Пускай меня полюбят за характер - Лютикова Люся

Мой сосед, казалось, уже дошел до нужной кондиции, когда язык развязывает любое, даже самое невинное замечание. Я тут же ринулась в бой:

— В церковь пришло довольно много людей, да и сюда тоже. Наверное, Аркадий Васильевич был хорошим другом?

Мужчина окинул меня мутноватым взглядом:

— Кешка-то? Не смешите меня. Слишком он был правильный, на всех скуку наводил. Это все, — он сделал широкий жест в сторону присутствующих мужчин, — не его друзья, а бывшие Танькины поклонники.

Я посмотрела на печальную вдову, сидевшую во главе стола. Ее окружали заботливые мужчины: один подливал брусничную наливку, второй накладывал на тарелку салатик.

— Ну, у Панкратова-то нет никаких шансов, — прокомментировал эту картинку сосед. — У него ребенок, а Танька никогда не согласится разрушить семью. А вот на месте Тирищука я бы попробовал. Разведен, детей нет, заместитель директора компании. К тому же мне кажется, что он всегда был Таньке симпатичен.

— Откуда вы их всех знаете? — поразилась я.

— Да мы же однокурсники, вместе учились в физтехе. И Кешка тоже, упокой Господь его душу.

С этими словами мужик залпом осушил очередную рюмку и потянулся за маринованным огурцом.

— Извините, но я что-то не очень понимаю. Вы говорите, что вы однокурсники. Значит, должны быть одногодками. Но ведь Аркадий Васильевич выглядел намного вас старше!

— А мы и есть одногодки, — отозвался сосед, хрустя огурцом. — Кешке в этом году должно было исполниться всего лишь сорок лет. Это жизнь его так побила. Он был для нее слишком принципиален.

Бабиченко — и принципиален? Я недоверчиво хмыкнула. Мужчина заметил иронию, обиженно засопел и перешел на шепот:

— А вот слушайте!

В институте Аркадия Бабиченко считали чуть ли не гением. Он быстрее всех сокурсников схватывал суть материала, задавал преподавателю самые оригинальные вопросы и лучше всех делал лабораторные работы. Преподаватели прочили молодому человеку блестящую научную карьеру: аспирантура, защита кандидатской диссертации, а вскоре и получение докторской степени.

Кеше везло не только в учебе. Девушек на технических факультетах было немного, и каждая ценилась на вес золота. За Татьяну Макееву, первую красавицу на курсе, парни были готовы даже драться. Но обошлось без кровопролития: барышня сама сделала выбор, причем неожиданный для всех. Однажды, после затянувшегося до темноты практикума, она попросила Аркадия проводить ее домой. С этого дня они стали неразлучны, а на четвертом курсе сыграли скромную студенческую свадьбу. Ничем не примечательный внешне, Кешка обладал потрясающими душевными качествами, которые и оценила Татьяна, — добротой, верностью и принципиальностью.

Как раз последнее его и погубило. Непосредственно перед защитой диплома до Аркадия дошли слухи, будто его научный руководитель когда-то активно «стучал» в КГБ на своих коллег и студентов, да и сейчас не гнушается этим занятием. Молодой человек прямо спросил седовласого доктора наук, правда ли это. Тот, нимало не смущаясь, подтвердил и даже предложил, если Кешу это интересует, подыскать ему тепленькое местечко в органах, где у старика остались связи. В ответ возмущенный Аркадий бросил профессору несколько резких слов, возможно, не совсем цензурных. Отношения между ними были порваны. Бабиченко даже обратился на кафедру с просьбой поменять ему научного руководителя, но за неделю до защиты сделать это, естественно, не позволили.

И вот настал день защиты диплома. После того как Аркадий рассказал о своей работе, слово взял научный руководитель. «Работа совсем сырая, много недочетов, в том числе в практической части», — с изумлением услышала комиссия.

Научный руководитель настаивал на том, чтобы поставить студенту Бабиченко «удовлетворительно». На дворе стояла середина 80-х, КГБ был еще достаточно влиятелен, и члены кафедры резонно опасались мести «стукача». В тюрьму, возможно, и не посадят, а вот за границу точно не выпустят. Поэтому преподаватели дружно проголосовали «за» и сломали Аркадию судьбу.

Тройки за диплом было достаточно, чтобы на ближайшие годы забыть об аспирантуре. Бывший баловень судьбы, а ныне лейтенант срочной службы отправился в войсковую часть, расположенную под Мурманском. Москвичу, да еще «ботанику», пришлось там несладко. Конечно, такой суровой «дедовщины», какая выпадает на долю солдата, Аркадию испытать не довелось. Но и того, что он пережил, оказалось достаточно, чтобы лишить его главного, что люди выносят из юношеских лет, — уверенности в собственных силах.