После похорон - Кристи Агата

– Кто, по-твоему, убил Кору, Розамунд? – сдавленным голосом спросил Майкл. – И старика Ричарда?

Снова тот же взгляд прозрачных голубых глаз…

– Не говори глупости, дорогой. Тебе это известно так же хорошо, как и мне. Но лучше никогда не упоминать об этом. Так мы и поступим.

Со своего места у камина в библиотеке Эркюль Пуаро изучал собравшуюся компанию.

Его взгляд задумчиво скользил по Сьюзен, сидящей прямо и выглядевшей оживленной и энергичной, по ее мужу, поместившемуся рядом с отсутствующим видом и вертящему в пальцах обрывок веревки; по явно довольному собой Джорджу Кроссфилду, бойко рассказывающему о карточных шулерах в атлантических круизах; Розамунд, которая машинально повторяла: «Как интересно!» – абсолютно незаинтересованным голосом; по Майклу с его характерной «усталой» красотой; по сдержанной и несколько отчужденной Элен; по Тимоти, удобно устроившемуся в лучшем кресле, положив под спину лишнюю подушку; по Мод, крепкой, пышущей здоровьем и заботливо наблюдающей за мужем; и, наконец, по фигурке мисс Гилкрист в причудливой «шикарной» блузке. Пуаро догадывался, что она вскоре встанет, пробормочет извинения и поднимется в свою комнату, покинув семейное собрание. Мисс Гилкрист знала свое место. Ее научила этому нелегкая жизнь.

Потягивая послеобеденный кофе, Эркюль Пуаро оглядывал присутствующих из-под полуприкрытых век и давал оценку каждому из них.

Он хотел, чтобы они собрались здесь, и его желание исполнилось. Ну и что же ему с ними делать? Внезапно Пуаро почувствовал усталость, ему не хотелось продолжать расследование. Интересно, в чем причина? Не было ли это влиянием Элен Эбернети? Ощущавшееся в ней пассивное сопротивление неожиданно стало усиливаться. Неужели спокойная и вежливая Элен умудрилась заразить его этим чувством? Он знал, что она избегала копаться в подробностях смерти Ричарда. Ей хотелось предать все забвению. Пуаро это не удивляло. Чему он удивлялся, так это собственному стремлению согласиться с ней.

Пуаро понимал, что отчет мистера Энтуисла о членах семьи не оставлял желать лучшего. Он описал их подробно и проницательно. Пуаро хотел проверить, совпадет ли его оценка с оценкой старого адвоката. Ему казалось, что при встрече с этими людьми его осенит проницательная идея – не о том, как и когда (над этими вопросами он не намеревался ломать голову – убийство было возможным, и это все, что ему нужно знать), а насчет того, кто. Ибо Эркюль Пуаро обладал немалым жизненным опытом и верил, что, подобно человеку, который, имея дело с живописью, может распознать художника, ему удастся различить определенный тип преступника-любителя, который в случае необходимости может пойти на убийство.

Но это оказалось не так легко.

Беда в том, что он мог представить почти каждого из присутствующих в роли потенциального убийцы. Джордж мог бы убить, как это делает загнанная в угол крыса. Сьюзен – спокойно и деловито, согласно намеченному плану. Грегори – потому что он принадлежит к тем странным типам, которые буквально жаждут понести наказание. Майкл – так как он честолюбив и обладает свойственным убийцам тщеславием. Розамунд – потому что ее кругозор казался пугающе примитивным. Мод – так как мать может быть безжалостной, если речь идет о счастье ее ребенка, а к Тимоти она относилась как к ребенку. Даже мисс Гилкрист была способна замыслить и осуществить убийство, если бы это могло вернуть ей «Иву» во всем блеске былой респектабельности.

А Элен? Пуаро не мог вообразить Элен совершающей убийство. Она была слишком цивилизованна – слишком далека от насилия. К тому же Элен и ее муж, несомненно, любили Ричарда Эбернети.

Пуаро потихоньку вздохнул. До правды не удастся добраться одним прыжком. Ему придется прибегнуть к более медленным и в то же время более надежным методам. Понадобится много разговоров, так как люди, как правило, рано или поздно выдают себя, независимо от того, говорят они правду или лгут…

Элен представила Пуаро, и ему пришлось преодолевать неизбежную досаду, вызванную присутствием незнакомого иностранца на семейном сборище. Он вовсю использовал глаза и уши, наблюдая и слушая – на виду у всех и у закрытых дверей, подмечая симпатии и антипатии, неосторожные слова, часто произносимые при разделе имущества, ловко устраивая беседы наедине, прогулки по террасе и делая про себя выводы. Пуаро говорил с мисс Гилкрист о былой славе ее чайной, о правильном приготовлении бриошей и шоколадных эклеров, посещал с ней огород, обсуждая использование трав в кулинарии. Он провел долгие полчаса, слушая разглагольствования Тимоти о его здоровье и о пагубном воздействии на него краски.

Краска? Пуаро нахмурился. Кто-то еще говорил о краске… Мистер Энтуисл?

Было немало разговоров о живописи – о Пьере Ланскене как художнике, о картинах Коры, восхищавших мисс Гилкрист и с презрением отвергаемых Сьюзен. «Они похожи на почтовые открытки, – говорила она. – Тетя Кора наверняка срисовывала их с открыток».

Это замечание расстроило мисс Гилкрист, которая резко заявила, что «дорогая мисс Ланскене всегда писала с натуры».

– Уверена, что тетя попросту врала, – сказала Сьюзен Пуаро, когда мисс Гилкрист вышла из комнаты. – Фактически я это знаю, хотя не стала сообщать об этом и еще сильнее огорчать бедную старушку.

– А откуда вы знаете?

Пуаро наблюдал за твердыми, волевыми очертаниями подбородка Сьюзен.

«Она всегда уверена в себе, – подумал он. – Возможно, когда-нибудь она окажется чересчур уверенной…»

– Я расскажу вам, – ответила Сьюзен, – только не передавайте это мисс Гилкрист. На одном из пейзажей Полфлексана изображены бухта, маяк и причал – все, что обычно рисуют с натуры любители. Но причал был взорван во время войны, а так как этюд тети Коры был сделан пару лет назад, его никак не могли рисовать с натуры, не так ли? А вот на открытках причал изображен по-прежнему. Одна из таких открыток была в тетиной спальне. Очевидно, тетя Кора сделала грубый набросок в Полфлексане и тайком закончила работу дома, пользуясь открыткой. Забавно, как иногда люди себя выдают!

– В самом деле забавно. – Воспользовавшись удобным случаем, Пуаро продолжил: – Вы не помните меня, мадам, зато я вас помню. Я вижу вас не впервые.

Сьюзен уставилась на него, и он энергично кивнул:

– Да-да, это так. Я сидел в автомобиле, закутанный шарфами, и увидел вас из окошка. Вы говорили с механиком в гараже. На меня вы не обратили внимания – подумаешь, какой-то закутанный иностранец, сидящий в машине. Но я вас заметил, так как вы молоды, хороши собой и стояли на солнце. Поэтому, приехав сюда, я подумал: «Tiens![30] Какое совпадение!»

– В гараже? Где? Когда это было?

– О, совсем недавно – не более недели тому назад. Вот только не могу припомнить где, – солгал Пуаро, который отлично помнил гараж в «Королевском гербе». – Я много разъезжаю по этой стране.

– В поисках подходящего дома для ваших беженцев?

– Да. Слишком многое приходится учитывать – цену, местонахождение, возможность переделок.

– Очевидно, вам понадобится много здесь перестроить. Установить эти ужасные перегородки…

– В спальнях – безусловно. Но большую часть комнат на первом этаже мы не станем трогать. – Пуаро сделал небольшую паузу. – Вас печалит, мадам, что старая семейная усадьба перейдет к иностранцам?

– Конечно нет. – Казалось, вопрос позабавил Сьюзен. – По-моему, это отличная идея. В таком доме, как он выглядит сейчас, никто не смог бы жить. И у меня нет к нему сентиментального отношения. Я не могу назвать его своим домом. Мои родители жили в Лондоне, а сюда только иногда приезжали на Рождество. Честно говоря, дом всегда казался мне ужасным – каким-то непристойным храмом во славу богатства.

– Алтари теперь иные – со встроенной мебелью, скрытым освещением и дорогой простотой. Но богатство все еще имеет свои храмы, мадам. Насколько я понимаю, – надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, – вы сами планируете нечто подобное? Не жалея расходов – все de luxe[31].

Сьюзен рассмеялась:

– Ну, это едва ли храм – всего лишь предприятие.

– Возможно – название не имеет значения… Ведь это будет стоить много денег, не так ли?

– В наши дни все ужасно дорого. Но думаю, что расходы окупятся.

– Расскажите мне о ваших планах. Меня удивляет, что красивая молодая женщина может быть такой практичной и деловой. В дни моей молодости – признаюсь, это было очень давно – красивые женщины думали только о туалетах, косметике и прочих удовольствиях.

– Я как раз и рассчитываю, что женщины по-прежнему думают о своей внешности.

– Ну так расскажите об этом.

Сьюзен рассказала ему о своем проекте со всеми подробностями, невольно обнаруживая наиболее существенные черты своего характера. Пуаро по достоинству оценил ее деловую хватку, смелость планов, способность отметить все нужные детали, отбрасывая лишнее. В то же время он чувствовал, что она может быть безжалостной, как все, кто осуществляет рискованные планы…