Магия госпожи Метелицы - Донцова Дарья

– Бумага про усыновление – филькина грамота, – продолжила я. – Зачем ее положили в личное дело? Эдик сын очень богатого человека. Ему, по идее, должно завидовать большинство детей из простых семей. Ребенок в материальном плане имеет все: любые игрушки, гаджеты, лучшую еду-одежду, лето проводит, катаясь с родителями на яхте или развлекается в особняках на берегу моря-океана. На день рождения к нему из Америки прилетает его любимая рок-группа. Не жизнь, а сказка. Но Эдик не чувствует себя счастливым, потому что он абсолютно одинок. С ребятами в школе он контактов не нашел, а родители постоянно заняты, внимание сыну могут уделить лишь на короткое время, когда едут куда-то отдыхать. И это самое счастливое время для ребенка, ему хочется близких отношений с папой и мамой, совместных ужинов, колыбельной на ночь, простых радостей, которые есть у миллионов детей из обычных семей.

– Зажрался парень, – вздохнул Андрей, – не жил он в однокомнатной квартире вместе с пьяным папашей, сумасшедшей бабкой, братом-наркоманом и замороченной, где бы достать денег на еду, мамой. Не донашивал Эдик старое шмотье за соседскими мальчишками, не чистил с пяти лет коровник.

– Под каждой крышей свои мыши, – остановила я Платонова, – не надо осуждать ребенка, он испытывал дефицит внимания и, как многие дети с той же проблемой, стал думать, что родители его просто не любят. Но почему? Что он, Эдик, сделал плохого? И тут некий мужчина сообщает ему, что он вовсе не сын Константина. Светлана родила ребенка от первого мужа, с которым давно развелась. Он, этот самый бывший супруг, обожает сына, но ему запрещено с ним общаться. И у Эдика складывается пазл. Он усыновлен! Константин хорошо относится к приемышу, не обижает его, однако полюбить чужого ребенка не способен. Но, наверное, в голове у неглупого мальчика все же возникли кое-какие сомнения, поэтому «самозванец» говорит: «Я могу доказать, что тебя усыновили. В кабинете директора в шкафу стоят папки с личными делами, открой свою и найдешь в ней нужный документ». Эдик проникает в кабинет Полины Владимировны и понимает, что ему сообщили правду. Человек, задумавший преступление, клянется мальчику в любви и предлагает побег. Думаю, Эдуард общался с ним через Интернет, может, там остались следы?

Телефон Платонова снова запрыгал, Андрей поднес его к уху.

– Да. Ясно. Когда? Понятно. Совсем? Восстановить можно? Ладно, пусть попытается.

– Что случилось? – опять спросила я.

– Сейчас расскажу, но сначала договори, – попросил Андрей.

– Мерзавец переодевается Дедом Морозом и увозит Эдика, – продолжала я. – Я не сомневаюсь, что в преступлении замешан кто-то из сотрудников школы. Посторонний человек не мог пройти в кабинет Полины, чтобы сначала подбросить, а потом изъять конверт. И обрати внимание на день, когда Эдуард роется в шкафу. Секретарша Лена больна гриппом и отсутствует на работе, в кабинет умершей Полины можно проникнуть беспрепятственно.

– Так, – пробормотал Андрей.

– Теперь о смерти Хатуновой, – понеслась я дальше. – Судя по рассказу Мусиной, ее могла шантажировать Соева. И она же пыталась манипулировать мной, пообещав рассказать шокирующую информацию о владелице гимназии, если я принесу ей папку из тайника в столе директрисы. Понятия не имею, откуда Соева узнала про тайник, но в желтом, подчеркиваю, опять в желтом конверте были фотографии членов организации «Свобода или смерть». Не знаю, зачем Вере Борисовне потребовались эти снимки. Но конверт очень похож на тот, что был в деле Обозова. Что, если история с похищением Эдика и кончина Полины и Веры – звенья одной цепи? Ой, нам ужин принесли! Уже и не надеялась его получить.

– Мясо выглядит аппетитно, – одобрил свое блюдо Андрей, берясь за столовые приборы.

Я посмотрела на креветок, вдохнула их запах, схватила руками одну, опустила в майонез, слопала в одно мгновение, уцепила вторую, третью, четвертую… Затем вывалила на листья салата остатки жирного соуса, в мгновение ока съела его, протерла куском хлеба тарелку и остановилась. Что происходит? Никогда не ем со скоростью и аппетитом голодной акулы! Ненавижу креветки вкупе с провансалем! Почему сегодня меня затрясло при виде морских гадов? Причем уже второй раз! У Мусиной я также в мгновение ока уничтожила тосты с салатом из креветок.

Платонов, успевший прожевать один кусочек мяса, уставился на меня, потом задал гениальный вопрос:

– Ты беременна?

– Конечно, нет, – фыркнула я, – не неси чушь!

– Ты молодая женщина, – пожал плечами Андрей, – у вас с Зарецким роман…

– С ума сошел! – подпрыгнула я. – Иван мой издатель, у нас чисто деловые отношения.

Платонов стал наматывать на вилку спагетти.

– Да?

– Я не жду ребенка, – повысила я голос, ощутила приступ тошноты, быстро выпила стакан воды, она камнем упала в желудок, затем стартовала вверх к горлу… я вскочила и побежала в туалет.

– Стошнило? – бесцеремонно спросил Платонов, когда я вернулась к столу.

– Креветки, похоже, несвежие, – простонала я, хватаясь за воду.

– Ага! Конечно, – усмехнулся Платонов.

– Я не собираюсь рожать, – зашипела я, – не мучаюсь токсикозом.

– Сначала с аппетитом слопала то, что ранее вызывало отвращение, а потом улетела в тубзик, – хмыкнул Андрей. – Иван Николаевич небось от счастья на седьмом небе.

– Сколько раз тебе повторять, – обозлилась я, – с Зарецким у нас исключительно рабочие отношения. Я не беременна. Хватит. Вернемся к Полине и Вере. Думаю, их смерть связана с похищением Эдика. Их отравили! Вы узнали чем?

Андрей налил себе воды.

– Проконсультировались у Баркина, Олег Сергеевич лучший эксперт по ядам, доктор наук, академик. Он считает, что отрава самодельная. Ее составили по весьма популярному в прошлых веках рецепту, заменив некоторые составляющие современными аналогами. Этим зельем травили друг друга члены многих королевских и знатных фамилий, заказывали его у алхимиков, аптекарей. Раствором пропитывали вещи, белье, подмешивали его в румяна, губную помаду, коими тогда активно пользовались не только женщины, но и мужчины. Смерть наступала быстро. Кавалер натягивал на руки обработанные перчатки, садился на коня, ехал недолгое время и падал на землю. Еще стремительнее срабатывал яд, попадая жертве в рот. Известен случай, когда один из слуг герцога де Гиза скончался в одночасье. Неся в покои хозяина блюдо с фруктами, он съел украдкой спелое яблоко. Старинная отрава может быть нанесена на любой предмет и способна сработать через много лет. Даже если вещь постирают, погладят, прокипятят, спрячут в шкаф на века, отрава просто высохнет и стопроцентно активируется, когда соприкоснется с водой. Последний громкий скандал, связанный с этим ядом, случился в начале семидесятых в Англии. Во время бракосочетания прямо у алтаря умерла невеста известного политика. При расследовании выяснилось, что девушка надела старинное подвенечное платье, купленное на аукционе, которое и оказалось отравлено. В церкви было душно, невеста нервничала, вспотела, а что такое пот? Жидкость.

– Вот поэтому я и не люблю антиквариат, – пробормотала я. – Полину Владимировну и Веру Борисовну убили с помощью одной отравы?

– Именно так, – кивнул Андрей.

– А потом сразу исчез Эдик! Понятно, что все преступления связаны, – воскликнула я.

Платонов взял меню и начал изучать десерты.

– Хочешь торта?

– Фу! Нет, – вздрогнула я, – меня мутит при одной мысли о креме.

Андрей прищурился.

– Еще вчера ты уминала за обе щеки пирожные, а сегодня тебе дурно при упоминании о них. Кого ждем? Мальчика? Девочку?

– Неведому зверушку, – зашипела я. – Прекрати! Вдруг смерть женщин и побег Эдика имеют общие, уходящие в прошлое корни? Каким-то образом то, что случилось в гимназии, связано с организацией «Свобода или смерть». Ты выяснил что-нибудь о ее членах, я прислала тебе список тех, кто клялся на верность Бобу Вахметову.

Андрей вытащил из сумки планшетник.

– Твоя версия притянута за уши. Но я готов ее проверить. Иногда безумные предположения оказываются правильными. Сейчас почитаем. Так, Алена Вербицкая, дочь хирурга и акушера-гинеколога, по профессии стоматолог, покончила с собой девятнадцатого декабря тысяча девятьсот девяносто второго года на даче, принадлежавшей родителям. Молодая женщина отравилась в компании с Михаилом Катуковым и Андреем Гореловым. Самоубийцы оставили общее письмо. «Мы уходим из жизни добровольно, потому что больше не хотим жить. Мы совершили ужасный поступок. Нам нет прощения».

– Господи, что они сделали? – спросила я.

– Понятия не имею, – развел руками Платонов. – Но они дружили с Вахметовым, а Боб оказался преступником.

– Не помешаю? – спросил хриплый голос.

Я подняла голову, у нашего столика стоял невысокий сутулый мужчина лет шестидесяти пяти.

– Кирилл Валентинович? – спросил Андрей.