Лампа разыскивает Алладина - Донцова Дарья

– Заходи, чайку попьем, – но парень с испугом восклицал: – Ой, нет, Лизка обозлится!

Вот и сейчас Андрей маячит на площадке в надежде на свидание.

– Поздно уже, – сказала я, – ступай домой.

– Ну, может, Лиза с собаками гулять пойдет, – протянул Андрюша.

– Тогда стой, – кивнула я и вошла в квартиру.

В голове снова начали крутиться идиотские мысли: что положено делать вначале: снимать ботинки и тереть носки о тряпку или отчистить подметки, а потом мыть баретки в кипятке? Ей-богу, забота о чистоте выбивает из головы всякий разум!

Воровато оглядываясь, я быстро всунула ноги в домашние тапки, затолкала грязную обувь в калошницу и с самым невинным видом, не помыв рук, потрусила на кухню. Точь-в-точь с таким выражением на морде разгуливает мопсиха Ада, когда положит в коридоре «визитную карточку». Сначала набезобразничает, а потом входит на кухню. Если же из прихожей доносятся вопли члена семьи, не заметившего вовремя кучку и со всего размаха наступившего в ее центр, Адюша только сильнее вытаращивает глаза. На ее складчатом лбу словно возникает фраза: «Я тут ни при чем! Встречаются же гадкие собаки, способные на отвратительные поступки. Фу, некрасиво! Но я тут ни при чем, и точка!»

Ощущая огромную радость, я стала наливать себе чай. Не подумайте, что я грязнуля, вовсе нет, но сегодня, не помыв руки и оставив ботинки грязными, отчего-то я почувствовала себя счастливой.

Сейчас попью чаю, съем пару бутербродов и позвоню в родильный дом Раисе, мне надо точно знать: делала ли Оля аборты. Нам-то Белкина пела, что дети у нее никак не получаются, просила пожалеть себя, бесплодную. Неужели Ляля настолько двулична? Хотя, с другой стороны, зачем мне эта информация?

Молча выпив чай, я пошла в свою комнату, звонить гинекологу Раисе. На этот раз женщину позвали сразу.

– Алло, – бодро сказала она, – слушаю.

– Ваш телефон мне дала Ната, – затараторила я.

Раиса спокойно выслушала меня и предложила:

– Честно говоря, я не совсем поняла, о чем речь, но, если хотите, подъезжайте, моя смена только началась.

– Сейчас можно?

– Хорошо, скажете в приемном покое, чтобы Суворкину вызвали.

Я схватила сумочку и кинулась в прихожую, как назло, там топтался Вовка.

– Куда собралась? – мигом проявил совершенно ненужное любопытство Костин.

– В роддом, – машинально ответила я.

Майор вздрогнул.

– Куда?

Мысленно ругая себя за промах, я попыталась исправить положение.

– Ха-ха. Шутка.

– Шутка? – нахмурился приятель. – Я уже во второй раз ее слышу.

– Шутка, – повторила я.

– Очень смешная и остроумная, – подытожил конструктивный диалог Вовка, – так куда лыжи навострила в поздний час?

– Э… машину в гараж ставить!

– Хорошая затея, – кивнул майор, – но неосуществимая, у вас нет гаража!

– Ха-ха, – я снова старательно стала изображать веселье, – опять пошутила. На самом деле я собиралась пойти с собаками.

– Они уже гуляли.

– Еще раз не помешает. И вообще, ты сам чего тут стоишь?

– Ухожу по делам, – буркнул Вовка.

– Так чего задержался? Ступай себе.

Майор хмыкнул и вышел за дверь. Я перевела дух и посмотрела на псов, которые, услыхав волшебный глагол «гулять», порысили в прихожую и в ожидании расселись у ног хозяйки.

– Простите, ребята, не до вас сейчас!

Члены стаи обиженно засопели. Чтобы подсластить горечь несбывшихся надежд, я сгоняла на кухню, принесла соевые батончики и угостила собак. Бодрое чавканье и пофыркивание понеслось мне в спину. Конечно, лишний раз пройтись по двору здорово, но получить конфету еще лучше, на прогулку-то по два раза в день выводят, а сладкое достается редко.

Раиса спустилась вниз без задержки.

– Пойдемте в кабинет, – предложила она, – затишье у нас, вы удачно приехали. Давно заметила: роженицы косяком идут. То нет никого, палаты пустые, потом, опаньки, одну за одной везут, словно сговорились. Так о чем у вас вопросы? Я плохо по телефону поняла! И вообще, вы кто?

Милое, добродушное, круглощекое лицо Раисы вызывало доверие и желание говорить откровенно. Наверное, пациентки очень любят ее, такой женщине хочется открыть душу.

– Меня направила к вам Ната, знаете ее?

– Конечно, – засмеялась Раиса.

– У Наты имеется подруга, Оля Белкина, с ней знакомы?

– Встречались, – осторожно ответила Суворкина.

– Оля рожала у вас.

– Не у меня.

– Я имела в виду роддом.

– Да, – кивнула Раиса, – верно.

– Вы знали, что Оля здесь лежит?

Гинеколог кашлянула.

– Честно говоря, нет. Случайно увидела ее в боксе. Немного удивилась: почему же Белкина не обратилась ко мне, когда решила вынашивать ребенка, мы ведь с ней в хороших отношениях были. Сначала подумала, может, я обидела ее чем-то, а потом узнала, что Олю сама Исаева ведет, и успокоилась. Ясное дело, коли главврач за вами смотрит, проблем с родами не случится, при необходимости всех из дома вызовут, из постели вытащат.

– Вы дружили с Олей?

– Ну нет, я знала ее как пациентку, – улыбнулась Раиса, – а в чем дело?

– Вы в курсе того, что случилось с Белкиной?

– Ну… мальчика она родила, вполне здорового, тьфу-тьфу, сама вроде хорошо себя чувствовала…

Я набрала в грудь побольше воздуха и ввела Раису в курс дела. Выслушав мой рассказ, врач встала, подошла к шкафчику, вынула из него какое-то лекарство, проглотила таблетку и с горечью воскликнула:

– Вот беда-то! Ну почему с Ольгой несчастье случилось? Кто забрал младенца? Зачем?

– Это я и пытаюсь выяснить!

– Если дело задумал хитрый преступник, то самой искать его очень опасно, – предостерегла врач.

– Скажите, Оля делала аборты? – пошла я напролом.

Раиса машинально кивнула, но тут же спохватилась.

– Есть понятие врачебной тайны, я не имею права разглашать чужие секреты.

– Дальше меня информация не пойдет.

– Все равно. Историю болезни можно получить, лишь имея на руках специальную бумагу.

– Поймите, эти сведения должны помочь в поисках несчастного мальчика, – взмолилась я, – вдруг его мучают, морят голодом… И потом, я знаю, что Ольга прерывала беременность, ваш ответ чистая формальность!

Суворкина тяжело вздохнула.

– Ладно! Вы правы. Ольга приходила многократно, точное число чисток сразу не назову, пять или шесть.

– Господи, – вырвалось у меня, – зачем же она убивала детей?

Раиса поморщилась.

– Наши отношения были доверительными, я имею в виду, как врача и пациента. Не секрет ведь, что к своему больному относишься внимательней. Ната много лет лечится у меня и даже присылала несколько раз своих подружек. Хорошего доктора, смею надеяться, что я являюсь таковым, женщины по эстафете передают. Когда Белкина оказалась на приеме впервые, я честно предупредила ее:

– Аборт тяжелая операция. Во-первых, потом многие мучаются совестью, а во-вторых, случаются осложнения, подчас очень неприятные, можно вообще навсегда потерять способность стать матерью. Поэтому, прежде чем решиться лечь на операционный стол, тщательно подумайте. Вы же замужем или супруг против?

Белкина спокойно ответила:

– Муж не в курсе, я всегда предохраняюсь, таблетки исправно пью, и тут такой казус. Детей мне не надо, от них одни лишь неприятности. Не собираюсь Геннадию сообщать о беременности. Если же после вмешательства стану бесплодной, так только лучше, меньше хлопот.

Раиса покачала головой, но в нашей стране женщина вольна распоряжаться судьбой нерожденного плода, и Белкина этим правом воспользовалась.

Наверное, Раиса была очень хорошим врачом, потому что через некоторое время Оля снова забеременела и явилась к Суворкиной. Доктор не стала укорять пациентку, и в третий раз она не проронила ни слова упрека, впрочем, в четвертый тоже. Но про себя Раиса удивлялась: почему господь бог столь несправедлив? Тысячи женщин мечтают забеременеть, лечатся годами, претерпевая муки, и ничего у них не получается, а вот Белкиной везет, только ей сие везение совершенно ни к чему. Впрочем, похоже, что и Оля размышляла на эту же тему, потому что, явившись на очередную чистку, она с недовольством воскликнула:

– Мой муж совершенно не умеет зарабатывать. Денег нам еле-еле на еду хватает. Экономлю на многом, ни одежды достойной не имею, ни косметики, ни машины. Прямо беда! И, как назло, постоянно беременею. Не надо мне такого счастья. Вот бы мою способность к зачатию на аукционе выставить! Думается, бабье передушится, пытаясь купить себе это свойство. Эх, увы, это невыполнимо! А здорово могло получиться: им хорошо и мне деньги!

Раису покоробило заявление Белкиной, но вслух она своего мнения высказывать не стала, просто сделала Ольге очередной аборт и отпустила ее.

– Понимаете теперь, как я удивилась, увидев ее в палате в качестве молодой матери? – завершила рассказ Суворкина.

– Да уж, – хмыкнула я. – Не спросили, часом, отчего Ольга переменила мнение?