Лампа разыскивает Алладина - Донцова Дарья

– Нет.

– Это не я сказала Шиманскому про Леню, – стонала Оля, – он сам откуда-то узнал. Поинтересовался один раз, что у вас было, а я ответила правду.

– Да? – усмехнулась Катя. – Что же ты сказала?

– Леня ухаживал за тобой, даже с родителями знакомить тебя возил, – ныла Белкина.

Катя молча взяла сигарету, она не собиралась оправдываться перед Белкиной. Да, влюбленный в Катюшу Леня пытался оказать той внимание и, зная, что у Катерины нет денег на отдых, позвал ее на неделю пожить летом в деревне у своей бабушки. Леня деликатный парень, поэтому, чтобы не смущать Катюшу, он одновременно с ней пригласил и всю группу. Семь дней большая компания весело проводила время на природе. Так что получилось, что Оля не соврала, рассказывая Шиманскому про поездку к Лене. К тому же в избе тогда на самом деле присутствовали родители юноши, и Леня знакомил всех с ними.

– И ты после всего простила Белкину? – изумилась я.

Катюша поправила одеяло.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, – сказала она наконец, – в жизни всякое случается. Ведь она по глупости меня с Шиманским поссорила, никакого расчета в ней нет. Если хочешь знать, Оля большой ребенок, неспособный управлять своими эмоциями. Знаешь, встречаются такие дети, которые при взгляде на любую вещь кричат: «Хочу!» Большинство малышей годам к пяти начинают понимать: на каждую хотелку есть своя терпелка. Но до Ляли сия простая истина так и не дошла. Поэтому у нее нет подруг или близких людей, кроме нас, имелся еще муж, да только видишь, как получилось.

– Значит, об однокласснице Нате она тебе не рассказывала? – переспросила я.

– Первый раз слышу это имя, – ответила Катюша.

Едва часы подобрались к девяти утра, я набрала телефон Наты. Конечно, очень неприлично беспокоить человека утром, но мне следовало как можно быстрее побеседовать с женщиной. Уже не первый день я тычусь, словно новорожденный кутенок, в разные стороны, но результата никакого не видно. Может, Ната сообщит хоть что-нибудь интересное?

– Слушаю, – ответило чуть хрипловатое меццо.

– Позовите, пожалуйста, Нату.

– Я у телефона.

– Простите за столь неурочный звонок.

– Нормально, я жаворонок, встаю в семь.

– Вас беспокоит…

– Женщина со странным именем Евлампия, майор милиции.

– Откуда вы знаете? – изумилась я.

– Роман позвонил, – сообщила Ната, – рассказал о смерти Оли и предупредил, что вы захотите со мной побеседовать.

– Это возможно?

– Что?

– Поговорить.

– Почему нет? Хотите, приезжайте прямо сейчас, – равнодушно предложила Ната, – мне на работу лишь послезавтра выходить, сижу дома.

– Давайте адрес, – крикнула я, кидаясь в прихожую.

Ната оказалась толстой, бочкообразной женщиной. Учитывая, что они с Белкиной ходили в один класс, ей должно было быть столько же лет, сколько и Ольге, ну максимум на год больше. Смотрелась же Ната пятидесятилетней теткой. Похоже, она не слишком заботилась о своем внешнем виде. Давно не стриженные волосы Ната стянула резинкой в хвостик, на лице не имелось никакой косметики, на руках маникюра. Меня, совершенно постороннего человека, Ната встретила в бесформенном наряде – то ли халате, то ли трикотажном платье, усеянном пятнами. Видно, ей абсолютно наплевать на то, как она выглядит и что я подумаю о ней.

Под стать хозяйке оказалась и квартира, захламленная, пыльная, неуютная.

– Значит, Оля умерла, – без особой жалости констатировала Ната, впустив меня к себе.

Я на секунду заколебалась: может, сказать правду? Белкина ведь лежит в палате реанимации. С другой стороны, разве можно назвать ее нынешнее состояние жизнью? Ляля балансирует на очень тонком лезвии, отделяющем свет от тьмы, врачи боятся делать хоть какие-нибудь прогнозы. Но они надеются, что Белкиной все же удастся зацепиться за жизнь и выбраться из пропасти небытия. Я же думаю, что Олю может спасти лишь одна фраза, которую я прошепчу ей на ухо:

– Не волнуйся, Гена ждет тебя дома, он в кроватке, в моей спальне.

Вот тогда Ляля раскроет глаза и быстро пойдет на поправку, положительные эмоции – лучшее лекарство.

Но Нате, наверное, сейчас пока не следует сообщать правду. Насколько я поняла по ее реакции, Ната не особо удручена известием о кончине одноклассницы. Вполне вероятно, что, считая Белкину умершей, она станет откровенной. Конечно, сейчас, если смотреть на ситуацию с моральной точки зрения, я веду себя некрасиво. Но мне-то надо найти похищенного младенца, поэтому нужно забыть об интеллигентности и хорошем воспитании.

– Умерла, – кивнула я.

– А ребенок пропал?

– Верно. Вы знали, что она беременна?

Ната усмехнулась.

– Еще бы. Мы с Белкиной не разлей вода были.

– Очень странно.

Ната чихнула, вытерла нос рукавом хламиды и спросила:

– Почему?

– Оля ни разу о вас не рассказывала.

– Значит, невыгодно было. Оля всегда делала лишь то, что могло принести дивиденды только ей, любимой. А я ничего не слышала о вас. Пребывала в полной уверенности, что являюсь единственным близким для Ольги человеком. Впрочем, неудивительно. Это ее всегдашняя тактика. Одному наплести, что она несчастная, получить то, что хочется, и к другому отправиться, там ту же песню споет и снова кусочек откусит.

– Белкина не была такой подлой! Занудой да, но столь гадкой, как вы говорите, нет! – воскликнула я.

Ната скривилась, вытащила сигареты и, не предлагая мне закурить, спросила:

– Вы что о ней знаете?

– Только самые общие сведения. Была замужем, довольно долгое время не имела детей, потом Гена погиб, а она…

– Что? – подскочила Ната. – Кто погиб?

– Супруг Белкиной, Геннадий.

Ната с такой яростью стала гасить в пепельнице сигарету, что превратила последнюю в бесформенные куски.

– Так он умер?

– Да.

– Инфаркт?

– Нет, автомобильная катастрофа, на дороге Лапин – Москва, Гена свалился в реку и утонул. Ольга страшно разнервничалась, спустя некоторое время родила мальчика, ну дальнейшее вы знаете.

– Вот оно что, – протянула Ната, – я ведь в Германии была, оборудование для фирмы закупала, с Белкиной последний раз говорила… э… дай бог памяти, незадолго до отъезда. Мразь она была, уж извините, конечно, о покойных плохо не говорят, да только хорошего о ней не скажу.

– Предполагаете, кто мог похитить ее ребенка?

Ната снова схватилась за сигареты.

– Ну… Небось та, которая отомстить захотела.

– За что?

Ната прищурилась.

– Знаете, чем Ольга занималась по жизни?

– Преподавала.

– Ерунда, – скривилась Ната, – два часа в неделю в заштатном вузе за две копейки. Разве это служба? Что, по-вашему, Ольга день-деньской делала? Что было для нее главным?

– Не знаю, – растерянно ответила я.

Ната хмуро усмехнулась.

– Отвечу. Главным для нее было жить хорошо, с комфортом, жить только ради себя, любимой, многих она обидела и не заметила. Дома вы у нее бывали?

– Нет, – снова растерянно ответила я.

– Почему же? Вроде родственница.

– Ну, – окончательно растерялась я, – во-первых, некогда, а во-вторых, она сама приезжала.

– Когда?

– Вы спрашиваете о частоте визитов?

– Да нет. Когда она являлась? Повод каким был? Голову на отсечение даю, просто так не приезжала.

– Вот здесь вы ошибаетесь, – покачала я головой, – прибегала пожаловаться, чаю попить, языком потрясти. Ну зачем мы к подружкам ходим!

Ната молча встала, вытряхнула окурки в помойное ведро, потом села, повертела в руках то, что осталось от пачки сигарет, и решительно ответила:

– У меня подруг нет, потому что, пообщавшись с Белкиной, я четко поняла – лучше не рисковать.

– Вы о чем?

Ната кашлянула, помолчала, потом, приняв какое-то, похоже, непростое для себя решение, сказала:

– Ладно, расскажу кое-что, уж не знаю, поможет ли это в ваших поисках, да вдруг увидите профессиональным взглядом в моих словах некую зацепку. Бог весть ведь для чего мальчика похитили, говорят, деток иногда на органы разбирают.

Я вздрогнула.

– Говорите скорей.

– Конечно, я выдам сейчас чужую тайну, – протянула Ната, – но ведь Ольга умерла, муж ее тоже… Кстати! А что же будет с несчастным младенцем, если вы его найдете? Родителей-то его нет в живых.

– Усыновим, – рявкнула я, – рассказывай скорей, не тяни, дорога каждая минута. Вдруг мальчику и впрямь угрожает опасность.

– Спокойно, – подняла руку вверх Ната и начала повествование.

Оля и Ната познакомились в первом классе, их посадили за одну парту. Соседка Нате понравилась, Белкина была тихой, скромной девочкой, никогда не проявлявшей никакой агрессии. Остальные одноклассники самозабвенно делили территорию парты, чертили границу, ревниво следя за тем, чтобы чужой локоть не вторгся в их владения.

Белкина никогда ничем подобным не занималась. Еще она была нежадной и охотно делилась с Натой карандашами, ластиками, чистыми тетрадями и другой ерундой. Если отличница Ната вдруг забывала сделать уроки и по закону подлости именно в этот день ее вызывали к доске, Белкина быстро раскрывала учебник и начинала подсказывать. Ната же охотно предоставляла подруге для списывания тетради. В общем, они могли стать не разлей вода, если бы не привычка Оли рыдать и жаловаться по каждому поводу.