Угол падения - Андреева Наталья

— Да, жаль. — Про себя, конечно, Нора порадовалась такому повороту событий, у нее-то машины никакой не было, и в этом вопросе Паша был тверд как скала.

— А ты своего Пашку на шубу не расколола?

— Разбежалась. Жмот он. Да, сдается мне, у него и денег-то толком нет.

— Как нет? Он же коммерческий директор, совладелец.

— Это он так говорит. Я недавно слышала краем уха, как он с Серебряковым собачился, царство ему небесное. Раньше все тихо-мирно было, а тут орали так, что особо и подслушивать не пришлось. Серебряков прямо так и сказал, что от Пашиной доли остался один дым и ему надоело, мол, субсидировать его дорогие привычки.

— Чего-чего делать?

— Субсидировать. Слово такое, но не в этом суть. Я только одну фразу четко запомнила: «Ты все отдашь до копеечки, и тогда, когда я тебе скажу». Вот такие дела, подруга дорогая.

— Да, значит, обе мы с тобой на мель сели.

— Как знать, как знать. Серебряков-то помер, а жена его корова коровой. Авось Паша и развернется, она-то считает, что он близкий друг, совладелец и все такое.

— А я теперь женщина свободная. Познакомила бы ты меня с каким-нибудь мужиком, что ли. С богатеньким таким Буратино.

— Смеешься? На дороге такие не валяются. Да и у меня с Пашей, похоже, остывает,

— Что, сорвался?

— Вроде того. Так что скоро вместе пойдем, подруга, на вольные'хлеба.

— Слушай, может, приедешь ко мне, дубленку посмотришь, посидим, водочки попьем.

— Лучше в кабак. Может, зацепим кого.

— Что мы, дешевки?

— Милая, знаешь, какая конкуренция подрастает? Помоложе нас с тобой, да и поумнее. Кризис всех на улицу выкинул. Сейчас умные девки в цене: образование там, манеры, языки.

— Что, может, и нам пойти поучиться?

— Ты читать не разучилась, подруга?

— А сама? Ладно, в кабак так в кабак. Гульнем на последние. Что ж делать-то. Времена сейчас тяжелые.

— А ты объявление в газету дай: «Молодая, красивая, свободная, ищет состоятельного мужчину для постельных дел за соответствующую плату».

— Смеешься.

— Ну вывеску на грудь надень: «Свободна, сдаюсь внаем».

— Что я, квартира?

— Это куда посмотреть.

— Ладно-ладно, я посмотрю, как ты пошутишь, когда тебя по следователям таскать будут.

— А меня-то с чего?

— Что ж мне одной, что ли, отпихиваться? Кстати, следователь ничего. Можно и пообщаться.

— А, этот блондин в дешевых шмотках? Приезжал сегодня к Паше, когда мы на корте торчали.

— Ну, шмотки у него, может быть, и дешевые, зато в шмотках все нормально.

— Проверяла?

— Нет еще. Но на коленки мои он отреагировал.

— Ты что, у них же там небось облико морале.

— Прям. Котяры — они и есть котяры. Я в следующий раз обязательно шорты кожаные надену. Тогда проверим, как там у них в милиции с потенцией.

— Ты что, серьезно? Нужен он тебе? Знаешь, какая у них зарплата?

— А я так, на интерес, может, он мне понравился?

— Давай-давай, подруга, потом расскажешь. А вообще-то не советую.

— Это ты так говоришь, потому что тебе слабо такого мужика завалить.

— Кому, мне?!! Тебе не слабо, а мне слабо? Большое у тебя самомнение, Ланочка.

— Пари хочешь?

— А давай. На что?

— Ужин в ресторане. Если я с ним пересплю, ты платишь, если ты — я плачу.

— А если он сегодня со мной, завтра с тобой?

— Ничья. Каждый платит за себя.

— Какой ресторан?

— Кто выигрывает, тот и заказывает музыку. Неделя сроку, а потом подводим итоги.

— Только по-местному.

— Я всегда свое слово держу.

— Ну ладно, подруга, звони.

— Пока.

А капитан уголовного розыска Леонидов, не подозревая о состоявшемся сговоре двух львиц, подняв воротник, шагал домой под мелким дождичком, нащупывая в кармане вожделенную кассету со взятым у приятеля «Титаником». В этот момент он мечтал выпить после рабочего дня рюмочку водки, может, две и, заев это дело тарелкой маминого борща, залезть с ногами на продавленный диван и насладиться шедевром мировой кинематографии. Алексея ждали дома Джеймс Камерон, мама и спокойный ленивый вечер.

Глава 2 О ЧЕМ ПЛАЧУТ ЛЮБОВНИЦЫ

Самый отвратительный звук на свете — это звонок будильника ранним утром, когда смертельно хочется спать. Он выдергивает из сладкого забытья, заставляя начать новый день, который зачастую не приносит ничего, кроме очередных неприятностей.