Сон дядюшки Фрейда - Донцова Дарья

– Полиция. Таможня. Умри, – упаковала компаньона в сумку, пошла вперед, пытаясь везти чемодан, но его колеса отказывались ехать по гравию. Пришлось поднять багаж и тащить в руке.

До особняка я добрела еле-еле, вошла в холл и разинула рот. Бог мой! Такой красотищи нет даже в поместье моего бывшего мужа Макса Полянского, который в эпоху дикого российского капитализма сделал огромные деньги на торговле куриными яйцами. Потом Максик увлекся теле– и киносъемками, сейчас он владелец огромного производства, выпускает сериалы, полнометражные ленты и стал еще богаче. Правда, яйцами Макс торгует до сих пор, они для него как первая любовь, незабываемы. Сколотив несметное состояние, Макс выстроил особняк площадью пару километров. Я иногда приезжаю к Полянскому в гости, но до сих пор, хоть жилью уже лет десять, так и не разобралась в его географии. Макс всегда любил все яркое, блестящее, огромное, привлекающее внимание, поэтому у него в комнатах повсюду стоят позолоченные скульптуры, с потолков свисают бронзовые люстры с хрустальными каскадами, окна украшены парчовыми занавесками, а на паркете, инкрустированном перламутром, лежат настоящие туркменские ковры ручной работы. Посуда, столовые приборы под стать интерьеру, а краны в гостевой ванной выполнены в виде золотых львов. Однажды, когда я мыла руки, у одного царя зверей выпал глаз. Я подобрала камушек и отдала хозяину дома со словами:

– Попроси приклеить страз на место, а то потеряется.

Макс усмехнулся.

– Дашенция, я терпеть не могу имитаций. Это брюлик, фиговенький, наверное, раз ты его со стекляшкой перепутала.

Но интерьер, который я сейчас обозревала, мог вызвать даже у Полянского тихую зависть.

Широкая белоснежная мраморная лестница с позолоченными перилами начиналась в центре холла. У ее подножия стояли две скульптуры, изображающие арапов с опахалами. С потолка свисало сооружение, напоминающее торт, который подают перед тем, как счастливые и очень обеспеченные новобрачные собираются отбыть в свадебное путешествие. На стенах висели картины в помпезных рамах, оба гигантских холста были мне неизвестны. Но их явно писал не современный живописец.

Перестав изучать интерьер, я в недоумении топталась посередине холла. Где рецепшен? Может, тут пытаются создать для гостей домашнюю обстановку и поэтому у входа нет стойки с улыбчивым портье? Но тогда должны прибежать администратор, горничная или, на худой конец, гарсон, который тащит багаж прибывших в номер.

Сбоку послышалось шарканье, появился старичок в мятом спортивном костюме.

– Добрый вечер, – прохрипел он, – поздненько прикатили. Ужин без вас съели. До завтрака голодной останетесь.

– Не беспокойтесь, – улыбнулась я, – у меня с собой есть немного продуктов.

– Со своей едой сюда нельзя, – произнес пронзительный дискант.

Я повернулась на звук и увидела очень худую девушку.

– У нас строгие правила, – заявила она, – в комнату нельзя вносить еду.

– Лика, иди спать, – заскрипел дед, – тебе вставать ни свет ни заря, я провожу даму в ее покои.

– Какого хрена ты, Гарри, выполз? – разозлилась девица. – Чего пристаешь? Уметайся в свою нору и сиди тихо.

У старичка заметно затряслись руки.

– Ну… раз ты не хочешь, – пробормотал он, – я решил помочь…

– Без убогих обойдемся, – отрезала Лика. – Пойдемте, Дарья, ваша спальня в мансарде. Лифта нет.

Девица начала подниматься по лестнице, но, увидев, что я не спешу за ней, спросила:

– Чего вы ждете?

– Служащего, который отнесет мой багаж, – объяснила я.

Лика выпучила глаза.

– Чемодан тяжелый?

– Не очень, – пробормотала я.

– Думаете, я его попру? – надулась администратор.

– Неужели здесь нет мужчин? – поразилась я.

– Сейчас кликну Гарри, – оживилась Лика, – но у него руки слабые, он саквояж сто раз уронит. Еще у нас Павел работает, но он спит, поздно ведь. Если вы не можете баул втащить, я Павла растолкаю. Постойте тут минут сорок, сразу мужика не разбудить.

Я подхватила чемодан.

– Сама справлюсь.

Лика закатила глаза и побежала вверх, перепрыгивая через ступеньки. Я потащилась за ней, понимая, что обслуживание в санатории никак нельзя назвать первоклассным. Небось и еда тут окажется мерзкой.

Роскошная лестница сделала резкий поворот и мигом потеряла всю красоту. Мрамор на ступеньках сменила обычная недорогая плитка, позолоченные перила превратились в железные, вместо шелковых обоев на стенах оказалась темно-синяя масляная краска, и никаких картин вокруг. Удивляясь все больше и больше, я шагала вверх, лестница опять вильнула, стала узкой… В конце концов мы с провожатой очутились на чердаке.

Лика провела меня по темному мрачному коридору, остановилась у небольшой двери и пропела:

– Устраивайтесь. Завтрак в семь.

– Во сколько? – оторопела я.

– В шесть пятьдесят надо сидеть за столом, – отрубила администратор. – Борис Валентинович так приказывает. Одежда в шкафу. Можете надеть любой комплект, но вы мне понравились, с багажом не капризничали, поэтому подскажу: хозяин любит женщин в платье.

– Одежда в шкафу? – повторила я. – Простите, не поняла. Надо надевать казенное?

Лика скорчила гримасу.

– Завтра босс вам объяснит, но кое-что я сейчас сообщу. В доме нельзя пользоваться телефоном, телевизором, радиоприемником, Интернетом. Да у нас ничего из перечисленного и нет. Если привезли айпад-ноутбук, мобильник, то это тут просто куски металла, но их все равно надо сдать. И нужно носить форму.

Я решила, что ослышалась.

– Форму? В санатории?

– Лучше спать пойду, – зевнула Лика. – Ох, чуть не забыла! Вода горячая включается с шести утра на тридцать минут.

Я не поверила своим ушам.

– Днем помыться нельзя?

– Зачем? – пожала плечами администратор. – Видите в конце коридора дверь? Там сортир и душ.

– В номере отсутствует санузел? – оторопела я.

– На фига он нужен? – пожала плечами Лика. – Слушайте, мне завтра весь день крутиться, отдохнуть хочется. Борис Валентинович Эпохов, наш хозяин, за завтраком объяснит вам здешние правила.

Забыв попрощаться, девица убежала. Я толкнула дверь, нащупала выключатель и нажала на него.

Под потолком вспыхнула одинокая тусклая лампочка без абажура, она осветила едва ли десятиметровое пространство с убогой мебелью. Справа стояла узкая кровать с никелированными спинками, около нее притулилась ободранная тумбочка. Стену напротив украшало несколько гвоздей, на них висели проволочные вешалки, если кто сдает вещи в химчистку, то он понимает, о чем я толкую. На одной болталась бесформенная хламида. Я потрогала ее, ощутила скользкий синтетический материал, жесткий, как брезент. Кроме мешкообразного платья еще предлагались брюки шириной с Черное море и нечто вроде туники все из той же ткани. На случай похолодания был припасен свитер, связанный, похоже, из шпагата. На полу стояли деревянные башмаки. Больше в помещении не было ничего, кроме круглого чердачного окошка. Я решила сесть на кровать, сделала два шага и стукнулась головой о сильно скошенный потолок. Потирая макушку, опустилась на матрас, выпустила из сумки Роджи и пробормотала:

– Таможня ушла, полиции нет!

Поросенок подскочил и бросился меня целовать, а я продолжала:

– До Мани сейчас не дозвониться, ну ничего, завтра найду трубку. Утром вынесу тебя в сад в сумке, не уверена, что в этом странном заведении ты окажешься дорогим гостем. Сейчас дам тебе попить, перекусим остатками печенья и бананом, а потом баиньки. Утром разберемся, что тут да как. Я заплатила за проживание нехилые деньги, мне обещали номер люкс, но навряд ли эту конуру можно так назвать. Мне хочется задать пару вопросов управляющему. Хотя, может, я невнимательно изучила сайт санатория и не поняла, что тут занимаются «шоковой реабилитацией». В последнее время стало модно селить клиентов в чуланах, подвалах, заставлять их чистить картошку, пылесосить коридоры. Считается, что обеспеченный человек, очутившись в суровых условиях, лишившись кофе с круассанами, которые вышколенная горничная подает в постель, СПА-услуг, симфонических концертов по вечерам и грудки цесарки со спаржей на ужин, вынырнет из омута депрессии, встряхнется и резко оздоровится. Одна моя знакомая провела две недели на курорте, где кормили раз в день листьями крапивы, не включали отопление, не давали горячую воду, а персонал самозабвенно хамил гостям. Не поверите, Катя вернулась в Москву в полном восторге и всем твердит:

– Люди, я теперь по-иному смотрю на жизнь! Поняла, что счастлива.

Но я-то не из тех, кто не может справиться с перепадами настроения, у меня проблема с сосудами. Навряд ли после тяжелого гриппа полезно отдохнуть в «шоковом» санатории. Ну ничего, завтра я разберусь во всем.