Право бурной ночи - Ольховская Анна

– А тебе разве не все равно? – раздула капюшон кобра.

– Мне все равно, куда Лощинина уехала и зачем, но мне нужны ее тексты для работы, я же ведь пою пока, не бросил еще это дурное занятие.

– Ну, она же тебе много их написала, неужели не хватит для работы? – продолжало раскачиваться и шипеть пресмыкающееся. – Да и кроме нее у тебя есть авторы!

– Я не понимаю, счастье мое, почему ты так бурно реагируешь? – обиженным тоном проныл Алексей. – Ну Лощинина, ну тексты – это же работа моя, никуда от нее не денешься. А ты – совсем другое. Теперь у меня есть смысл жизни – ты. (Словно бочку меда выпил, бр-р-р, гадость!) И я благодарен Анне, что она нас свела, но работа над ее текстами не закончена, много сырого материала. Ты же у меня умная женщина (кретинка!), ты же должна все понимать, солнышко!

– Конечно, мой тигр, я все понимаю, – успокоилась Жанна, – просто я так долго тебя ждала, что теперь не смогу без тебя и во всех женщинах вижу угрозу. Хотя, если честно, Анька последняя, в ком можно эту угрозу видеть. Мерзкая, прыщавая, толстая дура с вечно сальными волосами, любит выпить и с мужиками пообщаться вплотную. Переспала уже с половиной города, шлюха. Я до сих пор не понимаю, как такая тварь умудряется писать тексты, да еще такие, что тебя, Алешенька, смогли заинтересовать.

– Звездочка моя, – продолжал мурлыкать Алексей, хотя от ярости у него мелко-мелко запульсировала жилка на виске, хотелось задушить эту гадину, заставить ее выпить то ведро дерьма, которое она вылила на Анну. – Мне абсолютно безразличен физический и моральный облик Лощининой, она профессионал – этого достаточно. Но ты мне так и не сказала, когда она появится.

– Боюсь, никогда, – сочувственно прощебетала Жанна. У Алексея потемнело в глазах. Спокойно, держи себя в руках. А из трубки неслось: – Эта шлюшка подцепила богатенького немца, который сделал ей предложение, идиот! Естественно, Анька все бросила, вцепилась в него двумя руками и умотала с ним в Германию. Сказала, что ее тошнит от всего – от города, от нас, от работы и от тебя, Алешенька. Ну не сволочь ли? Придется тебе теперь, бедненький, обойтись тем, что она накропала раньше. Ничего, я смогу тебя утешить! Для начала мы сходим с тобой в ресторан, как вчера договорились. Что же ты молчишь, расстроился из-за этой дуры?

– Нет, – с трудом выдавил Алексей, – чего ради расстраиваться. Неприятно, конечно, что Анна оказалась такой непорядочной и не закончила работу над материалом, ну да ничего, обойдемся. А в ресторан, солнышко, мы пойти не сможем, я вчера слишком очарован был тобой и забыл обо всем на свете, я же тебе говорил уже, что не могу появляться в людных местах, во всяком случае, не в Москве.

– Ой, а у меня идея! – радостно завизжала Жанна. – Поехали ко мне!

– Куда?

– Ну не сюда же, я ведь в гостинице остановилась. Я имела в виду мой дом, в моем городе.

– А как же… – осторожно начал Алексей, не имея понятия о семейном положении дамы.

– Ты имеешь в виду мужа? – продолжила Жанна. – Так его вечно нет дома, вот и сейчас уехал на две недели. Нам пока хватит?

– А еще кто-нибудь в доме есть?

– О прислуге не беспокойся, они мне преданы, будут молчать.

– Ну что же, звучит соблазнительно, – вел из последних сил свою партию Алексей.

– Давай, решайся.

– Хорошо, солнышко, договоримся так. Ты пока занимайся там своими делами, отдыхай, а я уточню у администратора, смогу ли я уехать на какое-то время. Потом перезвоню тебе.

– Замечательно! Жду с нетерпением. Целую, сам знаешь, как, – промяукала Жанна.

– И я тебя, – Алексей нажал кнопку отбоя и без сил рухнул в кресло.

В голове был полный сумбур. Что делать дальше, как быть? Как узнать судьбу Анны? Понятно, что от этой дряни правды не добьешься. Надо бы найти кого-то из знакомых или друзей Анны. Помнится, она часто упоминала о своей лучшей подруге, еще как-то смешно ее называла. А, вспомнил – Таньский. Но кроме имени и того, что Татьяна работает где-то бухгалтером, Алексей ничего не знал. Сто процентов, что номер подруги есть в телефоне Анны, но как до него добраться? Гришуне поручить? А толку? У этого оболтуса при виде аппетитной дамочки в корне меняется вся физиология, и действиями его руководит не голова, а совсем другая часть тела. Подозревать же наличие мозгов в этой части – дело дохлое. От бессилия Алексей со всей дури грохнул кулаком в стену. Со стены слетели часы, а руку пронзила резкая боль, которая, как ни странно, заставила его успокоиться. Кстати, затрясся и запиликал мобильный.

– Слушаю, – сипло проговорил Алексей и прокашлялся.

– Алексей, это я, Шура. Мне только что звонила Дина, ну та, которая пасла нашу фифу.

– Помню, помню, что дальше?

– Так вот. Я еще вчера вам говорила, что фифа показалась мне знакомой, а сегодня Дина подтвердила это. Лет 15 назад в нашем клубе тусовалась одна молоденькая девчонка, она, по-моему, тогда еще в школе училась. Звали ее…

– Жанна.

– А откуда вы знаете? – обалдела Шурочка.

– Неважно. Извини, что перебил, продолжай.

– Точно, звали ее Жанна, фамилию не помню. Но девчонку запомнила, потому что больная она была на всю голову. – Алексей промолчал, не говорить же Александре Семеновне, что в ее клубе здоровых в принципе быть не может. А уж если даже на их фоне Жанна казалась больной, это говорит о многом. Шурочка тем временем неслась дальше: – Жанна ездила вместе с нами вслед за вами на все гастроли. На концертах она постоянно умудрялась найти место у самой сцены, что само по себе удивительно, ведь залы у вас всегда битковые, а первые ряды тем более. Но Жанна торчала постоянно там, все надеялась, что вы ее наконец заметите. Эта дурочка решила, что как только вы ее увидите – вы пропадете. Вы сойдете со сцены, возьмете ее за руку и уведете в голубую даль, поскольку поймете, что Жанна – именно та женщина, которая предназначена вам судьбой. Этой своей белибердой она компостировала нам мозги постоянно, говорить могла только об этом, достала всех так, что с ней перестали общаться. Но психам все по барабану, и эта маньячка продолжала с нами ездить, торчать у сцены и таскать вам цветы. Но вы уделяли ей внимания не больше, чем остальным зрителям. И тогда эта дурища решилась на сумасшедшую выходку. Она ухитрилась во время концерта пробраться к вам в гримерку, разделась и в таком виде ждала вас. Может, припоминаете? Скандал ведь был жуткий!

– Так это была она? Саму историю помню, а вот персонаж напрочь из головы вылетел, – протянул Алексей. Да, забыть такое трудно. В каком городе это произошло, он сейчас не помнил, да и не важно. Обычно возле его гримерки всегда дежурит охрана, а за кулисы не пускают посторонних, это жесткое требование его гастрольного райдера, которое должно соблюдаться неукоснительно. Но тогда, 15 лет назад, разгильдяйство и головотяпство при организации гастролей считалось делом обычным. И вот, когда Алексей, мокрый от пота, дико уставший и вымотанный после концерта до предела, приволокся в свою гримерку, то, открыв дверь, просто остолбенел. Свет в комнате не горел, всюду, где только возможно, были натыканы свечи, причем некоторые из них явно ароматические, отчего духота гримерки была приторной. На полу стояла бутылка шампанского и два бокала, и там же, на полу, на затоптанном коврике, изогнулась в совершенно идиотской, по замыслу, вероятно, эротичной, позе абсолютно голая девчонка. Красивая она была или нет – Алексей не помнил. Но то, как он тогда рассвирепел, запомнил не только он, но и администрация концертного зала, и охрана, и его команда. Визжащую и отбивающуюся девицу уволокли, все убрали, проветрили, а Алексей продолжал бушевать. Мало никому не показалось.

– Да, это была она, – продолжала Шурочка. – После того случая мы исключили ее из нашего клуба, и больше я ее не видела. И вот она опять объявилась и не дает вам покоя! Наши девочки возмущены страшно и готовы вам помогать и дальше, только скажите!

– И в другой город поехать сможете? – оживился Алексей.

– Почему нет? Если вам понадобится, – истово завопила Александра Семеновна, – мы и в тундру поедем!

– Ну, в тундру не надо, все гораздо ближе, часа три-четыре на машине. Надо уже с завтрашнего дня, а на сколько – пока не знаю, как получится.

– Не вопрос!

– Тогда так. Опроси своих девочек, кто сможет поехать, желательно, чтобы хотя бы две с машинами. Я ближе к вечеру тебе перезвоню, уточню подробности. Договорились?

– Договорились! – и радостная гражданка Лапченко побежала собирать бригаду.

Ну что, Жанна, пободаемся?

В первую очередь Алексей перезвонил Виктору и поручил доставить мсье Таратайкина к себе домой, только не в гриме. Пока ребята добирались, он занялся привезенными из студии фото– и видеоматериалами. Провозившись с этими причиндалами полчаса, изучив инструкции по эксплуатации вдоль и поперек, но так и не добившись от аппаратуры взаимности, Алексей в очень доходчивой, пусть и нелитературной, форме эмоционально высказал все, что он думает по поводу всяких буржуйских штучек, и окончательно укрепился во мнении, что лучше Шурочки с ее бойцами (бойцицами?) ничего не придумаешь. Чтобы успокоиться, он прошел на террасу с одной из чудом уцелевших в холодильнике бутылочек пивка. Но только Алексей со всей приятностью и комфортом устроился в шезлонге и откупорил релаксирующий напиток, раздался звонок в дверь. И вот так всегда! Пришлось пить пиво на ходу, что поделаешь, проза жизни. Вошедший следом за Виктором Гришуня просто примерз взглядом к запотевшей бутылке, пусть и наполовину пустой. В строгом соответствии с теорией академика Павлова у страдальца началось обильное слюноотделение и он впал в транс.