Хождение под мухой - Донцова Дарья

– Вот именно эту мысль вы и вкладывали в Артема с детства, – вздохнула я, – а он вырос и принял ее к действию. Как только смог, устроил пожар…

– Шевцов сгорел? – дернулась Изабелла Матвеевна.

– Да, в машине, в джипе, не сумел выйти, двери заклинило.

– Боже, какое счастье, – ликовала старуха, – сколько лет представляла себе подобную картину. Огонь, дым, а эта сволочь корчится, кричит. Господи, надеюсь, он мучился долго-долго…

Даже учитывая то, что Богдан убил Карину, такая злобность поражала.

– Вы хоть понимаете, что теперь грозит Артему? – спросила я.

– Ничего, – пожала плечами Изабелла Матвеевна, – он тут, впрочем, как я и мы все, абсолютно ни при чем. Естественно, мы вспоминали с Анжеликой Карину и желали этому негодяю побыстрей сдохнуть, но даже не знали, где он живет.

Я рассмеялась:

– Ну это уточнить ничего не стоит, тоже мне проблема!

– Что за чушь вы несете! Зачем сюда явились! – побагровела старуха.

Тут только до меня дошло, какого дурака я сваляла. Глупо было ожидать, что Изабелла Матвеевна мигом воскликнет: «Да, это Артем устроил поджог».

Надо срочно исправлять положение. Я глубоко вздохнула и начала:

– Видите ли, на след Артема я вышла случайно, занимаясь совсем другим делом.

– И что?

– Я зарабатываю на жизнь частным сыском.

– Я поняла уже, что вы получаете деньги за то, что суете нос в чужие дела.

– Можно и так сказать, только в наше время каждый добывает деньги, как умеет!

– И что?

– Ничего, думаю, вам не понравится, если сюда в ближайшее время явится милиция с понятыми. Арест, обыск, неприятное дело…

– А по какой причине сюда придут представители власти? – глупо удивилась старуха.

– Потому, что я объясню им, где искать убийцу Богдана Шевцова!

Тут наконец до хозяйки дошла суть происходящего.

– Что вы хотите? Денег? Вы шантажистка!

Я расслабилась. План удался. Если сейчас она начнет совать мне в руки доллары, значит, Артем виноват. Возьму денежки и прямиком поведу ее к Володе Костину, наконец-то будет хоть одна материальная улика. А ведь какой юноша мерзавец. Ну ладно. Богдан виноват в смерти его матери, но при чем тут несчастная Надюша Киселева? И как продумал все: звонил по телефону, посылал телеграммы, посылки с обгорелой одеждой. Кстати, у него явно имелась сообщница, та женщина в голубом пальто и такой же шляпке, с гипсом на руке, попросившая заполнить за нее бланк телеграммы Женю Королева. Надо же быть таким выдумщиком! Гипс-то явно был бутафорским. Нет, неправильно, гипс был настоящим, только, естественно, у тетки никакого перелома не было, иначе она не сумела бы, испугавшись бомжиху Валечку, вылезавшую из склепа, сдернуть его в одночасье с руки и швырнуть в алкоголичку. Нет, какой парень! Надо же такой план составить! Интересно, сколько мне предложит Изабелла Матвеевна за молчание? Пять, десять, пятнадцать тысяч?

– Ни копейки не получите, – прошипела хозяйка, становясь серо-зеленой, – ни медной полушки!

– Отлично, прямо сейчас поеду на Петровку!

– Скатертью дорога.

– И вам не жалко, что внук проведет большую часть жизни в тюрьме?

– Он тут ни при чем!

– Он убил Богдана!

– Никогда!

– Ха-ха! Прощайте, сами сделали выбор.

Сказав последнюю фразу, я развернулась и пошла к двери. Так поступают на рынках рачительные, умеющие хорошо торговаться хозяйки. Сначала поспорят с продавцом, а потом с неприступным видом начинают удаляться прочь. Как правило, торговец не выдерживает и с воплем: «Ты разоряешь моих детей», – кидается за уходящей бабкой.

– Погодите, – устало сказала Изабелла Матвеевна.

Я обернулась.

– Только не подумайте, что я боюсь милиции, – тихо сказала старуха, – мне просто не хочется объясняться с тупыми мужланами. Смотрите.

Она встала, открыла старинный секретер, вытащила оттуда зелененькую книжечку и протянула мне. Я машинально взяла «корочки». Свидетельство о рождении. Мышкин Артем Михайлович. Мать – Анжелика Сергеевна Вольпина, отец – Михаил Андреевич Мышкин.

– Что это? – изумилась я. – Кто такая Анжелика?

– Моя старшая дочь, – ответила старуха, – сестра бедной Карины.

– Но разве Артем ее сын?

– Это с какой стороны посмотреть, – вздохнула Изабелла, – родила его Карина. Но, когда она трагически погибла, я поговорила со старшей дочерью и зятем, и мы совместно приняли решение: они усыновляют мальчика.

Я сидела с разинутым ртом. Изабелла Матвеевна не хотела, чтобы мальчик вырос, обремененный комплексами. Знать, что ты круглый сирота, тяжело. Еще тяжелее, если отец вообще не захотел тебя видеть, а мать убили. Навряд ли такой мальчик вырастет абсолютно нормальным, много разнообразных неприятностей могут появиться на этой почве. Вот почему было решено никогда не рассказывать правду о Карине.

Вернее, Артем, естественно, знал, что у его матери существовала младшая сестра, трагически погибшая в ранней юности. Но это было все. Никакого горя по поводу утери родственницы он не испытывал. Да и как Артем мог скорбеть о той, которую не знал. Несколько раз в год Анжелика и Изабелла Матвеевна ходили на кладбище, иногда Артем сопровождал их, молча стоял в сторонке, наблюдая, как мать и бабка моют памятник.

Парень вырос очень спокойным, рассудительным, даже слегка апатичным. Он был похож по характеру на Анжелику, в Артеме не оказалось ничего общего с хохотушкой и большой любительницей повеселиться Кариной. Да и внешне парень более удался в приемную мать. Впрочем, сей факт никого не удивил, в семьях часто случается так, что дети являются копией тетушек и дядюшек, этакая шутка природы.

– Теперь вы понимаете, что у Артема не было никакого повода убивать Богдана? – тихо спросила Изабелла Матвеевна.

Повисло молчание, потом старуха добавила жестким голосом:

– В нашей семье только один человек был способен убить Богдана – это я, но, поверьте, я не делала этого. У меня сильный дух, но слабая плоть, даже в магазин стало трудно выйти. Одно время мелькала мысль отравить его, застрелить, разорвать на части…

Она замолчала и уставилась сухими глазами в окно. Я встала и пошла к двери, на этот раз без всякой демонстрации, не надеясь на то, что Изабелла остановит частного сыщика, но она меня окликнула:

– Эй, погодите.

Я обернулась.

– Что?

Изабелла вынула красивый, кожаный кошелек, вытянула оттуда стодолларовую бумажку.

– Держите, заслужили, ходили, вынюхивали… И потом, как вы только что правильно заявили, это ваш способ зарабатывать. Ну, что же вы медлите?

Больше всего мне хотелось скомкать ассигнацию и швырнуть ее ей в лицо. Но пришлось держаться в рамках выдуманной роли. Женщина, подрабатывающая шантажом, не может быть гордой и щепетильной. Выхватив из ее тонких аристократических пальцев купюру, я пробормотала:

– Надеюсь, она не фальшивая.

– Пошла вон, – обронила Изабелла.

На улице было отвратительно холодно и одновременно сыро. Если я чего и не понимаю, так это почему, когда градусник показывает минус десять, под ногами расплываются лужи и чавкает месиво из грязного снега с солью. Черные тучи низко нависали над проспектом, и в душе моей тоже было темным-темно. Просидев минут пятнадцать бездумно в машине, я медленно поехала домой, в голове было пусто.

В квартире не оказалось никого, а на столе в кухне обнаружилась полусъеденная булочка с корицей и две чашки с кофейной гущей на дне. Я машинально дожевала кусок сладкого теста и оглядела помещение. Капа страшно аккуратная. Кухонное полотенце у нас теперь выглажено, хлеб педантично устроен в милом деревянном ящичке с красным орнаментом, а в сахарнице полно белого песка. До сих пор мы не утруждали себя наглаживанием тряпок, хлеб без особых затей запихивали в мешочек, а сахар у нас вечно заканчивался и приходилось ночью бежать на проспект, потому что Сережка, Юля, Катя, Кирюшка и Лизавета отчаянные сластены, кидающие в чашку по пять кусочков рафинада.

Внезапно мне стало стыдно. Все-таки Капе очень много лет. Другое дело, что она ведет себя словно семнадцатилетняя девушка, но взвалить на нее весь груз бытовых забот было невероятным свинством!

Полная угрызений совести, я рванулась к холодильнику. Сейчас приготовлю хороший обед, сварю собакам кашу…

В западной психологии есть такое понятие «русский рывок». Это когда человек двадцать девять дней в месяц валяет ваньку, курит, решает кроссворды, гоняет без конца чай и сплетничает, но тридцатого числа словно бешеный кидается на работу, не ест, не пьет, не спит и к нужному сроку сдает отчет или программу.

Немцу, французу, да и вообще любому иностранцу подобное слабо. Они будут размеренно выполнять свои обязанности без авралов и штурмовщины, только наши люди способны на геройские поступки типа создания за одну ночь перспективного плана работы учреждения на год вперед. Спрашивается, отчего бы не сделать это дело спокойно, ведь на него был дан вполне нормальный срок. Ан нет! Сначала лентяйничаем, а потом трудимся словно динамомашина.