-то достичь в жизни, добиться материального благополучия, например, купить машину. Лежа ночью на продавленной раскладушке, под вытертым до дыр тонюсеньким байковым одеяльцем, девочка мечтала: вот она на своей личной «Волге» заруливает в родной двор. Бабки-сплетницы просто падают с лавочек, а соседки-одногодки разевают рты. Небрежно вертя в руках колечко с ключами, Наташа идет к подъезду, а вслед ей несется восторженный шепоток местных кумушек:

– Вот вам и дочка пьяницы! Выбилась в люди, на «Волге» раскатывает!

Ни о каком институте Наташа не думала, перебирала в уме рабочие профессии. Сначала пошла на завод, потом год училась на штукатура, но ей нигде не нравилось. Грязно, шумно, мало платят.

Но вскоре судьба повернула к ней свой сияющий лик. Однажды Наташа пошла в магазин и увидела упавшую пожилую женщину. Наташа – девушка жалостливая, поэтому бросилась к несчастной, помогла подняться, довела бабусю до дому и донесла ее сумку.

Старушка пригласила добрую самаритянку попить чайку. Наташа заколебалась и… согласилась. С тех пор ее жизнь резко изменилась. Бабуля оказалась хорошо обеспеченной женой академика, и ей требовалась домашняя работница.

С тех пор прошел не один год. Хозяйка умерла, но перед смертью пристроила Наташу к своей знакомой, та уехала в Израиль, передав честную, старательную, аккуратную домработницу Сергею Лавсанову.

Бизнесмен не был женат, изредка в его доме появлялись девушки, но надолго они не задерживались. Проходила пара недель, и очередная куколка исчезала, освободив место следующей. Наташу хозяин уважал, платил ей очень хорошо, никогда не проверял счета и не придирался. Один раз, правда, случилась большая неприятность. Из кабинета Лавсанова исчезла крупная сумма денег, которую Сергей держал в письменном столе.