Темное солнце - Вербинина Валерия

— Ни на что он не годен, — объявил Боэмунд.

— Оставь его, — простонал Филибер. — Мишель, пошли отсюда!

— Ну уж нет, — прошипела Мадленка.

— Мишель! — завопил Филибер. Но Мадленка, увернувшись от клинка Боэмунда, снова побежала за мечом и подхватила его с земли. В детстве, когда дед учил ее брата Михала приемам фехтования, Мадленка частенько присутствовала на уроках, не зная тогда, как они ей пригодятся.

— Похоже, что он мало получил, — заметил Боэмунд отрешенно, пожимая плечами.

Клинки вспыхнули и погасли, сшиблись, разлетелись — и в следующее мгновение, никто не понял как, Боэмунд фон Мейссен лежал на земле. Он увернулся и перекатился к мечу, который у него выбила Мадленка дедовским приемом, но она с размаху двинула его рукоятью по лицу и отсекла бы его протянутую к мечу руку, если бы Боэмунд не оказался проворнее и не успел отдернуть ее.

Он отпрянул; его меч лежал теперь вне пределов досягаемости, и грозная Мадленка нависала над ним, подобно рассвирепевшей фурии. Из разбитой губы рыцаря текла кровь, и он утер ее тыльной стороной руки.

По лицу Боэмунда Мадленка поняла, что он настолько переживает свое унижение на глазах у всех, что смерть была бы для него избавлением; но она ограничилась тем, что острием клинка несильно полоснула его поперек шеи, только поцарапав кожу, чтобы он на себе почувствовал, каково это — чувствовать смертоносное железо у своего горла. Боэмунд отшатнулся, схватившись рукой за рану; когда он увидел на пальцах всего лишь несколько капель крови и понял, что сделала с ним Мадленка, в его глазах появилась такая ярость, что они стали почти черными. Никто из зрителей уже не смеялся. Мадленка отдала Филиберу его меч и ушла к себе. Но незадолго до этого один из рыцарей ворвался в зал, где сидел великий комтур, с криком:

— Мессер! Мессер, клянусь.всеми чертями ада, вы должны это видеть! Мальчишка уложил Боэмунда фон Мейссена!

Великий комтур подошел к окну и, увидев поднимающегося с земли Боэмунда и его перекошенное гневом лицо, вяло усмехнулся. Рыцарь подробно рассказал о случившемся. Великий комтур возвел глаза к распятию и перекрестился.

— Бедный мальчик, — сказал он спокойно. — Боюсь, теперь он уже не жилец.

После вечерни Филибер, крайне чем-то встревоженный, зашел к Мадленке и, понизив голос, сказал «Мишелю», чтобы он держался молодцом и был готов ко всему. Филибер отдал ей короткий меч и посоветовал всегда держать его под рукой.

— Ты же сам сказал: он рыцарь, — проворчала Мадленка, — а рыцарь должен уметь как побеждать, так и проигрывать.

Филибер замялся и дал понять, что Боэмунд рыцарь, это точно, но что он зол, это тоже точно, а когда он в ярости, с ним сам черт не сладит.

— Ты очень его унизил, Мишель. Он привык считать себя во всем первым, а ты!..

— Горделив он очень, — проворчала Мадленка. — Надо бы ему на исповедь сходить.

Филибер расхохотался, потрепал «Мишеля» по плечу и, посоветовав покрепче запереться на ночь, ушел.

Мадленка заперлась, как он велел, и до половины ночи читала библию матери Евлалии, время от времени поглядывая на лежащий у изголовья меч, но потом ей все надоело, она задула свечу, убрала меч, спрятала книгу и легла спать.

С наступлением темноты мышь выходила из своей норки и отправлялась на поиски съестного. Мальборк был ее миром, и жилось ей в нем отнюдь не плохо. Населявшие этот мир огромные неповоротливые чудовища ни в чем себе не отказывали, ели много и неряшливо, и при случае всегда можно было перехватить ломтик хлеба, край окорока, а то и кусочек желтоглазого сыра. Иные из чудовищ даже сами подкармливали мышей, как, например, рыжее чудовище, обитавшее в этой большой норке; но лучше все-таки было не показываться этим опасным и непредсказуемым великанам на глаза.

Мышь еще помнила, как в разгар пира одна из ее подружек, осмелев, забралась на стол и как один из великанов пригвоздил ее к поверхности ножом. Даже сейчас у мыши начинали дрожать усики, когда она вспоминала о том кошмарном случае.

Рыжее чудовище, похоже, преспокойно спало; во всяком случае, до мыши доносилось его мерное (и ужасно громкое, ведь у пугливых мышей такой чуткий слух) сопение. Мышь побегала по холодному гладкому полу, принюхиваясь, но в комнате не было ни намека на что-либо съестное. Разочарованная мышь собралась уже вернуться к себе в нору, как вдруг по полу потянуло ужасным сквозняком. Мышь испуганно пискнула и поспешно нырнула под кровать, успев, однако, заметить, как часть стены напротив кровати отъехала в сторону. Как и все замки того времени, Мальборк был пронизан системой тайных ходов, о существовании которых знали, однако, лишь очень немногие.