Насмешливый лик Смерти - Макдональд Росс

― И вы хотите узнать, продавала ли я ей эту шляпку?

― Не совсем так. Я хочу узнать, кому вы ее продали.

― Я должна отвечать? Покажите документ.

― Я частный детектив. Работаю вместе с полицией.

― А на кого вы работаете?

― Моя клиентка хочет остаться в тени.

― Ну, ясное дело! ― Она дохнула на меня пивом. ― Профессиональная этика. У меня она тоже есть. Я не отрицаю, что продала чалму, и признаю, что это не подделка. Но как я могу сказать, кто ее у меня купил? Дело-то было еще весной. Одно я знаю точно: приобрела его не цветная девушка. Цветные в мой магазин никогда не заглядывали. Я не говорю об индианках, персиянках и им подобных. Они другие.

― То есть родились в других странах.

― Пусть так, не будем спорить. Я ничего не имею против цветных. Но они не покупают у меня шляпок. Девушка, должно быть, нашла эту чалму, или украла, или получила в подарок, или купила на барахолке. Так что, даже если я напрягусь и вспомню, кому я ее продала, будет несправедливо втягивать мою клиентку в уголовную историю, согласны? ― В голосе Дениз была некоторая наигранность, отзвук дневных мурлыканий с покупателями.

― Если бы вы постарались, миссис Гринкер, я думаю, вы бы вспомнили.

― Может, да, а может, и нет. ― Она заволновалась, и голос стал более естественным. ― А даже если бы и вспомнила? Это было бы нарушением профессиональной тайны.

― Модистки дают клятву?

― У нас свои представления о порядочности, ― глухо сказала она. ― А-а, ч-черт! Я не хочу по глупости терять постоянных покупателей. Те, что в состоянии осилить мои цены, почти все повымирали, как пристойные мужчины.

Я тут же постарался изобразить из себя пристойного мужчину.

― Я не вправе назвать вам имя своей клиентки, но она связана с семейством Синглтонов.

― Чарльзов Синглтонов? ― произнесла она медленно и отчетливо, как будто продекламировала строку из любимого стихотворения.

― Угу.

― Как поживает миссис Синглтон?

― Не очень хорошо. Беспокоится за сына...

― Это убийство связано с ним?

― Я пытаюсь это выяснить, миссис Гринкер. Но мне никогда не удастся это сделать без некоторого содействия.

― Простите. Миссис Синглтон не принадлежит к числу моих покупательниц... Боюсь, она заказывает себе шляпки в Париже... но, конечно же, я о ней знаю. Входите.

Дверь открывалась прямо в гостиную, обшитую панелями красного дерева. В камине из красного кирпича слабо мерцал газовый обогреватель. Комната была теплая, обшарпанная и пахла котами.

Она жестом пригласила меня устроиться на кушетке, прикрытой ковром. На кофейном столике красного дерева рядом с кушеткой пузырилась кружка пива.

― Я как раз собиралась пропустить на сон грядущий. Давайте и вам принесу.

― Не возражаю.

Она вышла в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.

Когда я сел на кушетку, из-под нее выскользнул пушистый серый кот и вспрыгнул мне на колено. Его урчание то стихало, то нарастало, как гудение далекого самолета. Мне послышались звуки тихого голоса. Дениз долго не возвращалась.

Я сошвырнул кота на пол и подкрался к двери, за которой она скрылась. Дениз говорила отрывистыми телефонными фразами: «Он уверяет, что работает на миссис Синглтон». Тишина, нарушаемая только слабым потрескиванием в мембране. Потом: «Абсолютно. Нет. Обещаю вам. Конечно, я прекрасно понимаю. Я и хотела узнать ваше мнение». Опять шуршащая тишина. Наконец Дениз сладко пропела: «Спокойной ночи», и повесила трубку.

Я на цыпочках вернулся к кушетке, сопровождаемый котом, который вился у моих ног. Когда я сел, он стал тереться боками о мои брюки, с женской умильностью заглядывая мне в глаза.

Я сказал:

― Брысь!

Как раз в этот момент Дениз вошла в комнату с пенящимися кружками в руках. Она просюсюкала коту:

― Злые дядьки не любят кисулек?

Кот и ухом не повел.

Я сказал:

― Есть одна история про Конфуция, миссис Гринкер. Он жил в до-коммунистическом Китае.

― Я знаю, кто такой Конфуций.

― Так вот, в соседней деревне сгорела конюшня, назовем ее Белла-Сити. Конфуций прежде всего спросил, не пострадали ли люди. Лошади его не интересовали.

Дениз это задело. Пена перелезла через края кружек и побежала по ее пальцам. Она поставила кружки на кофейный столик.

― Можно любить кошек и людей одновременно, ― без уверенности сказала она. ― У меня сын в колледже, хотите верьте, хотите нет. У меня даже был когда-то муж. Где-то он сейчас?