Смерть в облаках - Кристи Агата

Инспектор посмотрел на него с подозрением.

Французский археолог возбужденно тараторил что-то по-французски, и инспектор отвечал ему — медленно, тщательно подбирая слова.

Венеция Керр сказала:

— Конечно, все это страшно нудно, но что ж поделаешь — вам приходится выполнять свой долг, инспектор.

— Благодарю вас, мадам, — отозвался тот. Затем инспектор приказал:

— Прошу вас, леди и джентльмены, оставаться пока здесь, а я хотел бы поговорить с доктором… э-э… доктором…

— Брайант, меня зовут Брайант.

— Благодарю вас. Следуйте за мной сюда, доктор.

— Разрешите мне присутствовать при вашей беседе?

Это спросил человек с усами.

Инспектор повернулся к нему, поджав губы, но неожиданно выражение его лица изменилось.

— Простите, мсье Пуаро, — сказал он. — Вы так замотаны в этот шарф, что я вас не узнал. Разумеется, пойдемте.

Он открыл дверь, Брайант и Пуаро вышли, сопровождаемые подозрительными взглядами остальных пассажиров.

— А почему это им позволили выйти, а мы должны сидеть здесь? — воскликнула Сисели Хорбери.

Венеция Керр невозмутимо уселась на скамью.

— Он, наверное, из французской полиции, — сказала она. — Или соглядатай из таможни.

Она закурила.

Норман Гейл довольно робко заговорил с Джейн:

— Мне кажется, я вас видел в… э-э… в Ле-Пинэ.

— Да, я была в Ле-Пинэ.

Норман Гейл постарался поддержать разговор:

— Удивительно красивое место. Мне так нравятся сосны.

— Да, у них такой чудесный запах, — согласилась Джейн.

Они некоторое время молчали, не зная, о чем говорить дальше.

Наконец Гейл сказал:

— А я вас… э-э… сразу узнал — в самолете.

Джейн изобразила сильное удивление:

— В самом деле?

— А вы думаете, эту женщину действительно убили? — спросил Гейл.

— Я думаю, что да, — ответила Джейн. — Это ужасная история, просто отвратительная. — Она слегка вздрогнула, и Норман Гейл придвинулся к ней ближе — совсем немного, показав этим, что он как бы берет ее под свою защиту.

Дюпоны переговаривались по-французски. Мистер Райдер что-то подсчитывал в книжке, поглядывая на часы. Сисели Хорбери сидела, нетерпеливо постукивая ногой. Потом она закурила, руки ее дрожали.

Возле двери, загораживая выход, с равнодушным видом стоял громадного роста полисмен в голубой форме.

В соседней комнате инспектор Джэпп беседовал с доктором Брайантом и Эркюлем Пуаро.

— У вас просто талант — появляться в самых неожиданных местах, мистер Пуаро.

— Но, насколько я помню, кройдонский аэродром находится также вне сферы и вашей деятельности? — поинтересовался Пуаро.

— Я ведь еще и большой специалист по части контрабанды, и, по-моему, весьма удачно, что я вовремя оказался на месте происшествия. Это самое поразительное дело из всех, с какими я только сталкивался в последние годы. Так что давайте-ка им и займемся. Прежде всего, доктор, не назовете ли вы мне свое полное имя и адрес?

— Роджер Джеймс Брайант. Я специалист по болезням уха и горла. Проживаю в доме номер триста двадцать девять по Харли-стрит.

Флегматичный констебль, сидевший за столом, занес в протокол эти данные.

— Наш хирург, разумеется, тщательно обследует тело, — сказал Джэпп, — но, тем не менее, вы потребуетесь во время коронерского следствия, доктор.

— Конечно, конечно.

— Когда, по вашему мнению, наступила смерть?

— Когда я осматривал эту женщину, она была мертва уже по меньшей мере полчаса; это было за несколько минут до прибытия в Кройдон. Точнее не могу сказать, но, насколько мне стало понятно из слов стюарда, тот разговаривал с ней примерно за час до этого.

— Для следствия это очень важно — промежуток времени, в который наступила смерть, значительно сужается. Я полагаю, излишне было бы вас спрашивать, не заметили ли вы что-нибудь подозрительное?

Доктор покачал головой.

— А я спал, — с глубоким огорчением произнес Пуаро. — Самолет я переношу отвратительно — так же, как и корабль. Я обычно заворачиваюсь поплотнее и стараюсь заснуть.

— Как вы полагаете, доктор, что послужило причиной смерти?

— В данный момент я не рискну заявить что-либо с уверенностью. Это смогут определить наверняка только патологоанатомическое вскрытие и результаты анализов.

Джэпп понимающе кивнул.

— А теперь, доктор, — сказал он, — у нас нет причин долее вас задерживать. Боюсь, вам придется… э-э… пройти через некоторые формальности; всем пассажирам придется. Мы ни для кого не можем сделать исключение.

Доктор Брайант улыбнулся.

— Хочу заверить вас, что у меня нет при себе… э-э… духовых трубок или какого-либо иного смертоносного оружия, — сказал он совершенно серьезно.

— Роджерс должен в этом убедиться. — Джэпп кивнул на своего подчиненного. — Кстати, доктор, не знаете ли вы случайно, чем вот это может быть смазано?

Он показал на небольшой шип, лежавший перед ним на столе в коробочке.

Доктор Брайант покачал головой:

— Трудно сказать без анализа. Мне кажется, аборигены обычно используют кураре.

— Кураре оказывает именно такое действие?

— Это очень сильный и быстродействующий яд.

— Но его не так-то легко достать, верно?

— Да, довольно трудно, особенно для неспециалиста.

— Ну, тогда вас мы должны обыскать особенно тщательно, — сказал Джэпп, которому всегда очень нравились собственные остроты. — Роджерс!

Доктор и констебль вместе вышли из комнаты. Покачиваясь на стуле, Джэпп взглянул на Пуаро.

— Странно это все, — сказал он, — слишком уж сенсационно, чтобы могло произойти на самом деле. Я имею в виду, что духовые трубки и отравленные стрелы в самолете — это просто оскорбительно для любого здравомыслящего человека.

— Весьма глубокомысленное замечание, дружище, — хмыкнул Пуаро.

— Мои парни уже обыскивают самолет, — сказал Джэпп. — С ними специалист-трассолог и фотограф. А нам, я думаю, следующими лучше всего будет допросить стюардов.

Он шагнул к двери и дал указания. Ввели обоих стюардов. К тому, что помоложе, уже вернулось душевное равновесие. Он казался лишь несколько более возбужденным, чем обычно. Второй стюард по-прежнему выглядел бледным и испуганным.

— Все в порядке, парни, — ободрил их Джэпп. — Садитесь. Ваши паспорта тоже здесь? Отлично.

Он быстро перебрал лежавшие перед ним паспорта.

— Ага, вот и мы. Мари Моризо — паспорт французский. Вы что-нибудь знаете о ней?

— Я видел ее раньше. Она довольно часто летала — в Англию и обратно, — ответил Митчелл.

— А, наверное, по каким-нибудь делам. Вы не знаете, чем она занималась?

Митчелл покачал головой. Младший стюард сказал:

— Я тоже ее помню, я видел ее на утреннем рейсе — восьмичасовом из Парижа.

— Кто из вас последним видел ее в живых?

— Он. — Младший стюард кивнул на своего коллегу.

— Верно, — сказал Митчелл, — когда я принес ей кофе.

— Как она при этом выглядела?

— Не обратил внимания. Я просто подал ей сахар и предложил молоко, но она от него отказалась.

— В котором часу это было?

— Не могу сказать точно. В это время мы были где-то над проливом. Наверное, около двух часов.

— Да, около того, — сказал Альберт Дейвис, второй стюард.

— Когда вы увидели ее в следующий раз?

— Когда разносил счета.

— Когда это было?

— Примерно через четверть часа. Я думал, она спит. Боже мой! Она уже тогда, наверное, была мертва!

Голос стюарда задрожал от страха.

— А вот этого вы не заметили? — Джэпп показал маленький шип, похожий на осу.

— Нет, сэр, не заметил.

— А вы, Дейвис?

— В последний раз я видел мадам, когда разносил галеты и сыр, но с ней все было в порядке.

— Как вы обычно разносите еду? — спросил Пуаро. — Каждый из вас обслуживает свой салон?

— Нет, сэр, мы работаем вместе. Сначала суп, потом мясо с овощами, салат, затем сладкое и так далее. Обычно мы сначала обслуживаем задний салон, а затем со свежими порциями идем в передний.

Пуаро кивнул.

— Скажите, а эта Моризо разговаривала с кем-нибудь в самолете? Или, может быть, она кого-нибудь узнала? — спросил Джэпп.

— Этого я не заметил, сэр.

— А вы, Дейвис?

— Нет, сэр.

— То есть вы не заметили ничего такого, что могло бы пролить свет на эту историю? Никто из вас?

Оба задумались, потом покачали головами.

— Ну, тогда с вами пока все. Но мы еще встретимся.

Генри Митчелл проговорил рассудительно, с печалью в голосе:

— Да, сэр, в самом деле скверная история. Особенно мне не по душе то, что я сам как бы нахожусь под подозрением.

— Ну, по-моему, никто вас ни в чем не обвиняет, — сказал Джэпп. — Однако, я согласен, действительно это довольно скверная история.