Клубничное убийство - Куликова Галина Михайловна

— Так вот, собственники очень серьезно разошлись во мнениях: некоторые предлагают вообще продать журнал, считая его не очень перспективным проектом. К счастью, они оказались в меньшинстве. Поэтому все дальнейшие разногласия совладельцев издательского дома связаны исключительно с персональным составом руководства. Вам я хочу сказать лишь то немногое, что знаю сам: на должность главного редактора есть три кандидатуры, которые и будут рассматриваться в самое ближайшее время.

— Вы назовете их? — с неподдельным интересом глядя на Сильвестра, спросил Клебовников.

— Назову. Причем в порядке убывания шансов кандидата: Кристина Красовская…

— Кристина? — ахнул Клебовников. — Из «Паноптикума»?

— Ей будет сделано предложение. Затем — Николай Клебовников… И — Ярослав Яковкин, ваш ответственный секретарь.

Клебовников ненадолго задумался, а потом спросил:

— Это точные сведения? Откуда они?

— Довольно забавная история, если рассказ о болезнях может быть забавным. Так вот, у меня, как вы, возможно, знаете, аллергия. Довольно противная штука, которая ограничивает меня во многом, но главное — в передвижении. И таких, как я, немало во всем мире.

— Знаю. Я лично, когда морепродукты ем, начинаю чесаться, как обезьяна Чита. Но это так, маленькое неудобство. Я не сравниваю…

— Сейчас Интернет позволил людям объединяться не только по интересам, но и для решения проблем. Три года назад мы создали всемирную ассоциацию аллергиков. У меня появилось много друзей во всех уголках планеты, мы обмениваемся информацией, обсуждаем наши общие или индивидуальные проблемы, а чаще — просто общаемся, делимся заботами, радостями, рассказываем о работе, семьях, детях. Таким образом я познакомился и подружился с одним американцем. Зовут его Джозеф Гелдер. Вам ведь знакомо это имя?

— Естественно, — усмехнулся Клебовников, — это один из наиболее влиятельных и крупных держателей акций издательского дома. — Но почему он так с вами откровенен?

— Потому что я сказал ему то же, что и вам, — мне небезразлично, что станет с журналом и его сотрудниками.

— Как все просто, — грустно констатировал Николай, — один больной по дружбе сообщил другому немного коммерческой информации.

— Да ладно вам, — улыбнулся Сильвестр. — Если хорошенько подумать, никакой военной тайны он мне, естественно, не сообщил. То, что будет не одна кандидатура — понятно и так. Что претенденты из числа нынешнего руководства — тоже понятно. А здесь только вы и Яковкин.

— А Полусветов?

— Не в счет, все и так знают, что он уезжает к сыну в Лондон. А насчет Красовской, думаю, сегодня‑завтра уже пол‑Москвы будет знать. Так что это была просто дружеская некоммерческая информация. Чтобы я не волновался.

— А почему вы не будете волноваться? Ощущаете за спиной поддержку собрата‑магната?

— Ну что вы! В этом нет необходимости. Просто при любом раскладе журнал останется на плаву, в обойме себе подобных, где занимает весьма достойное место. И, насколько я понимаю, статус‑кво сохранится. Я не прав?

— Не вполне. Тем более, мне кажется, вы лукавите. Иначе зачем вы меня вызвали на этот разговор?

Да, — согласился Сильвестр, — лукавлю. Но — немного. Вам я все это сообщил только для того, чтобы вы предприняли некоторые действия для укрепления собственных позиций. Как — я думаю, вы знаете без моих подсказок. Давайте начистоту. Я знаю, что вы, возглавив журнал, закроете мою рубрику. Но не это главное. Поверьте, я дорожу журналом, но это не единственный и не основной источник моего благосостояния. А вот человеческие отношения мне гораздо важнее. Алла дружила с вами, ценила вас, и если бы ее спросили — кто? — она бы, уверен, назвала вашу фамилию. Потому что вы продолжите ее дело так, как она делала бы его сама. Именно поэтому я предпочел бы видеть в кресле главного редактора вас. Думаю, и большая часть редакции тоже.

— А милиция получит замечательного подозреваемого. Ведь это, выходит, мотив?

— Мне так не кажется. У вас зарплата была намного меньше?

— Почти такая же.

— Правильно, а ответственности…

— Ответственности у главного редактора несравненно больше, включая финансовую.

— Вот видите. Получается, мотив — усложнить себе жизнь. Если бы отношения у вас плохие были, а то ведь — дружба.

В комнате повисло молчание. Клебовников о чем‑то размышлял, уставившись в одну точку, Сильвестр занялся своим остывшим чаем.