Красная дверь - Тодд Чарлз

Он отодвинул чашку и подошел к письменному столу, где нашел нужную папку и принес ее.

— Давайте посмотрим. — Форестер перебрал несколько листов бумаги, прежде чем нашел то, что искал. — Вот. Мистер Теллер несколько лет не работал в миссии — его книга, конечно, а потом война, — а мы испытываем некоторые трудности в поисках хороших людей для нашей работы. — Он посмотрел на Ратлиджа. — Печально, но мир изменился. Перед войной был искренний энтузиазм в отношении службы. За последние два года многие из нас ощущают усталость и преисполнены горечи. Наши миссионеры стареют и собираются уходить на покой. Мы хотели бы, чтобы мистер Теллер вернулся.

— И он ответил на ваш призыв?

— Пока нет. Но вы говорили, он болен. Возможно, причина в этом?

— Может быть. — Ратлидж избегал прямого ответа. — Болезнь мистера Теллера и привела меня сюда. Врачи не в состоянии это объяснить. Он кажется чем-то глубоко обеспокоенным. Семья не может ничего припомнить, что спровоцировало бы такой внезапный и необычный приступ паралича.

Мистер Форестер внимательно посмотрел на Ратлиджа:

— И это потребовало внимания Скотленд-Ярда?

Ратлидж улыбнулся:

— Дело в том, что мистер Теллер чудесным образом выздоровел и исчез из клиники. Я руковожу его поисками.

Форестер покачал головой:

— Это очень странно. Никогда бы не подумал, что Уолтер Теллер может испытывать такого рода приступы. Я знаю, что он очень привязан к своему сыну. Единственный ребенок, насколько я помню.

— Да.

— И с мальчиком ничего не случилось?

— Он собирается отправиться в частную школу.

— Как летят годы! Я помню, когда он родился, как гордился им мистер Теллер, какие планы он строил. У меня сильное подозрение, что он не вернулся на работу из-за мальчика. Я могу это понять, также имея позднего ребенка. Чудо наблюдения за его ростом было не описать словами.

Что-то в его тоне привлекло внимание Ратлиджа.

— Ваш сын был на войне?

— Как вы догадались? Он погиб на Сомме. Я давно хотел поехать во Францию и увидеть его могилу. Но мне не суждено. Я слишком стар для такого путешествия. — Откашлявшись, он добавил: — Но вернемся к Уолтеру Теллеру. Я не буду ждать скорого ответа. Спасибо, что сообщили мне обстоятельства. Общество нуждается в нем. Надеюсь, его выздоровление будет полным.

Ратлидж поблагодарил его и удалился.

На обратном пути в Лондон он думал об отношении Уолтера Теллера к сыну, после чего заехал к Франс.

Дэвид Тревор был в саду, наслаждаясь вечерним ветерком перед заходом солнца, и улыбнулся при виде крестника, вышедшего через французское окно на террасу.

— Иен, у тебя был трудный день. Франс говорила мне, что ты возвращался в Ярд.

Ратлидж тоже улыбнулся и опустился на стул.

— Как вы себя чувствуете?

— Не хочу тебе лгать — опыт был не из приятных. У меня ушибы, и я не помню, как я их заработал. Но мы выжили, и это главное. — Он поднял забинтованную руку. — Франс позаботилась об этом. Рана неглубокая. Я дешево отделался, учитывая то, что произошло со многими. С вашей подругой все в порядке?

Ратлидж был удивлен, что Тревор помнит о его кратком отсутствии в поисках Мередит Ченнинг.

— Думаю, что да. — Он сделал паузу. — Я вынужден затронуть болезненную тему. Как вы себя чувствовали, имея сына? Когда он родился — в его первые детские годы?

— Это имеет отношение к делу?

— К сожалению, да.

— Я не возражаю поговорить о тех годах. Стать отцом казалось чудом. Я не могу передать словами. Он был таким маленьким и все же таким… реальным. Двигался, издавал звуки, открывал глаза и смотрел на меня. Его ручонки цеплялись за мои пальцы. Даже тогда глубина моих чувств к нему была неожиданной. Я бы сделал для него все. В случае надобности даже умер бы. Все, что я делал до того, не казалось важным. — Тревор криво улыбнулся; позднее солнце ярко освещало его лицо и поблескивало в глазах. — Это кажется абсурдным, не так ли? Не думаю, что я говорил кому-нибудь об этом раньше. Я был смущен. Долгое время я не понимал, что эти чувства естественные.

Его слова тронули Ратлиджа.

— Благодарю вас.

— Надеюсь, придет день, когда ты почувствуешь, что значит иметь ребенка.

Появилась Франс с графином холодной воды. Ратлидж задержался еще ненадолго.

Он провел беспокойную ночь. Хэмиш, всегда готовый пробуждать воспоминания, которые Ратлидж иногда мог похоронить в дневные часы, сильно давил на него, и он смог крепко заснуть только в четыре утра лишь для того, чтобы проснуться час спустя.