Идеальное тело Пятачка - Донцова Дарья

– Нормально вышло! – хохотала Варя. – Парень обделался со страху! Вот прикол!

Я опустила глаза. Учитывая, что местная прислуга верит в существование Клауса, мне шутка не показалась смешной. Бедный Леонид мог получить инфаркт. И хорошо, что отделался лишь испачканными брюками. Кстати, мне охранник рассказал адаптированный вариант этой истории.

– Супер? – веселилась Варя. – Полный идиот!

– Зря Михаил ходит по поместью в накидке с бубенцами, – вздохнула я. – Кто-нибудь мог его встретить и умереть от страха.

– А он никуда не ходил! – снова бросилась защищать младшего Кнабе Варя.

– Ты же минуту назад рассказала про дрессировку тигренка, – удивилась я. – От вольера хищников до дома довольно далеко!

– Тигренок – крошка, – заулыбалась Богданова, – совсем малипусенька, его нельзя в вольере держать, пока он живет у Миши в спальне. А тренировки проходят в цоколе, в фитнес-зале, туда никто из прислуги не заглядывает. Поэтому Михаил балахон свой не снял, он в соседнее помещение шел. Кто ж знал, что там этот идиот притаился?

– Значит, все рассказы о картинах, над которыми работает Миша, ложь? – внезапно осенило меня.

Варя хлопнула себя по бедрам.

– Ну конечно!

– Зачем надо было выдумывать очередную байку? – не сдержалась я. – Без нее и так горы вранья наворотили.

– Думаешь, ты самая умная? – прищурилась Варя. – А остальные брешут от нечего делать? Наоборот, все тщательно продумано! Я – звезда. Лучшая из всех, кто работал с Артуром, самая терпеливая и талантливая. Уже год здесь, а другие по две-три недели выдерживали, тут прямо круговорот девчонок был. И как объяснить их появление в усадьбе? Костик сначала слух пустил: Миша – бабник. Целую пьесу разработал, дескать, отец на него за это сердится. Но Михаилу его идея не понравилась, и тогда он сам про свое увлечение живописью придумал. Очень удачно получилось, художнику нужны натурщицы.

– Вот только версия про бабника прижилась и до сих пор гуляет по поместью, – фыркнула я. – А ты не в курсе, зачем на днях горничных пугали Клаусом? Я сама слышала звон бубенцов и барабанную дробь.

– Не знаю, – ответила Варвара.

– А про Майю Лобанову тебе рассказывали? – Я пыталась разузнать как можно больше.

– Неа, – зевнула Богданова.

– Уверена? – настаивала я.

Бывшая спортсменка снова легла на кровать.

– Угу, – пробормотала она. – Интересно, который теперь час?

Я сделала вид, что не понимаю откровенного намека, и ухватилась за другую тему.

– Слышала про Лизу?

Варя открыла глаза.

– Это кто?

– Горничная, которая лежит в коме.

– Да ну? – без особого изумления отреагировала Богданова. – С чего бы ей здесь болеть?

– Елизавета упала из окна, – пояснила я. – Предполагаю, что хозяева не захотели видеть в поместье милицию и решили не предавать происшествие огласке. Интересно, как они поступят, если Лиза очнется?

– Из бессознанки не выходят, – лениво протянула Варя. – У нас в команде одна гимнастка во время вольных упражнений упала, башкой неудачно тюкнулась, лето в клинике овощем провела, и прощайте, ребята!

– Эрика очнулась, – возразила я.

– И кому от этого хорошо? Потом за ней так ухаживали, пылинки сдували... – с завистью сказала Варвара.

– Лиза тоже не брошена, – продолжила я никчемный спор.

– Ей без шансов, – уперлась гладиаторша.

Я всегда выхожу из равновесия, когда люди упорно отстаивают то, о чем понятия не имеют.

– Не говори, если ты не в курсе, – отрезала я. – Лиза открыла глаза! Значит, процесс выздоровления пошел!

Богданова резко села.

– А ты откуда знаешь?

– Зашла случайно в домик, – начала я и замолчала.

Бывшая спортсменка демонстративно, с протяжным стоном зевнула.

– Извини, я спать хочу.

Я поднялась и направилась к выходу.

– Это ты меня прости – пришла непрошено.

– Пока, – помахала рукой Варя и натянула на голову одеяло.

Я притормозила.

– Эй!

– Ну чего еще? – донеслось из-под пледа.

– Не знаю, как открыть люк изнутри и боюсь без страховки лезть по лестнице, – честно призналась я.

Варя закряхтела, спустила ноги с кровати, нашарила тапочки, и мы вместе пошли к потайному ходу.

Когда над нашими головами сдвинулась часть потолка, Богданова велела:

– Карабкайся, не тормози.

– Ступеньки хлипкие, – пролепетала я.

– Крепкие, – стала закипать «узница» подземелья. – Для священников сделаны, а батюшки все животастые.

– Вдруг они сгнили? – тряслась я.

– А сюда ты как попала? На эскалаторе съехала? – обозлилась Варя.

– С трудом сползла, вниз легче лезть, вверх страшнее, – всхлипнула я.

– Хватит ныть! – оборвала меня Варвара. – Все очень просто. Ставишь ногу на шнур, руками хватаешься за боковушку. Ну! Слушай мои команды!

– Не надо, – прошептала я, – сама попробую.

– А мне молча стоять? – обиделась гимнастка. – Не любишь, когда умный человек советы дает?

Мысленно перекрестившись, я вцепилась в отполированные деревяшки. Похоже, древние строители были намного совестливее современных, они качественно выполняли свою работу, а не тяп-ляп, как гастарбайтеры из ближнего зарубежья. Что же касается чужих советов, то чем больше мне их дают, тем меньше хочется их слушать, дабы не попасть в идиотскую ситуацию.

Когда я училась в восьмом классе, бабушку положили в больницу, и наша семья фактически осталась голодной. Мама готовила отвратительно, даже дворовые собаки отворачивали морды, когда я выносила им состряпанные мамулей котлеты. Помните анекдот про холостяка, который кладет в кастрюлю разные вкусные продукты, варит их по правилам, но нормально у него, хоть тресни, получаются только пельмени? Вот и с моей матерью происходило то же самое. Картошка, мясо, вермишель, яйца, рыба – все, что проходило через ее руки, неминуемо приобретало вкус размокшего картона, проглотить «вкуснотищу» не смог бы и пять месяцев ничего не жравший волк. Скандалы между родителями приняли тогда хронический характер.

– Безрукая тетеря! – орал отец, ковыряя вилкой ком из рожков и мясных лохмотьев. – И это ты называешь макаронами по-флотски? Да в любой забегаловке лучше кормят! Я мужчина, мне необходимо разнообразное питание.

– Везде-то ты побывал, в каждую дыру заглянул, – огрызалась мать. – И хорошо, что уточнил, что ты мужик, а то я все не понимала, за кого имела несчастье замуж выйти! Вроде брюки носишь, а зарплата как у последней поломойки!

Устав пинать друг друга, предки накидывались на меня.

– Немедленно ешь! – визжала мама. – Чтоб тарелка была чистой!

– Девочки должны уметь готовить, – вторил ей отец, – мать не успевает, она работает, а ты лентяйничаешь!

В пятницу, спустя четыре дня после того, как бабуле сделали операцию, ситуация в доме накалилась до предела, и я тайком удрала к ней в больницу. Отлично помню длинный коридор, пол, выложенный мелкими желтыми плитками, запах хлорки и лекарств, большие белые двери и кровати, стоявшие вдоль стен. Моей бабушке повезло, ей досталось место в палате.

Когда я вошла, она сразу насторожилась.

– Что случилось?

Мне едва исполнилось тринадцать, поэтому со свойственным подросткам эгоизмом я думала лишь о своих проблемах и, не пощадив бабулю, в красках живописала ей семейные сцены.

– Папа прав, – спокойно сказала она, – сейчас я научу тебя готовить курочку. Возьми на тумбочке блокнот и записывай рецепт.

Домой я вернулась, горя желанием побыстрее ринуться к плите, положила на стол листок бумаги и принялась действовать по плану. Вымыла тушку, обсушила полотенцем, посолила, поперчила, положила ей в брюшко мелко нарезанную морковь, зашила кожу суровой ниткой, обмазала птичку майонезом, скрепила ей ножки, чтобы они не растопыривались, с большим трудом зажгла газовую духовку, дотошно отрегулировала пламя, поместила будущий ужин на сковородку и, ощутив себя маленькой хозяйкой большого дома, отправилась читать очередной том Майн Рида.

Через полчаса хлопнула входная дверь, появились родители, которые с порога завопили:

– Чем это воняет?

– Почему в квартире так жарко?

– Готовлю на ужин цыпленка, – гордо объявила я. – Его уже можно доставать из плиты!

Отец глянул на жену, та посмотрела на него, потом недовольно протянула:

– Ну... посмотрим.

Мы вошли на кухню, я открыла духовой шкаф и растерялась, сковородка испарилась без следа.

– Где еда? – пролепетала я.

Отец совершенно неожиданно захохотал.

– Вот она! На мойке!

Мы с мамой одновременно повернулись, и я увидела чугунину, из которой торчали политые излюбленным соусом россиян ножки курчонка. Я добуквенно выполнила указания бабушки, только забыла поставить тушку в духовку...

– Чего застряла? – ущипнула меня за ногу Варя.

– Будет лучше, если ты вылезешь в алтарь и дашь мне руку, – чуть не плача попросила я.

– Жесть! – оценила мое предложение бывшая гимнастка, но спорить не стала.