Угол падения - Андреева Наталья

Большой ребенок нехотя отложил карты.

— А что надо делать?

— Это ты сама решай, ты же женщина.

Девушка задумалась. Алексей начал подозревать, что проблема взаимоотношений двух полов до сих пор сводится у нее к фрагментам из жизни пчелок и бабочек. Наконец большая Лиза решилась пойти на выручку несчастной Эльзе.

— Ты еще придешь? — крикнул ей вслед расстроенный Сережка. — Мы еще в пьяницу поиграем и в новую игру, которую я вчера от Павлика узнал!

— Приду, — откуда-то из-под притолоки прозвучал голос Лизы.

— А где мама? — спросил Леонидов, когда захлопнулась дверь за посетительницей.

— Ушла к тете Ане.

— А ты чего здесь торчишь?

— Надоели все, — серьезно заявил семилетний ребенок, аккуратно собирая карточную колоду.

— Чего ж ты хочешь от жизни, юноша?

— Чтобы все время было весело!

— Ну, так не бывает. Надо иногда и поплакать. Иначе ты "и не поймешь, что тебе именно сейчас весело.

— Пойму, — упрямо возразил Сережка.

Тут Леонидов вспомнил, что в коридор Сережке действительно нельзя выходить, так как там до приезда опергруппы оставался лежать труп Иванова.

«Сашка запретила выходить. А сама куда-то усвистала. А мне теперь что делать?»

— Сдавай, что ли, Серега. Будем с тобой сейчас играть в главного дурака, — решился Алексей.

— Это как?

— А так: когда остаешься, то ты не просто дурак, а главный. Вроде и хорошего мало, зато не так обидно. Понял?

Сережка на всякий случай вздохнул и принялся неумело тасовать колоду.

Глава 6 ТО, ЧТО ЗА ВСЕМ ЭТИМ ПОСЛЕДОВАЛО

Александра пришла минут через пятнадцать после того, как Алексей с Сережкой затеяли игру в карты. Она как-то шумно вздыхала, ее милое лицо было каким-то странным, не то испуганным, не то задумчивым. Сашенька прижимала к груди пакет с едой, добытой в боковой комнате, в которой еще сохранился основательный продуктовый запас.

— Ты чего? — поинтересовался Леонидов. — Замутило, что ли?

— Нет, просто не по себе. Леша, нам, наверное, обедать не придется? Сейчас милиция приедет и будет всех допрашивать, сказали, нельзя никуда выходить.

— Кто тебе сказал, что выходить нельзя?

— Барышевы говорят, а что, неправда? Мы с Аней раздобыли продукты, давай поедим? Сережа, ты голодный?

— Угу.

— А ты, Леша?

— На меня, наверное, влияет чужая беременность, немного мутит. С утра плохо, сам не пойму, с чего такая ерунда приключилась, вроде не больной… Может, от вчерашнего избытка физических нагрузок?

— От голода тоже может тошнить.

Саша развернула пакет. В нем оказались все та же поднадоевшая красная рыба с остатками черствого хлеба, баночка оливок без косточек, пачка дорогого печенья, пара яблок, с полкило мандаринов.

— Что же ты паштета какого-нибудь не прихватила? Я видел, там полно этих коробок.

— Хлеба осталось мало, мазать не на что. Да и ножа нет. Зато пакет сока раздобыла, Барышев мне его даже открыл.

— Не иначе как зубами, сцена из фильма «Челюсти». Добрый Барышев!

— Вы поссорились?

— С чего ты взяла?

— Не ходите друг за другом, как в то утро, — когда Сергеева нашли.

— Знаешь, людям свойственно иногда друг от друга уставать.

— Ко мне это тоже относится?

— Да не цепляйся ты, Сашка. Кстати, как наши об- Щие друзья прореагировали на преждевременную кончину господина управляющего?

— Разве ты Сергея не видел с утра?

— Ну, меня интересует не та реакция, которая рождается в моем присутствии. Что тебе-то Серега сейчас сказал?

— Соображаешь, куда клонишь? Что, и друзей уже начал подозревать? Не заигрался ли в частного сыщика, Алексей?

— Я уже закончил начатое. Просто интересно, о чем вы там без меня болтали.

— Мы с Анечкой обсуждали выкройку платья, которое она задумала сшить. Устраивает?

— Не хочешь говорить, не надо. Кстати, вчера ты долго оставалась в холле, когда я отключился и потерял ориентацию?

— Ты что, совсем ничего не помнишь?

— А. что было?

— Я же вместе с тобой пошла, все спрашивала: «Леша, Леша, что с тобой?» А ты бормотал что-то, бормотал… По-моему, ты чем-то отравился, только почему сразу уснул, непонятно. Странно.

— Да? Сколько непонятного вокруг происходит. А ты что, тоже спать легла?

— Нет, вернулась, посидела немного, пока Сережка не набегался. Не могла же я его одного оставить? Потом, когда уложила, сразу легла. А что?