Право бурной ночи - Ольховская Анна

Войдя в квартиру, Григорий Бенедиктович сразу же оккупировал ванную. Виктор отправился наспех сооружать легкий ужин, а Алексей без сил упал в кресло. И тут затренькал мобильный. Звонок был с телефона Анны. На звук из кухни прибежал Виктор. Так, похоже, вторая часть марлезонского балета началась. Выдохнув, Алексей взял трубку.

– Слушаю.

– Как же к тебе обращаться теперь, урод? – прошипела Жанна.

– Если вас не затруднит, по имени-отчеству. Могу напомнить – Алексей Викторович. Можно и господин Майоров.

– Хватит из меня дуру делать! – завыла мадам. – Достаточно развлекся за чужой счет, какой ты, к… матери, Майоров… лысый! Настоящее имя говори, ну!

– В данный момент, милейшая, вы и говорите именно с Майоровым. А что касается гражданина, с которым вы, м-м-м, спали, то это мой двойник, который иногда меня выручает.

– …! – плевался грязью нежный цветочек. – А по телефону, значит, ты со мной мурлыкал? Ну и сволочь ты, Майоров! Не стыдно так развлекаться-то!..

– Стоп, стоп, хватит ненормативной лексики, смените тон. Позвольте напомнить, что вы сами использовали чужое имя, чтобы подобраться ко мне поближе, разве нет?

– Ну и что? Если любишь, все средства хороши. А я ведь тебя столько лет ждала, тварь, тварь, тварь! – заблажила собеседница.

– Цель, значит, средства оправдывает? Тоже мне, Игнаций Лойола местечкового разлива! И что за цель убогая – прыгнуть в постель Майорова!

– Не тебе судить, козел!

– Все, хватит! – рявкнул Алексей. – Не понимаешь по-хорошему – не надо. Заткнись и слушай меня внимательно. Я знаю о тебе и о твоем муже достаточно, чтобы понять, на чьи деньги ты живешь. Я знаю, что твой магазинчик – бирюлька для дурочки, мнящей себя бизнес-леди, а своих денег у тебя ни гроша. И я абсолютно убежден, что твоему супругу вряд ли понравятся милые шалости его жены.

– И откуда он узнает? Ты скажешь? Так твое слово против моего. Слуги будут молчать.

– Помнишь уютное местечко, где вы с моим двойником впервые встретились?

– Студия твоя, что ли?

– Совершенно верно. Так вот, спальня, где вы так мило порезвились, была оборудована парой симпатичных штучек, которые великолепно зафиксировали все, что там происходило. Получился простенький порнофильмчик без особого сюжета и пачка славных фотографий типа тех, что глухонемые в поездах продают. Думаю, преуспевающему бизнесмену Михаилу Карманову будет весьма любопытно все это увидеть.

– …!..! – забилась в истерике Жанна. – Зачем тебе это? Денег не хватает, так решил шантажом подзаработать?

– Я, по-моему, просил кого-то заткнуться. Денег у меня своих хватает, твои мне не нужны.

– Что же тогда?

– Чтобы ты четко, внятно и, главное, правдиво ответила – где Анна Лощинина? Сразу предупреждаю – брехать про бизнесмена из Германии не надо, не трудись. Я слишком хорошо знаю Анну, чтобы поверить в это. Оскорблений в ее адрес я тоже не потерплю. Запомни – ты у меня на крючке, так что не дергайся, щучка, больнее будет.

– Так это что, – неожиданно тихим, звенящим от ненависти голосом заговорила Жанна, – все это ты затеял ради Аньки? Кто она тебе? Она же говорила, что вы просто деловые партнеры? Неужели ради деловых партнеров так напрягаются? Тем более что вы друг друга даже не видели. Или видели?

– Не твое дело. Я, по-моему, достаточно четко сформулировал вопрос и жду такого же четкого ответа. Для особо тупых повторяю – где Анна?

– А если я не скажу?

– Тогда твой муж ознакомится с некоторыми подробностями интимной жизни супруги. И где ты окажешься после этого?

– Мне надо подумать.

– Думай. Карманов, насколько я знаю, возвращается через три дня. Время у тебя есть. И запомни – если ты причинила Анне хоть малейший вред – я тебя раздавлю.

– Посмотрим, кто кого раздавит, – выплюнула Жанна и бросила трубку.

Алексей устало откинулся на спинку кресла и посмотрел на стоявшего в дверях Виктора.

– Все слышал?

– Да. Трудно пришлось?

– Ты же видишь. Прочно ведь сидит на крючке, а не сдается, гадина. Сказала, что ей надо подумать. Ты бы слышал, как ее затрясло от того, что я хочу найти Анну. Причем затрясло не от страха, а от ненависти. Знаешь, у меня было ощущение, что из трубки сочится яд. Что же сделала эта тварь с Анной?

– А ты не думаешь, что…

– Нет! – вскочил Алексей. – Мы же договаривались – об этом не может быть и речи. С Анной все в порядке, она жива и здорова, я это чувствую.

– Ладно, ладно, – успокаивающе поднял руки Виктор. – Я лучше на кухню, ужинать ведь надо все-таки, скоро Гришуня из ванной выползет, ныть начнет, пока не накормим. Кстати, что с ним делать будем, он теперь вряд ли нам здесь понадобится.

– Завтра посадишь его на поезд до Москвы, документы не забудь отдать и рассчитаться за работу.

– Что, заплатим и за сегодня?

– Черт с ним, не будем мелочиться, тем более что он получил производственную травму.

– Как скажешь, – и Виктор ушел на кухню.

Можно было пока расслабиться. Алексей встал и подошел к окну. Игриво подмигивая огнями, лежал перед ним ночной незнакомый город. Зайцерыб, ну где же ты? Если ты жив, дай мне знать, пожалуйста! Я так устал бояться за тебя, глупыш… Я уже знаю твой адрес, был там, но никто на мой звонок не открыл дверь. Соседи говорят, что давно тебя не видели. Я оставил дежурить там одну из Шурочкиных подручных, вдруг кто появится. Держись, толстик, ты только держись!

На следующее утро Виктор повез Гришуню на вокзал. Таратайкин был счастлив – он славно развлекся с классной дамочкой, неплохо заработал, а царапины – подумаешь, заживут скоро, зато будет потом что вспомнить!

Алексей остался дома. Он не находил себе места и метался из угла в угол. Почему Жанна не звонит? Карманов приезжает через два дня, чего она тянет? От мучительных раздумий его отвлекла трель телефона. Увы, звонили не с аппарата Анны.

– Алексей Викторович, здравствуйте! – жизнерадостный ор Шурочки заставил Алексея улыбнуться.

– Привет, моя левая рука.

– Почему левая? – слегка обалдела Александра Семеновна.

– Потому что моя правая рука – Виктор, а поскольку рук у меня всего две, тебе осталась левая.

– Ну, это тоже ничего, – успокоилась Шурочка. – Я чего звоню. Тут девочки от безделья уже подустали, а вы все не звоните, не зовете нас. Может, их отпустить, если не нужны?

– А что там с квартирой Анны?

– Тишина. Никто не приходил.

– Плохо. Теперь что касается вас. В ближайшие два дня ситуация должна проясниться, развязка близко. Но чтобы вы не скучали эти два дня, у меня есть для вас очень сложное задание. Правда, боюсь, вам оно может оказаться не по зубам, – тяжело вздохнул Алексей.

– Это с какого перепугу не по зубам? – возмутилась Шура. – Когда мы не справлялись?

– Я не шучу, задание действительно трудное, а учитывая провал Гриши, вероятность успеха практически равна нулю.

– И что же учудил этот охламон? – заволновалась верная помощница.

– Поперся вместе с Жанной в сауну, забыв про парик и грим. Естественно, мадам его разоблачила. Чуть живой ушел, голый носился среди коттеджей, лысый павиан. Хорошо, мы там дежурили, увезли его, иначе от Таратайкина мало что осталось бы.

– Вот же кретин, прости господи! – возмущению Шурочки не было предела. – И что теперь делать будете?

– Давай я лучше тебе скажу, что вы делать будете. Придумайте, как попасть легально в дом Жанны. Мне нужны фотографии прислуги.

– Это еще зачем?

– Потом объясню. У нее работают трое – мужчина и две женщины. Их фото мне и нужны. Можно, конечно, опять дежурить в машине у выезда из поселка, но в лицо их знает только Гриша, ему находиться там не стоит, он так напуган милейшей Жанной, что мать родную не узнает, если она будет выходить из этого поселка. Да и не факт, что они за эти два дня появятся. Я расспросил Таратайкина, он говорит, что за то время, пока он там был, прислуга никуда не отлучалась, они и живут в доме. Времени, напоминаю, в обрез, поэтому необходимо каким-то образом попасть в дом и незаметно сфотографировать слуг. А вот как это сделать, учитывая Жанну, впавшую в безумие от ярости, я не знаю.

– Что, сильно бесится? – злорадствовала Шурочка.

– Не то слово.

– Так ей и надо. Не будет нагличать в другой раз. А насчет того, как в дом попасть – тут надо подумать. И еще. Ну, предположим, получится у нас, вот мы уже там, а как сфотографируешь незаметно? Фотоаппарат – штука заметная, да еще вспышка, в помещении ведь нельзя без вспышки.

– Шурочка, милая, ты очаровательна! – рассмеялся Алексей.

– Серьезно? – опять проснулась в Шурочке трепетная лань.

– Более чем. Фотоаппарат большой, вспышка! Разумеется, мы тебе дадим такой здоровенный ящик на треноге, там еще фотограф под черную тряпку прячется, а вспышка на олимпийский факел похожа. А ты рассадишь всех домочадцев в картинных позах и начнешь вопить: «Внимание, снимаю!»

– Ну что вы меня совсем уж за дуру держите, а то я современных фотиков не знаю, – обиделась Шурочка и упрямо продолжила: – И все равно, даже самые навороченные, пусть и эти, как их, цифровые, все равно они заметны будут, и вспышка тоже!