Маскарад любовных утех - Донцова Дарья

– Ты, – совершенно серьезно заявил Андрей.

– Забыл, сколько мне лет? – печально спросила Тамара Федоровна. – Милый, ради моего спокойствия женись поскорее, лучше прямо в этом году, и заведи малыша. И ты так и не сказал, где вы с Ирой встречаетесь.

– Экая ты любопытная… – снова ускользнул от ответа ее воспитанник.

– Не из любопытства интересуюсь, – обиделась няня. – Вдруг вас кто увидит? Сплетни поползут.

Андрей показал в окно:

– Там, в гостевом домике.

– В лаборатории? – заморгала Николаева. – Пакостница тебе наукой заниматься мешает?! Но как она там оказывается? Я не видела шалаву в нашем дворе одну никогда.

Андрей обнял няню.

– Матата, не волнуйся, тебе вредно. Вот скажи, что я делаю на службе?

– Точно не отвечу, – удивилась она вопросу. – Ты подробности мне не докладываешь. Наверное, роешь тоннели всякие.

Андрей Николаевич разжал руки.

– Вот-вот. Наши с Мишей дома стоят неподалеку друг от друга, из его сада в мой гостевой коттедж прорыт подземный ход, Ира по нему бегает. И она мне совсем не мешает, в маленьком домике я наукой не занимаюсь, там не лаборатория, а…

Кутузов замолчал на полуслове, и Николаева сообразила, что воспитанник сболтнул лишнее. Почувствовав, что с коттеджем связана какая-то тайна, она засыпала своего любимого Дюшу вопросами.

– Если ты не работаешь над изобретением нового состава динамита, то чем же тогда там занимаешься? Почему часто сидишь в лаборатории? Отчего сам там убираешься, мне мыть помещение не разрешаешь? Говори честно, иначе я возьму ключи да погляжу, чего там делается! Ты меня напугал, понарассказывал про создание мощной взрывчатки, я и не лезла в твое рабочее пространство, опасалась, вдруг чего уроню, а оно бабахнет. Но раз ты исследования не ведешь, то я могу там убирать. И ты, похоже, совсем голову потерял. Надо же, ради Горской подземный ход прорыл… Прорву денег, наверное, в глупую затею вбухал. Ей-богу, хочется тебя отшлепать, как пятилетнего. Правильно говорят: седина в бороду, бес в ребро!

Андрей почесал затылок.

– Ладно, скажу правду. Если ты помнишь, сначала на участке возвели маленький домик. Мы туда въехали и жили больше года, потом я решил возводить большой особняк. А что случилось, едва котлован под него рыть стали?

– Перестройка в стране жахнула, – вспомнила няня, – цены вверх полезли, деньги обесценились.

– Правильно. А через пару лет наш трест медным тазом накрылся, – сказал Кутузов. – Мы с Мишкой сразу поняли: новые руководители России ломают старое государство, скоро может случиться гражданская война, начнется разруха, безработица. И что? Мы оказались правы и успели себе соломку подстелить. Не хотелось нищими жить, не мальчики уже, вот и надумали с Мишаней заняться папиным бизнесом. Поэтому тоннель вырыли. Горский стоматолог, работает на дому, множество людей, приезжающих к нему, никого в «Кроте» не удивляют…

– Ничего не понимаю, – перебила Тамара Федоровна. – Какой такой папин бизнес? Ты о чьем отце речь ведешь? Если о Мишином, так он врачом был, гинекологом. Если же о Николае Андреевиче, то твой папа профессор.

Андрей Николаевич закашлялся. Попил воды, исподлобья взглянул на бывшую няню, крякнул и опять схватился за минералку. Николаевой стало не по себе.

– Дюша, милый, что вы с Михаилом организовали?

– Ты не знала, чем зарабатывал папа? – спросил приемный сын.

– Странный вопрос задаешь, – засмеялась Тамара Федоровна. – Коля был доктор наук, уважаемый в обществе человек, студентов учил.

– Ах, Матата, Матата, наивная ты моя… – после паузы произнес Андрей. – А что насчет дачи в Лыкино? Почему мы с тобой никогда там не бывали? По какой причине отец отправлял нас каждое лето на три месяца в Крым? Отчего бы няне с мальчиком не пожить в Подмосковье?

– Коля очень любил тебя, поэтому выбирал лучшее, – пустилась в объяснения Тамара. – В средней полосе июнь – июль бывают холодные, дождливые, а ты рос болезненным, часто простужался, конечно, в Крыму отдых для тебя был полезнее. В конце августа я возвращала в Москву румяного, вволю накупавшегося, наевшегося фруктов ребенка. Да, провести три месяца в Судаке было недешево, но Николай Андреевич никогда не думал об экономии, когда речь шла о наследнике.

– Отец работал в заочном институте, готовящем бухгалтеров, – со странным выражением на лице продолжал Андрей, – не в МГУ, не в МВТУ, не в МГИМО. Зарплата у него в вузе была небольшая. Ты не интересовалась, откуда в семье деньги? Мы ведь жили очень хорошо.

– Милый, я не являлась законной женой Николая Андреевича, – напомнила Николаева, – поэтому считала неприличным задавать некоторые вопросы. Теперь насчет того, почему мы с тобой никогда не катались в Лыкино. У нас в Москве была четырехкомнатная квартира. Обычным людям такой на троих – за глаза. Но твой папа писал учебники, ему требовались тишина, покой, поэтому он сделал дачу кабинетом, ездил туда работать…

Андрей пересел на диван.

– Матата, отец за всю жизнь издал пару методических пособий. Он же не писательница Смолякова, которая выдает на гора детективные романы с завидной скоростью.

– Ну и что? Николай трудился медленно, вдумчиво. Нельзя сравнивать научные труды и всякую белиберду, – обиделась Тамара.

– После смерти отца ты через два месяца поехала на дачу. Зачем? – неожиданно спросил Кутузов.

Тамара Федоровна удивилась.

– Надо же было проверить, что творится в доме. При жизни Николая Андреевича я там не хозяйничала, но когда его не стало, решила поддерживать порядок. Хотела помыть полы, увезти книги и рукописи, сохранить их.

– Но мне ты о своей акции не сообщила, – сказал Андрей, – отправилась тайком, меня с собой не пригласила.

– Не хотела тебя травмировать, – призналась Николаева, – тяжело ведь разбирать вещи покойных, по себе знаю. Я была восьмилеткой, когда скончалась моя мама, и тетка велела мне одежду ее в чемодан сложить. До сих пор помню, как рыдала над мамулиными платьями. Не желала тебе тех же эмоций.

– А мне в год смерти отца исполнилось восемнадцать, я уже учился в институте, не надо меня сравнивать с маленькой впечатлительной девочкой, – вздохнул Андрей. – Но вернемся к твоей поездке на дачу. Ты явилась в Лыкино и увидела, что в доме пусто.

– Дорогой, ты же знаешь: туда залезли воры, – напомнила Тамара Федоровна. – Вынесли все – книги, постельные принадлежности, мебель, посуду, сорвали занавески… Я, когда увидела разгром, растерялась. И вместо того чтобы обратиться в милицию, бросилась звонить тебе. Вы с Мишей спешно примчались в Лыкино, а Горский сказал: «Тетя Тата, не надо звать ментов. Ничего хорошего из этого не будет. Вам измотают нервы, заставят сто раз мотаться в Подмосковье давать показания и все равно никого не найдут. Жаль хабар, но он пропал и назад не вернется. Поберегите нервы, сдайте дом тем, кому нужно пустое помещение, и живите спокойно». Я его послушалась. Мишенька очень разумный.

Кутузов обнял приемную мать.

– Ох, Матата, а я ведь был уверен, что ты в курсе… И Мишка не сомневался… Это мы выкинули вещи из дома. Почему? Хотели тебе помочь. Подумали, что ты будешь вынуждена очистить дом и испытаешь малоприятные ощущения. А ты, не сказав мне ни слова о своей запланированной поездке в Лыкино, только подтвердила наши с Мишей предположения. Мы решили: ты не взяла себе в помощь двух здоровых парней, так как не хотела, чтобы они видели интерьер дачи. А еще ты поверила в версию с ограблением. Нам с Мишей, когда мы на дачу примчались, показалось, что на твоем лице было написано облегчение: «Слава богу, что не надо самим избавляться от антуража публичного дома».

– Дюша! – подпрыгнула Николаева. – Что ты несешь?

Андрей притянул бывшую кормилицу к себе.

– Ну да, отец содержал в Лыкине бордель. Заведение было элитным, в «девочках» там состояли замужние дамы, желающие развлечься, а посещали их респектабельные богатые мужчины, в основном из провинции, из Сибири.

– О нет… – прошептала потрясенная Тамара Федоровна.

– Не веришь? Спроси Мишу, – усмехнулся Кутузов. – Мы с ним случайно узнали правду. Учились тогда в восьмом классе и на зимние каникулы решили без спроса устроить на даче вечеринку. В общем, слушай…

Я был предоставлен самому себе – отец сказал, что уехал в Питер по работе, ты попала в больницу с приступом холецистита. В Лыкине я никогда не был, но меня это не смутило. Полез к отцу в стол, нашел книжку по оплате за свет-газ в подмосковном доме, из нее узнал адрес. Мы с Мишкой договорились с девчонками: пусть они к семи вечера приезжают на электричке на станцию, встретим их на платформе. А сами помчались в Лыкино пораньше. Ключей у нас не было, но мы решили, что как-нибудь залезем внутрь. Нам исполнилось четырнадцать, а в этом возрасте ни из чего проблемы не делают.

Но, очутившись на участке, мы сразу поняли, что в здании кто-то есть – из-за плотно закрытых занавесок пробивался свет. Осторожно походили вокруг, нашли щелку в гардинах, увидели спальню с кроватью и на ней бабу с мужиком. Я, дурачок, хотел бежать в милицию, решил, что дачу взломали грабители. А Мишка меня остановил: