Брачный контракт с мадонной - Степнова Ольга

Он беспрепятственно, не встретив ни единой души, поднялся на второй этаж.

Лиза Питерсон оказалась маленькой чёрненькой женщинкой с длиннющим носом и тёмными живыми глазами. Она как нельзя больше подходила для роли лучшей подруги, потому что на её фоне любая дурнушка будет казаться красавицей. Вся она была какая-то кривенькая, ассиметричная, но при этом очень душевная.

— Проходите, проходите, уважаемый детектив. Очень рада вас видеть. Говорите шёпотом, а то дети проснутся. — Стараясь ступать на цыпочки, она провела Гранкина в игровую комнату, всю заваленную игрушками. Посреди комнаты, на маленьком стульчике, сидел крохотный мальчик с раздутыми, как у хомяка, щеками и выпученными глазами.

— Нам повезло, Виталий Сергеевич, все дети заснули, и мы сможем с вами поговорить! — Слово «поговорить» она произнесла с видимым удовольствием и особенным вкусом. — Вот только Толечка не заснул, — она указала на щекастого мальчика, — на обед была тушёная капуста, а он, оказывается, терпеть её не может. Набил свою порцию в рот и сидит как вкопанный — ни выплюнуть, ни проглотить! Два часа уже так сидит. Толечка, проглоти вкуснятинку!

Толечка отрицательно замотал головой.

— Тогда выплюнь, солнышко, эту гадость! — Мотание головой усилилось, раздутые щёки затряслись как холодец.

— Выплюнь, Толян! — приказал Гранкин. Пацан зыркнул на него глазёнками и отвернулся.

— Ладно, — вздохнула Лиза, — давайте не обращать на него внимания. Проглотит, в конце концов, куда денется. Чаю?!

— Нет! — Виталя вспомнил, что в этом заведении недавно кто-то кому-то писал в стакан. — Нет, спасибо.

— Ну, как хотите, — легко согласилась Лиза. — Я так устала, что двигаться не могу. — Она присела на маленький детский стульчик, ловко разместив на нём своё воробьиное тельце, и кивком предложила сделать Гранкину то же самое. Виталя снял со стульчика щекастого мальчика и посадил к себе на шею. Тот с готовностью липкими ручками обхватил его горло.

— Посиди, Толян, на дяде, подумай, может, ну её к лешему, эту капусту! Плюнь её, каку, и в рот никогда не бери больше, — приговаривал Виталя, с трудом устраиваясь на стульчике. — Ну, или съешь её, чего добру пропадать! Папка-то с мамкой, небось, знаешь, каких деньжищ за питание отвалили! Полезная она, опять же, капуста. Жуть, какая полезная, говорят, штука.

— Да бросьте, вы, Виталий Сергеевич, его уговаривать. У меня в группе тридцать детей, если я так на капризы каждого реагировать буду, то не смогу тут работать. Давайте лучше поговорим! Чаю?

— Нет! Я хочу очень многое у вас спросить, Лизавета… — Виталя вынул из кармана Эльзин листочек и украдкой взглянул на него, чтобы уточнить отчество. — Лизавета Карловна.

— Лучше зовите меня просто Лиза. Я своё отчество терпеть не могу! Из-за длинного носа меня в детстве звали Буратино Карловна. Это было ужасно! — Лиза весело рассмеялась, и Виталя совсем не поверил, что она очень страдала из-за своей внешности и своего прозвища.

— Чаю? — опять предложила Лиза.

— Боже упаси! Давайте поговорим об Аде.

— Давайте. Вы думаете, её убили?

— А почему вы решили, что я так думаю? — насторожился Гранкин.

— Но вы ведь сами же сказали, что вы детектив. А детективов не интересуют несчастные случаи, ведь так?

— Так, — согласился Виталя и с неудобного стульчика пересел на пол. Пацан на шее сидел, не шевелился. На нём были маленькие красные ботиночки, и эти ботиночки вызывали у Витали какой-то спазм в горле. Именно они, а не то, что липкие пальчики сжимали это горло чересчур крепко.

— Если честно, то я тоже не очень верю, что Ада сама упала с балкона, — добавила Лиза, которая ни за что не желала быть Карловной. — Вас нанял Андрей Андреич?

— Нет, Эльза Львовна. Скажите, Ада была с вами откровенна?

— Более чем. Я, пожалуй, единственная, с кем она была откровенна.

У Гранкина от возбуждения зачесались ладони. Он схватил ножку в красном ботиночке и постучал ею по своей руке.

— Скажите, вот Ада в последнее время очень изменилась. Похудела, подстриглась, стала дорого одеваться, всё время куда-то спешила. Она что, завела любовника?

Лиза вздохнула, задумалась и почесала свой длиннющий нос.

— Право не знаю, вправе ли я говорить, тем более, что вас наняла сама Эльза Львовна. Но Адочка всё равно умерла, поэтому я расскажу её тайну ради установления истины. Чаю?