Мачеха в хрустальных галошах - Донцова Дарья

– Что?

Столов потупился.

– Ну, оно слегка запачкалось, и я его в порядок привел. Повесил сушиться на вешалку в чулане, где у тебя машинка стоит.

Я выскочила в коридор и влетела в постирочную. Первое, что бросилось в глаза: тряпка в черно-желто-серых разводах.

– Только почему-то платье цвет изменило, – удрученно заметил Костя, последовавший за мной. – Было желтым, стало темнее. И узор появился, абстрактный. Ума не приложу, что с ним случилось.

Я открыла стиральную машину, сунула руку внутрь, извлекла здоровенный мужской носок цвета антрацита и сурово спросила:

– Как он сюда попал?

– Без понятия, – изумился Константин. – По размеру вроде мой. Честное слово, не понимаю… А-а, сообразил. Ты от усталости… того… ну, в общем, поплохело тебе… Я за тряпкой пошел, носки испачкал, хотел их тоже простирнуть… Поройся, там второй должен быть.

Я пошарила в барабане.

– Пусто.

– Всегда так, – расстроился Костя, – кладешь в стиралку пару и вечно вынимаешь один носок. Вопрос: куда девается второй?

Я молча сдернула с вешалки платье и встряхнула его. Из рукава на пол свалился темный комок.

– Вуаля, – фыркнула я, – можешь полюбоваться на брата сироты.

– Носки полиняли? – догадался Костя. – У меня стиркой занимается Наташа-домработница, я не особенно разбираюсь в процессе. Собирайся.

– Куда? – вздохнула я.

– Поедем за новым прикидом.

– Забудь, – отрезала я. – И мне пора на работу. Что я делала вчера в ресторане?

Столов закатил глаза.

– Разговаривали про аллергию, я обещал найти тебе хорошего врача, еще о том, что надо отдыхать побольше. Короче, болтали о пустяках, о пирожных.

– Это все? – уточнила я. – На столе не плясала, песни не пела? Не объяснялась в любви официанту?

– Нет, – засмеялся Костя.

Я с шумом выдохнула. Впервые так накачалась, что ничего не помню. Хорошо хоть, прилично себя вела.

– И мне пора, – засуетился гость. – Созвонимся вечерком?

– Дел куча, – забормотала я, – освобожусь за полночь.

– Ладно, – улыбнулся Константин. – Хорошего тебе дня.

Когда я припарковалась неподалеку от метро, Настя уже стояла у подземного перехода, держа в руке черный пакет с мусором.

Я приоткрыла дверь.

– Ау! Иди сюда!

Девочка поспешила на зов и влезла на переднее сиденье.

– Зачем мешок притащила? – поморщилась я. – От него противно пахнет.

– А как выйти, чтобы мать со своим дерьмом не примоталась? – возмущенно спросила Настя. И вдруг покраснела. – Схвачусь за дверь, она балабонит: «Куда? Чего? Зачем? У нас же съемки…» Ненавижу! Пришлось прикинуться лапочкой, которая мамуле помочь хочет. У меня такая ужасная жизнь!

– Если ты решила в очередной раз спеть о своей горькой судьбе, то смени пластинку, – рассердилась я. – Уже слышала эту песню, совсем не интересная. Посмотри, вокруг полно людей, которым на самом деле трудно жить, но они не ноют, не стонут, наоборот, улыбаются. Счастье внутри человека и не зависит от внешних обстоятельств. Я встречаю тотально несчастных теток, живущих в роскошных дворцах, и знакома с теми, у кого нет лишней копейки, но они радостны, у них горят глаза. И вспомни наш уговор. Ты уже получила косметический набор за прекрасно исполненную роль девочки-колокольчика. Теперь реши: хочешь участвовать в разных мероприятиях фирмы «Бак»? Через месяц у нас презентация нового аромата, нужны симпатичные девочки, которые будут предлагать его в первые дни народу. К тебе в магазинах когда-нибудь подходили девушки с флаконом и тестовыми полосками?

– Сто раз, – кивнула Анастасия.

– Приятная работа, – улыбнулась я. – Будешь ходить по красивому зданию, головному бутику «Бак», среди людей, которые пришли делать покупки, получишь немного денег и подарок от фирмы. Даже попадешь в нашу команду, но – лишь при условии правильного поведения на съемках.

– Хватит об одном и том же свистеть, – взъерепенилась Настя, – уже ведь договорились. Че, при тебе тоже муси-пуси-ми‑ми‑ми изображать?

– Играть роль, когда мы наедине, не стоит, – спокойно ответила я, – но не собираюсь выслушивать твое тупое нытье, учись держать в узде негативные эмоции.

– Сама дура, – схамила Настя, бледнея на глазах.

– Пошла вон из моей машины! – немедленно отреагировала я. – Не забудь мешок вонючий забрать. Все, до свидания.

Глаза Насти наполнились слезами.

– У меня беда… Помоги…

– Только не заводи арию про неудобный диван и дешевую одежду, – предостерегла я.

– Отдай серьги! – выпалила Настя и затряслась.

Я изумилась.

– Зачем тебе мои пусеты? Мне их купила Белка, а презенты другим не передаривают.

– Не эти, другие. Вчерашние.

– С фиолетовыми камнями?

– Да!

– Невозможно, – решительно отказала я.

– Ну, плиз… – зашептала Анастасия. – У Вальки попросить назад нельзя, а то матиш мне делать перестанет, двойками обзаведусь. Мать так на твои уши вчера глазами щелкала, что я сразу поняла: она их узнала. Пожалуйста, отдай серьги. Что ты за них хочешь?

– Объясни внятно, в чем дело, – потребовала я.

– И тогда сережки мои? – заликовала Настя.

– Когда разберусь в сути, тогда и подумаю, – уклонилась я от прямого ответа.

Настя зачастила с пулеметной скоростью, и я довольно быстро поняла, что произошло.

…В новой школе Анастасии плохо. В частной гимназии, куда раньше она ходила, в классе было десять человек, никто из них не дразнился, не хвастался подарками от родителей, не говорил: «У моего отца куча денег, поэтому я главный».

Учителя не кричали на детей, двоек-троек им не ставили. В учебном заведении, которое Настя посещала с первого класса, она была почти отличницей, дружила со всеми ребятами. Но после того, как родителям ударило в голову строить Дом Души, семья переехала на новое место жительства, и все средства стали вкладывать в проект. Настя оказалась в муниципальной гимназии, где узнала, почем килограмм неприятностей.

Теперь у нее сорок одноклассников, большая часть которых судит о человеке по его одежде, марке автомобиля родителей и количестве денег в кошельке. Да, Насте больше нравится кататься на новенькой иномарке, чем на «Жигулях», но девочка все же понимает: «пятерками» и «шестерками», которых немало на улицах города, могут управлять хорошие люди, просто им не повезло заработать на дорогой автомобиль. А для новых одноклассников все, кто пользуется машинами отечественного производства, убогие чмошники, с ними нечего церемониться.

Поэтому Катю Фролову и Аню Зоркину, чьи отцы рассекают на колесах российского автопрома, в классе за людей не считают, их пинают, бьют, портят им тетради, выливают в сумки кефир или сок – в общем, оттягиваются, как могут. Чуть получше относятся к Маргарите Авдеевой и Ларисе Богатиковой – в их семьях старые, но все же иномарки. Однако Риту с Ларой тоже не зовут на тусовки, ведь у них нет фирменных шмоток, дорогих телефонов-айпадов, красивых украшений и брендовой одежды, рекламу которой дает журнал «Бомс». А вся школа в восторге от этого издания, девочки покупают себе наряды по его подсказке. Фраза «она одевается не по-бомски» делает ученицу парией, ее не пригласят на день рождения, не позовут в кино, на прогулку. Почему? Вот же глупый вопрос! Во время отдыха всем захочется сфотографироваться, выбросить снимки в Интернет, чтобы показать, какие они крутые, шикарные, как шоколадно развлекаются. А если среди подружек мелькает девочка, одетая «не по-бомски», этого нельзя делать. Она же испортит картинку! Ну кто позавидует компании, в которую затесалась нищенски одетая уродина? Снимки-то в сеть одноклассники Насти выкладывают с целью продемонстрировать окружающим свое богатство, значимость, крутость.

Верховодят в коллективе несколько девчонок, две из них совсем не богаты, но у них есть взрослые любовники, которые не жалеют денег на малолеток. Кстати, последнее – еще один способ подняться в школьном рейтинге. Ученице, за которой ухаживает обеспеченный папик, простят все, даже наряды, выбивающиеся из общепринятой линейки. Вот Нина Егонина пришла один раз в серой футболке и простых голубых джинсах, над ней начали хихикать. Ниночка же молча положила на парту журнал «Вог», ткнула пальцем в фото и заявила:

– «Бомс» дерьмо! Меня Андрей одевает по-вогски, в вещи, которые за границей берет. Смотрите, на ярлыке моей футболки написано «Сделано в Париже». Утрите слюни и заткнитесь!

И ведь правда все замолчали, несмотря на то что у вечно пьяной матери Егониной не то что гнилых «Жигулей», а даже СВЧ-печки нет. Нина теперь звезда школы, а все потому, что живет с сорокалетним Андреем, владельцем крупного магазина.