Банда отпетых дизайнеров - Логунова Елена

– Наши, конечно, наши! – быстро отозвался Ультяков и, чтобы напарник не вздумал по глупости отказаться от щедрого дара небес, с силой наступил ему на ногу.

Четыре голые красотки в бессознательном состоянии! В такое счастье трудно было поверить, но медичка, похоже, не шутила. Не усомнившись, что те бессознательные подзаборные бабы и эти два сонных олуха – одна компания, она потребовала ведро холодной воды, чтобы привести красоток в чувство.

– Воды? Сейчас! – услужливо отозвался Вова.

Он повернулся бежать во двор, но более сообразительный Гена схватил его за руку и быстро сказал:

– Сейчас не получится! Нет у нас сейчас воды, вся кончилась. Давайте мы наших красавиц пока занесем во двор как есть, положим в тенечке, а уж потом будить станем!

– Где положим? Покажите место!

Вова с Геной, все более волнуясь и радостно суетясь, устроили строгой медичке короткую экскурсию по двору и показали все имеющиеся в наличии тенистые прохладные места. Ознакомившись с предложенными вариантами, медичка выбрала под полевой лазарет просторную площадку для стоянки автомобилей.

– Здесь тихо и спокойно, – сказала она.

Площадка, затененная навесом, помещалась в углу двора сразу за въездными воротами. С двух сторон ее закрывал забор, с третьей – стена дома. С внутренним двором этот аппендикс не сообщался, так что место и в самом деле было уединенное.

– Можно и сюда! – Ультяков не стал спорить. Ему не терпелось перебазировать красавиц (голых и бессознательных!) на свою территорию.

– Давайте же их перенесем. Может, позовете еще кого-нибудь? – спросила медичка, с обидным сомнением оглядев Гену и Вовчика.

– Еще чего! Сами справимся! – в один голос ответили те и рысью выбежали за ворота – искать под забором обещанных женщин.

– Мать моя! Бывает же такое! – восхищенно пробормотал Ультяков, найдя искомое.

– Просто сказка! – согласился Вова, пуская слюни.

Картина, открывшаяся им, в самом деле могла иллюстрировать какую-нибудь русскую народную сказку. Про Снегурочку, например. За девушку, слепленную из холодного чистого снега, вполне сошла бы строгая медичка в белой форме, а четыре красотки, вольготно раскинувшиеся на пожухшей траве пустующего участка, прекрасно годились на роль ее веселых и беспутных подружек. Подруги были дородные, румяные, в одном белье и с лохматыми цветочными венками на растрепанных косах. Гена машинально поискал глазами костер, через который жизнерадостные крестьянские девки прыгали, прыгали да и допрыгались до теплового удара, а Вовчик почтительно спросил медичку:

– Что это с ними?

– Дурманящих испарений надышались, – важно ответила та. – Видите венки? Глупые женщины сплели их из эфиромасличных растений, концентрированный аромат которых вызывает состояние, близкое к наркотическому опьянению. Первым делом надо снять с пострадавших венки и перенести их в хорошо проветриваемое помещение, а там они сами через час-другой проснутся.

– Вовка, не стой столбом! – прикрикнул на товарища Ультяков. – Слышал же, они уже через час проснутся! Живо, взяли за руки-за ноги и потащили во двор!

Крестьянские девки оказались увесистыми, в одиночку неподъемными. Обливаясь потом и устало сопя, Гена и Вова в роли носильщиков сделали четыре рейса и потратили на это в общей сложности пятнадцать минут.

– Спасибо вам за скорую медицинскую помощь, дальше мы уже сами справимся! – заскирдовав спящих красавиц в лазарет, сказал Ультяков милосердной медицинской Снегурочке.

– Минуточку! – возразила та, активно противясь выдворению ее за калитку. – Я должна проследить за истреблением вами вредных растений. Вы обязаны создать полуметровую санитарную полосу вокруг домовладения!

– Ладно, щас создадим! – рявкнул Ультяков. – Вовка, притащи из сарая тяпки!

– Никаких тяпок! – вскричала медичка, цапнув Вову за штанину и тем помешав ему убежать во внутренний двор. – Только руками! Вредные растения нужно выдернуть с корнем!

И еще четверть часа Гена с Вовой пропалывали траву под забором, в запале не отличая вредные растения от полезных и оставляя за собой голую взрытую полосу вроде пограничной. К счастью, Снегурочка не стала отслеживать весь процесс истребления сорных трав, ушла раньше. Едва она удалилась, Гена и Вова разогнули спины и уже через минуту крадучись вышли к своей калитке.

Она была распахнута настежь. Четырех полуголых красавиц в импровизированном лазарете не было.

– Очнулись и сбежали! – плюнув с досады, констатировал Гена. – Тьфу! Одно расстройство!

– Водки бы напиться, – сказал Вова.

– Нету водки! – сердито ответил Ультяков.

Вова огорченно посопел, а потом предложил:

– Пойдем пса зарежем, что ли?

Однако утешить себя расправой над животным им тоже не удалось. Собака исчезла, оставив на память о себе свежую кучку и разбитую цепь.

– Не иначе, корейцы собаку стырили, чтобы денег нам не платить! – расстроился Ультяков. – На халяву свою собачатину получили, узкоглазые!

А Вова снова сокрушенно посопел и с горя предложил еще:

– Пойдем им морды набьем, что ли?

– Встретить Синюску – осень-осень плохая примета! – наставлял притихшего и испуганного внука старый Пунь Ким, постукивая узловатым коричневым пальцем по потрепанной обложке школьного учебника.

Костя-Кхай далеко не убежал, огородами вернулся в дедов шалаш и выслушал рассказ старика о судьбе кожаной сумки. Узнав, что она досталась тому мужику, который орал: «Стой, милиция!», Костя загоревал. Но потом Пунь с хитрой улыбкой сообщил, что успел чисто-начисто протереть всю сумку мокрой тряпочкой, и внук его кручиниться перестал, потому как понял: товар он потерял, но свободу сохранил. Сумка ментам досталась чистая, без «пальчиков», поди докажи, чья она! Даже таджикский курьер в такой ситуации имеет шанс отвертеться, а уж до самого Кости и подавно ниточка не дотянется!

В порыве благодарности Костя сразу же после громкой читки поучительной сказки про Синюшку взял тяпку и пошел мотыжить дедов огород с энтузиазмом потомственного корейского крестьянина. Пунь копался рядом с вилами, до слез умиляясь образовавшейся идиллии и мысленно молясь всем соплеменным богам, чтобы внук усвоил урок и образумился.

Незнакомцев, которые выскочили на него с оскорблениями в адрес всей желтой расы вообще и обрусевших корейцев в частности, осторожный старик сначала хотел пропустить мимо, но воинствующие расисты полезли в драку.

– Бей желтомордых! – нестройным дуэтом орали они.

– Я вам показу зелтомордых! – обиделся и за предков, и за потомков старый Пунь.

Он аккуратно прислонил вилы к стене помидорной пагоды, с доброй улыбкой кивнул внуку, и два маленьких корейца на практике доказали большим грубиянам преимущества высокого восточного искусства тэквандо над банальным славянским мордобоем.

Денис Кулебякин вышел на берега грязевых озер в седьмом часу вечера. Подпихнув босой ногой разлегшуюся поперек дороги хрюшку, он без восторга посмотрел на зубчатые стены ближайшего дворца и беззвучно шевельнул губами. Капитан не ругался, а повторял старую народную мудрость: «Поспешишь – людей насмешишь». Торопясь на поиски своего четвероногого друга, Денис и впрямь превратился в весьма комическую фигуру. Вытянутая футболка с чужого плеча и коротковатые, не по росту, брючки, в которые его одел добрый бомж Петрович, пропотели и покрылись пылью, из обтрепанных штанин торчали исцарапанные босые ноги в лоснящихся «калошах» из сизой свиноямской грязи. Денис полдня плутал без поводыря по полям и огородам, где чудесным образом не встретил ни единой живой души, только одинокое пугало на кресте из двух поломанных тяпок. У пугала капитан Кулебякин позаимствовал матерчатую шляпу с большой прорехой между полями и тульей. Когда Денис натянул бесформенную шляпу на голову, дыра удобно пришлась против его глаз.

– Отличный чепчик! – с нервным смешком сказал капитан. – И голову не печет, и глаза не слепит, и морда моя никому не видна. Считай, омоновский шлем в облегченном летнем варианте!

В соломенном шлеме с опущенным забралом капитан стал похож на Дон Кихота, впавшего в беспросветную нищету, но не утратившего рыцарских амбиций. Благородный кабальеро Дон Кулебякин подсмыкнул затрапезные штаны и направился к ближайшей ветряной мельнице из красного фигурного кирпича твердым шагом, который портило только небольшое косолапие. Слегка дефектной поступь Дениса стала из-за того, что он сбил ноги о многочисленные камни и тернии своего пути. Определенно, странствующему рыцарю не следовало отправляться в поход без пары крепких башмаков.

Еще поутру, облачившись в предоставленную Петровичем экипировку, Денис спохватился, что у него нет обуви. Ею старый викинг поделиться не мог, так как сам располагал одной-единственной парой растоптанных тапок.