Когда людоед очнется - Сильвен Доминик

— Не-а!

— Гаспар!

— Я хочу играть в «Total Armageddon-2» на твоем компе.

Девушка виновато улыбнулась Ингрид и Лоле и указала на приоткрытую дверь. Она предложила им войти одним: юный Гаспар связывал ее по рукам и ногам. Лола поблагодарила и последовала ее совету.

— Вот видишь, Ингрид, еще рано отчаиваться. «Бывают минуты, когда отсутствие людоедов ощущается крайне болезненно».

— Это ты придумала?

— Скорее Альфонс Алле.

Они вошли в заставленную гостиную. На позолоченной подставке возвышалась арфа. Дорогие супницы, часы, бонбоньерки, вазы для фруктов, табакерки громоздились на старинных столиках и комодах. Целая коллекция картин воспевала женские прелести. Сцены полевых работ чередовались с изображениями томных пышнотелых богинь, вкушающих отдых под сенью увитых зеленью храмов. Над камином румяная крестьянка в кружевном чепце позировала на тропинке у сверкающей речки. Ее корзинку переполняли яблоки, написанные столь искусно, что казалось, стоит протянуть руку, чтобы отведать сочный плод. На фоне изобилия розовой плоти, сокровищ фруктового сада и нив особенно резко выделялся человек, сидящий за письменным столом из красного дерева: старик, освещенный цветочной лампой в стиле модерн.

Альберта не преувеличивала. Лола подумала, что владелец мастерских похож на столетнюю черепаху, утонувшую в бежевом костюме. Над слезящимися глазами нависали густые брови, контрастирующие с лысиной. Несколько уцелевших прядок торчало из-за ушей с обвисшими, словно у будды, мочками. Гостьи расположились в клубных креслах, в которых, наверное, со времен Безумных годов нежились тысячи седалищ, и Лола поблагодарила Жерве Жармона за то, что он согласился их принять. Она напомнила ему о цели визита.

— Я прекрасно помню о нашем телефонном разговоре, мадам, — промолвил Жармон хрипловатым, но твердым голосом. — Я расскажу вам, что знаю о Лу Неккер. Очаровательная и очень целеустремленная для столь юного возраста особа. Какое чудовищное преступление, не правда ли?

— В самом деле.

— Мы были в прекрасных отношениях, и я намерен поместить ее в свои мемуары. Но прежде всего, не желаете ли портвейна?

— С удовольствием.

Жерве Жармон нажал кнопку звонка на письменном столе, и в дверном проеме не замедлило появиться гладкое и скромное личико мадемуазель Амели.

— Амели, милочка, не будете ли вы так добры принести нам портвейн и четыре бокала?

— Четыре, месье Жармон?

— Один для вас. Я знаю своего внука Гаспара, глоточек портвейна поможет вам продержаться до прихода его родителей.

— Хорошо, месье Жармон.

— Вы ведь тоже артистка, мадемуазель Дизель?

Лола испепелила Ингрид взглядом. Сейчас не время пускаться в разглагольствования о художественном раздевании по методу Дизель. Американка просто пояснила, что она друг Брэда Арсено, которого несправедливо подозревают в убийстве.

— А я был готов поспорить, что вы артистка, мадемуазель. Ваш наряд, стиль, манера держаться… На чем мы остановились, мадам Жост?

— На ваших мемуарах.

— Ах да, на моих мемуарах. Так вот, мадемуазель Амели помогает мне работать над ними. Я задумал написать о необыкновенных людях, которых встречал в своей жизни. Таких, как юная Неккер. Центр искусств Жармона — потрясающая была идея.

— Была?

— Мне бы хотелось помочь этим молодым дарованиям. Но до меня дошли слухи о наркотиках, потасовках, к тому же мне говорили, что помещение плохо содержится.

— Кто-то сообщает вам о состоянии мастерских?

— Я способен распознать тревожные признаки, — продолжал Жармон, пропустив мимо ушей вопрос Лолы. — Так что, вероятно, я продам мастерские подрядчикам, которые сумеют о них позаботиться. В Париже всегда не хватает престижных офисов и квартир.

— Вероятно, продадите?

— У меня впереди уже не девяносто четыре года жизни, но я по-прежнему думаю, что ни одно решение не следует принимать второпях. В нужное время я сделаю правильный выбор.

— Вы готовы сообщить мне, какого вы мнения о Жильбере Марке?

— Хотя вы мне очень симпатичны, мадам, и я ценю вашу преданность другу, которого, несомненно, оклеветали, но я не могу исполнить вашу просьбу. Месье Марке — достойный собеседник, возможный партнер, и, пока не доказано обратное, я обязан проявлять к нему уважение, в котором никому не отказываю.

Пусть Жерве Жармон и смахивал на доисторическую черепаху, голова у него варила. Лола оставила в покое Марке и вернулась к Лу Неккер. Жармон рассказал, что рокерша Лу не скупилась на уговоры, убеждая его стать меценатом. Она все продумала. ЦИЖ был бы обителью творчества. Лу собиралась восстановить подвал, сохранив копер, и устроить там кабаре с умеренными ценами, где проходили бы самые разные представления, от цирковых выступлений до рок-концертов. А еще она мечтала о днях открытых дверей, чтобы публика и СМИ могли увидеть произведения живописцев и скульпторов Центра. Предлагала приглашать европейских художников.