Монстры из хорошей семьи - Донцова Дарья

– Люди лекарства ждут, – сопротивлялась Элла.

– В аптеке купят.

– Там таких нет.

– Никуда я тебя не отпущу.

– Очень, очень, очень надо! – чуть не заплакала Элла. – Пойми, я там отдыхаю, восстанавливаюсь, мне в избе плохо!

– Ладно, – сдалась Неля, – пойду с тобой.

– Нет, хочу одна.

– Не бывать этому! – рассердилась Неля. – Прав ветеринар, упадешь в чаще и сгинешь.

Внезапно по лицу Эллы потекли слезы.

– Ой, – испугалась Неля, – ты обиделась? Извини. Просто очень за тебя волнуюсь!

– Ты ни при чем, – всхлипнула подруга, – просто сил нет, да и больше не могу тайну хранить. Слушай. Я хожу в лес не за корешками. Вернее, за ними тоже, и лекарства потом составляю, мне даже занятие нравиться начало, но основная задача найти сундук. Сбор трав так, для прикрытия.

– Какой сундук? – вытаращила глаза Неля.

– Я все сейчас тебе расскажу, – вытерла слезы Элла, – ты ведь мне как сестра. Правда, что родственниками не рождаются, а становятся. Есть у меня одна тайна.

Библиотека, в которой долгие годы директорствовала Элла Дементьевна, начала составляться очень давно, в ее основе лежало собрание профессора Кругликова. Милейший Андрей Сергеевич еще в 1916 году основал книгохранилище, в котором имелось много раритетов, в частности, прижизненные издания Пушкина, Лермонтова, богословские книги.

В феврале семнадцатого года началась череда исторических пертурбаций, и в результате спустя несколько лет библиотека оказалась в составе научного учреждения, занимавшегося историческими проблемами. Сотрудники книгохранилища НИИ попытались составить полный его каталог, но завершить дело им помешала Вторая мировая война.

Пусть вас не удивляет тот факт, что библиотекари не знали, чем обладают. С 1917 года было выпущено очень много всяких декретов и постановлений, предписывавших уничтожить классово враждебную литературу. Кое-кто из библиотечных работников слепо следовал указаниям, в собрании находили неугодные на данном этапе развития социалистического общества издания и утилизировали их, тем самым обесценивая фонд. Но библиотеке этого института невероятно повезло. Ею всегда руководили настоящие подвижники, они составляли необходимые акты об изъятии, отчитывались перед вышестоящим начальством, вытаскивали из каталога учетную карточку, но… сама книга никуда не девалась, ее просто уносили в укромный уголок, прятали на полках, коих в огромном хранилище не счесть.

Когда немцы стали подходить к Москве, тогдашняя зав. библиотекой Анастасия Егоровна отвела Эллу в сторону и сказала:

– Нам надо соханить уникумы.

– Так уже запаковывают, – кивнула Элла. – Снесем ящики в подвалы, закроем. Даже если в дом попадет бомба и он рухнет, книги сохранятся.

– Речь идет об особом фонде, – понизив голос, сообщила Анастасия Егоровна, – о том, который недоступен даже для пользователей спецхрана.

– Есть такой? – наивно удивилась в те годы еще очень молодая Элла.

– Да, – кивнула Анастасия, – пойдем, покажу.

Элла ахнула, узнав, какими тайными сокровищами владеет фонд. Кроме книг, там еще имелись и неведомо как попавшие в библиотеку документы, письма. Одно из посланий Карла Маркса к Фридриху Энгельсу поразило Эллу до остолбенения: автор благодарил лучшего друга за помощь в усыновлении одного своего внебрачного малыша и сообщал о новой проблеме: теперь от него беременна кухарка. Сохранился и ответ Фридриха, который коротко можно пересказать так: «Вали все на меня»[2].

За хранение таких раритетов легко можно было оказаться в лагере и сгинуть в нем. Но Элла понимала и другое: подобные бумаги – неоценимая редкость, невероятная удача для ученого-историка, документы следует хранить.

– Понимаешь теперь, – спросила Анастасия Егоровна, – что мы должны спрятать это отдельно от остальных единиц хранения.

– Да, – выдохнула Элла.

За несколько бессонных суток женщины отобрали самое ценное, набили десять сундуков, отвезли груз в деревеньку Малкино, на родину Анастасии Егоровны, и зарыли в лесу. Никто другой в акции участия не принимал.

До сорок четвертого года Элла предпочитала не думать о зарытых сокровищах, потом они с заведующей стали потихоньку вынимать сундуки из земли и перевозить редкие издания на место, в библиотеку. Оставалось переместить содержимое последнего, и тут Анастасия Егоровна скончалась. Эллу Дементьевну поставили в библиотеке «на царство». Все знали, что покойная начальница хотела видеть на своем месте именно Эллу, и все понимали, что лучшей кандидатуры на эту должность просто не найти.

В общем, Элла Дементьевна приняла книгохранилище. Внешне молодая женщина выглядела уверенной, распоряжения, исходившие от нее, звучали категорично, да и внешность новая директриса имела царскую, отдаленно напоминая императрицу Екатерину Великую. Но никто не предполагал, какое смятение творилось в душе «царицы»: она не знала, где зарыт десятый сундук!

Прятали женщины клад по ночам, Элла работала лопатой, а Анастасия Егоровна составляла карту. После войны лес сильно изменился, разросся, но у скончавшейся начальницы имелся план, ориентируясь на который дама ловко указывала место захоронения очередной укладки. Умерла Анастасия Егоровна скоропостижно, никаких бумаг она Элле передать не успела. Даже и не попрощались женщины как следует: вечером директриса ушла домой со службы, а уже утром ее тело отправили в морг.

Элле оставалось лишь надеяться на собственную память, но та подвела. Выдумав себе хобби: лекарственные травы, заведующая все отпуска проводила в Малкине, уходила с лопатой в лес. Подобное поведение ни у кого не вызывало сомнений – знахарка ищет нужные корешки. Но на самом деле Элла пыталась обнаружить сундук. Безрезультатно. Где-то в лесу, возле деревеньки Малкино, в хорошо запертом железном ящике, до сих пор хранились несметные богатства. Элла Дементьевна даже предположить не могла, какую невероятную сумму могут предложить за содержимое утерянного сундука коллекционеры. Да и интересовали ее не деньги, а историческая ценность архивных материалов и книг.

Узнав правду, Неля тоже схватилась за лопату. Теперь они рыли вместе, усердно прочесывая лес, но, увы, сундук словно в воду канул. После смерти Эллы Дементьевны Нелли Ильинична продолжала раскопки в одиночестве, но надежда найти железный ящик таяла, словно мороженое на ярком солнце. В конце концов возраст Нелли Ильиничны перестал ей позволять бродить по буеракам с заступом.

– Вы так ящик и не нашли? – спросила я. – И никому не рассказали о пропавших книгах?

– Нет, – с жалостью ответила Нелли. – Время было тяжелое, откровенничать даже с родственниками боязно было.

– А сейчас, после перестройки? – насела я на старуху.

Неля пожала плечами:

– Ну… не знаю. Кто ж мне поверит! По учетным единицам хранения у нас полнейший порядок. Я и сама сомневаться начала, думала: может, Элла Дементьевна перепутала, просчиталась? Ведь уже весь лес перелопатили! Но теперь я точно уверена: она таки его нашла и перепрятала!

– Кто?

Нелли Ильинична откинулась на спинку стула.

– Вы же не станете осуждать Эллу?

– Нет. А за что?

– Ей очень хотелось замуж, – тихо сказала Нелли, – хотя на службе все считали заведующую сухарем. Всегда ровная, слегка отстраненная, вежливая, никаких ярких эмоций. Но я-то знала, какой костер полыхал под белоснежной блузкой. Понимаете, Эллочка всегда носила кофточки, они у нее были почти однаковыми: маленький кругленький воротничок, крохотные пуговички под горлышко, кармашек, на нем брошка. Долгие годы я считала, что Эллочка любит консерватизм в одежде, но один раз она вдруг воскликнула:

– Будь моя воля, с удовольствием натянула бы на себя огненно-красное платье с большим вырезом, ремень широкий на талию и босоножки на тонком каблуке!

Неля просто онемела, услыхав заявление подруги, а потом робко сказала:

– Но ведь можно сшить такое. В чем же проблема?

– Во всем, – засмеялась Элла. – На работу его не оденешь – не по статусу, а больше я никуда не хожу. Так что таскать мне до конца лет так называемые приличные белые блузки. Представляешь реакцию наших баб, если бы я в библиотеку в наряде с декольте явилась?

А еще Элла очень любила мужчин, но ей с ними не везло. Замуж Элла Дементьевна выскочила на три месяца, чтобы объяснить окружающим беременность. Заведующая собиралась провести в браке год, но муж еще раньше навострил лыжи, исчез с ее горизонта. Но ведь главным по морали того времени было заиметь ребенка, будучи замужней дамой, тогда никто не сумеет предъявить тебе претензий.

Элла все приличия соблюла, и ее имя сплетники не трогали. Кумушки у подъезда вполне благожелательно говорили:

– Хорошая женщина, положительная, только мужики подобных не ценят, им стервы нравятся.