Тайник - Джордж Элизабет

— В там-тамы побить.

— Что угодно. Ты наверняка подумала… Не знаю… Ты, наверное, подумала, что я тебя забыла. Но я не забыла. Разве я могла? После всего, что было?

— Известие о твоей свадьбе я все же получила.

«Но не приглашение на нее», — осталось в подтексте.

Но Дебора услышала. И стала подыскивать объяснения.

— Наверное, я решила, что ты сочтешь это странным. После Томми. После всего, что было, я вдруг выхожу замуж за кого-то другого. Наверное, я просто не знала, как это объяснить.

— А ты считала, что должна объяснять? Почему?

— Потому что это было похоже…

Дебора искала слово, которое точно отразило бы, как ее переход от Томми Линли к Саймону Сент-Джеймсу мог выглядеть в глазах кого-то, кто не знал всей истории ее любви к Саймону и разрыва между ними. Все время, пока она оставалась в Америке, боль была слишком свежа, чтобы говорить о ней с кем-то. Кроме того, там был Томми, заполнивший пустоту, о существовании которой не знал тогда даже он. Как все сложно. И всегда было сложно. Возможно, именно поэтому Чайна была для нее лишь частью американского опыта, который включал в себя Томми и должен был отправиться в архив, когда их с Томми время кончилось.

— Я ведь не говорила тебе о Саймоне, правда? — начала она.

— Даже имени его не упоминала. Но ты так ждала писем. А когда раздавался телефонный звонок, ты только что не подпрыгивала от нетерпения, как щенок. Когда выяснялось, что письма нет и звонит кто-то другой, ты исчезала на пару часов. Я догадалась, что дома остался кто-то, кого ты держишь про запас, и спрашивать не стала. Думала, ты сама скажешь, когда будешь готова. Но ты не сказала.

Чайна перелила готовую пасту в дуршлаг. Когда она отвернулась от раковины, за ее спиной поднялся пар.

— Мы могли бы поговорить и об этом, — сказала она. — Жаль, что ты мне не доверяла.

— Это не так. Подумай о том, что тогда произошло, и ты поймешь, что я доверяла тебе целиком и полностью.

— Аборт, я помню. Но это физическое испытание. А эмоциями ты не делилась ни с кем. Даже когда вышла замуж за Саймона. Даже теперь, когда вы с ним донимаете друг друга. Подруги нужны для того, чтобы делиться, Дебс. А не просто для удобства, как бумажный платочек, который всегда в кармане, если надо высморкаться.

— Ты думаешь, что я так к тебе относилась? И отношусь сейчас?

Чайна пожала плечами и сделала несчастное лицо.

— Точно не знаю.

Сидя на Кэнди-гарденс, Дебора обдумывала свой вечер с Чайной. Пока она была там, Чероки не появлялся: «Сказал, что идет в кино, а сам, наверное, кадрит какую-нибудь телку в баре», — так что никто не отвлекал их от обсуждения насущного вопроса о том, что же случилось с их дружбой.

На Гернси их роли странным образом поменялись, и это создавало между ними неопределенность. Чайна, на чью долю раньше выпало быть благодетельницей, взявшей на себя заботы об иностранке, которая приехала в Калифорнию с разбитым сердцем, здесь волей обстоятельств превратилась в Чайну-просительницу, зависимую от доброты подруги. Дебора, привыкшая принимать помощь Чайны, вынуждена была примерить плащ доброй самаритянки. Эта перемена сбила их с толку, причем сильнее, чем могла бы, не стой между ними ничего, кроме тех лет, когда наступил перерыв в их дружбе. Поэтому неудивительно, что обе не знали, что говорить и как себя вести. Но обе, как надеялась Дебора, чувствовали в душе одно и то же, хотя их попытки выразить это казались неловкими: каждая хотела другой добра, и каждая защищала свою позицию. Они искали друг к другу новый подход, который должен был вывести их из прошлого.

Дебора поднялась со скамьи, едва белесый луч солнца упал на угольно-черную дорожку, ведшую к воротам парка. Она пошла по тропе между кустарником и газоном, в обход пруда, где плавали золотые рыбки, миниатюрные копии тех, которых она видела в японском саду Ле-Репозуара.

Снаружи, на улице, машин становилось все больше, и пешеходы спешили в центр города по своим делам. В основном они направлялись к «Эннс-плейс». Повернув, Дебора увидела Чероки, который стоял, прислонившись бедром к низкой ограде утопленного в земле садика. Он жевал что-то завернутое в салфетку и запивал это из чашки, над которой поднимался парок, а когда она окликнула его по имени, вздрогнул. Потом ухмыльнулся.

— Гляди-ка, работает, — сказал он. — Я посылал тебе телепатические сообщения, чтобы ты вышла.