Камин для Снегурочки - Донцова Дарья

Утром я уехала из дома около семи. Взяла у Риты из сумочки деньги и прикрепила на холодильник магнитом записку: «Не беспокойся, вернусь к 16.00. Извини, влезла в твой кошелек и утащила малую толику».

Путь занял чуть больше часа, наверное, мне просто повезло, потому что я не задержалась нигде. Электричка, в которую я вскочила, отошла от перрона буквально сразу, и до нужной остановки поезд домчал меня без всяких проблем. На небе весело сверкало солнышко, легкий, теплый ветерок изредка шевелил верхушки деревьев. Я вышла на маленьком полустанке и с наслаждением вдохнула аромат леса. Нет, все-таки я не приспособлена для жизни в городе. Может, зря люди изобрели автомобиль? Вдруг без машин человечество пошло бы иным путем? Занялось бы селекцией домашних животных, вывело супервыносливых лошадей или ездовых собак, и мы сейчас бы катались в повозках? Конечно, ни один конь не сумеет мчаться со скоростью сто двадцать километров в час, зато от него нету дыма, копоти и смога, один навоз, вещь крайне полезная в сельском хозяйстве.

Фатальное везение просто преследовало меня. Старушка в белом халате, восседавшая за стойкой с табличкой «Справочная», узнав, что посетительнице нужна Раиса Ивановна, мигом бросила пост и пошлепала внутрь клиники. Я села на деревянную жесткую скамейку и расслабилась.

Входная дверь хлопнула, появилась женщина, тащившая за руку девочку лет семи.

– Ты врач? – спросила она у меня.

– Нет, – ответила я.

– А где доктор? – бесцеремонно продолжала вошедшая.

Я хотела было ответить: «Извините, не знаю», но тут в холле появился мужчина, облаченный в белый халат, и тетка кинулась к нему:

– Ты врач?

Медик ощупал глазами бабенку и сурово поинтересовался:

– В чем дело?

– Во, глянь, – заорала баба, подталкивая к нему хнычущего ребенка, – зараза, блин! У всех дети как дети, с этой же вечно невесть что случается! То с крыльца сковырнется, то в пруд зимой угодит, послал мне ее господь в наказание. Стой смирно, не вертись!

Девочка, которую «добрая» мама больно дернула за руку, захныкала. Походя отвесив чаду оплеуху, тетка спросила:

– Так будешь глядеть?

– Что случилось? – ледяным тоном осведомился доктор.

– У ей ухо болит!

– Видите ли, любезная, – процедил лекарь, – здесь особая больница, для людей с нарушением психики, девочку следует отвезти в детское учреждение и показать отоларингологу.

– Кому? – бабенка отступила на шаг. – У ей ухо повредилось.

– К отоларингологу, – терпеливо повторил врач.

– Нам ушнюк нужен, – стала злиться баба.

– Отоларинголог и есть по-вашему ушнюк, – без тени улыбки ответил врач.

– Этта что? В город волочь?

– Да.

Тетка отвесила девочке затрещину.

– Вон сколько из-за тебя беды! Огород не полот, щи не сварены! Да еще деньги за билеты плати туда-обратно.

Ребенок отшатнулся и, ударившись затылком о стену, горько заплакал.

– Молчи, спиногрызка, – поддала ей еще раз мамочка.

– Не смейте бить дочь! – рявкнул врач. – Что у тебя с ухом?

Крошка вытерла нос кулаком.

– Не знаю.

Доктор присел перед ней.

– Попробуй все же объяснить. В нем звенит? – ласково продолжил врач.

– Да.

– Постоянно?

– Всякий раз, когда в школе на перемену звонок трещит!

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Каков вопрос, таков ответ.

– Дура она, – пояснила мамаша, – все с вывертом говорит, издевается. Муха к ей в ухо влетела, достать надо.

– Капните туда масло, – посоветовал врач, – потом пусть полежит пару минут, скорей всего, насекомое вылезет само и не понадобится никуда ехать.

– Лады, – кивнула тетка, – можно попробовать. Пошли, Надька!

Забыв сказать доктору «спасибо», она поволокла ноющую девочку к двери. Врач хмыкнул и двинулся было к гардеробу, но тут баба обернулась и заорала:

– Эй! Ты самого главного не сказал!

– Что именно? – удивился медик.

– А в какое ухо капать?

Понимая, что не сумею сдержаться и расхохочусь во весь голос, я встала и тут же увидела, как из коридора выруливает старушка.

– Ступайте в двенадцатый кабинет, – велела она, – Раиса Ивановна тама.

Поблагодарив милую бабусю, я дошла до нужной двери, оказалась в просторной комнате, увидела полную женщину лет пятидесяти и сказала:

– Вам привет от Александра Борисовича Ляпунова из Поливановки, восьмой отряд.

Раиса Ивановна медленно подняла голову, посадила на нос круглые очки в старомодной оправе и четко, словно учительница младших классов, произнесла:

– Понятно. Что вы хотите? Имейте в виду, о спиртном и наркотиках даже не просите.

– Если можно, разрешите поговорить с Татьяной Рыковой.

– С кем?

– Татьяной Рыковой, скажите ей, Настя Звягинцева приехала, – добавила я и внезапно испугалась: вдруг с девушкой что-то случилось?

– Ах, с Танечкой, – просветлела лицом Раиса Ивановна, – нет проблем, сейчас ее приведу. Она молодец, самая хорошая из нашего контингента, услужливая, тихая, мы ей разрешили нянечкам помогать. Таня полы моет, ну и за это мы подкармливаем ее. Очень милая девушка, хоть и убийца, конечно. Ладно, ждите тут. Кстати, давайте продукты, сразу ей в палату отнесу. Только если баночку растворимого кофе положили, то выньте, его нельзя пить нашим, пойдут вопросы: где взяла, кто принес?.. Ну, что вы сидите?

– Я не привезла еды.

– Что же вы! – укорила Раиса Ивановна. – Проведать собрались и даже ста граммов зефира не прихватили. Денег жалко?

– Нет, конечно, я просто не подумала!

– Ладно, сейчас она придет, – кивнула Раиса и удалилась.

Я тихо сидела на табуретке. Да уж, очень глупо получилось, ну почему мне не пришла в голову идея запастись хотя бы коробочкой конфет или приобрести мармелад? Даже моих скудных средств с лихвой хватило бы на простое лакомство. Значит, Ира права, я ужасная эгоистка, думающая лишь о себе. Мне нужно поговорить с Таней, и я не сообразила, что запертая в спецклинике девушка, скорей всего, плохо питается и тоскует по конфетам.

Дверь скрипнула, на пороге появилась Раиса Ивановна, за ней маячила серая тень.

– Времени вам час, – заявила медсестра, – отсюда никуда не выходите. Впрочем, дверь, уж не обижайтесь, я запру снаружи, на окошке решетка, беседуйте спокойно. Если кто стучать начнет, молчите. Поколотят немного и уйдут, ясно? Таня, входи.

Раиса Ивановна исчезла, послышался сухой звук: щелк, щелк. Нас и впрямь заперли снаружи.

– Здравствуйте, – прошелестело от двери, – а где Анастасия Петровна?

Я посмотрела на девушку. Полная, болезненно рыхлая, облачена в какую-то застиранную хламиду неопределенного цвета, на ногах, несмотря на жару, теплые темные чулки и тапки из облезшего искусственного меха. Волосы Танечки, длинные и не слишком чистые, собраны в хвост. Ничего привлекательного в ее облике не было, лицо показалось мне опухшим; курносый нос, слишком крупный рот, низкий лоб.

Таня стояла, опустив глаза в пол.

– Извините, – решительно сказала я, – я обманула вас, назвавшись Настей, меня прислала Наташа, бывшая домработница Лавсанова.

– И чего вы хотите? – по-прежнему безучастно спросила Таня.

– Всего лишь ответа на пару простых вопросов, – начала было я, но тут Таня посмотрела перед собой, и мой язык прилип к небу.

Огромные, фиалково-синие, бездонные, словно небо, глаза сияли на лице дурнушки. До сих пор я ни разу, ни у кого не видела столь прекрасных очей. Любой человек, окунувшись в их глубину, мигом забудет о том, что видит перед собой существо в ужасающем одеянии. Такой взгляд мог принадлежать лишь королеве или принцессе, волею злой судьбы превратившейся в Золушку.

– И что же вы хотите узнать?

– Э… э… я знаю все про то, как вы взяли на себя вину, прикинулись убийцей Сергея Лавсанова.

Таня молчала.

– Вам пообещали за это квартиру, деньги и то, что вы не сядете в тюрьму. Настя обманула вас?

– Нет, – прошептала Таня, – на суде был адвокат, он так дело повернул, что я оказалась тут, в клинике.

– Хорошо. А квартира?

Таня стала медленно краснеть. Я продолжала сыпать вопросами:

– Настя приезжала сюда? Навещала вас?

– Нет.

– Может, присылает передачи?

– Нет.

– Пишет письма, обещает денег, сообщила о покупке квартиры, в которую вы въедете, освободившись?

– Нет.

– Выходит, она вас бросила? Обманула, подставила, наобещала и кинула!

– Я сама согласилась, – прошептала Таня, – по доброй воле. Кто кашу заварил, тот ее и ест.

– Вот и нет! – рассердилась я. – Чужие руки крупу в воду насыпали. Тебя просто надули, как ребенка! Неужели совсем не обидно? Сидишь тут ни за что, а Настя гуляет на свободе да над тобой посмеивается!

Внезапно Таня сделала пару шагов, села на колченогую табуретку, сгорбилась, закрыла лицо руками и с невероятным, рвущим душу отчаянием воскликнула:

– Делать-то теперь нечего! Так мне и надо!