Кукловод - Троицкий Андрей

И тут вспыхивает верхний свет. Неизвестно откуда выскакивает этот мужик в майке без рукавов и длинных, ниже колен, трусах. Глаза ошалелые, изо рта пена. И держит в правовой руке… Величко присмотрелся внимательнее, что за предмет держал хозяин. Не нож и не пушка. Беспортошный бизнесмен держит в руке трехцветный тюбик с отвинченной крышечкой.

Величко рисковал получить в лоб струйку зубной пасты или крема для бритья. Да, все это надо было видеть. Сперва стало смешно, а потом хозяин заблажил, как худая баба. Надо было что-то делать. Тут миром не решишь…

Вот он – полный облом. Хозяин почему-то дома, из ценностей – только коробки со стиральным порошком и этой клятой зубной пастой.

Если бы этот хмырь не визжал, как свинья… Если бы не орал, как тенор Большого театра на хоровой спевке… Ясно, остался бы жив. Торговал своей пастой и прочей ерундистикой. Ну, взял бы Величко тюбик пасты для нужд личной гигиены – всего убытков. Пусть этот гад себя винит и зубную пасту, не на кого ему обижаться. Вообщем, он получил все, что заслужил.

Одни неудачи, обломы, лажа, непруха, рогатки, вязы.

Второй случай совсем свеженький – позавчерашний.

Там все вышло хуже не придумаешь. Когда баул с вещами был загружен и упакован, вдруг явились хозяева. И опять кипеш, опять шум, вой, драка. Едва успокоил хозяев. Правда, кровищи много было. Хоть ведром собирай. Хорошо хоть Величко был выпивши, иначе не смог бы этого сделать.

Уже упакованную сумку пришлось оставить на месте, в прихожей. Если толкать этот грязный товар через барыг, менты сядут на хвост Величко и повяжут уже на следующий день. А то и раньше.

Он ушел пустым. Проходными дворами дотопал до хаты Грибовой. Ну, если на тебе крови от ушей до кончиков ботинок, надо как-то объясниться с женщиной. Короче, пришлось рассказать все, как было. «Хоть бы колечко какое взял», – всхлипнула Грибова. «Что, мне пятнашку на зоне париться из-за хренова колечка?»

Полночи Величко стирал в ванной одежду.

Сегодня муки Величко должны кончиться. Кажется, ему удалось поймать удачу за толстую задницу. И поиметь ее по полной программе.

Старый кореш, с которым Величко в свое время делил лагерную пайку и миску баланды, предложил вполне приличную, да что там приличную, просто шикарную работу. Перегнать грузовик с соляркой по всей территории Казахстана, до южной границы.

Весьма возможно, обратно в Москву Величко уже не вернется. Заплатить обещали баксами. Если он получит хотя бы половину обещанного, считай, стал богатым человеком. Давно хочется уехать в те места, где целый год можно прожить за сто баксов. А таких мест много…

Пора заканчивать эту московскую бодягу. И с этой ленивой тварью Галей Грибовой тоже пора того… Пора ставить на ней жирную точку. Красного цвета. Это будет не слишком больно. Для Гали. Ну, вскрикнет пару раз, ногами подергает. А может, все обойдется даже без вскриков и стонов. Совсем тихо. Как говорится, дело мастера боится. И цветы сгодятся. Ей же на могилу. Продукт двойного назначения.

Величко развалился в кресле напротив телевизора, уставился в светящийся экран пустыми глазами. Галина вошла в комнату, села на диван и стала размазывать по лицу какую-то дрянь с тошнотворным запахом. По телеку передавали дневную сводку криминальных новостей. Молодой напомаженный охламон в милицейской форме сообщил, что жильцы дома по Изумрудной улицы были потрясены жестоким убийством своих соседей. Мужа и жену зарезали прямо в прихожей их квартиры. Видимо, хозяева, вернувшись домой в неурочный час, застали грабителя на месте преступления.

Хмурый пожилой опер, у которого съемочная группа взяла интервью, сообщил, что отрабатывается сразу несколько версий. Одна важней другой. Затем последовало лирическое отступление. Показали потрясенных соседей, ахи, охи, сопли и стоны. «Погибшие были чуткими отзывчивыми людьми, – говорила пенсионерка с красным носом. – Я часто заходила к ним за солью. И они никогда не отказывали. Все время наливали мне. То есть давали мне соль. Или спички».

– Да, теперь тебе придется спички за свои деньги покупать, – усмехнулся Величко. – Такая трата. Такое неудобство.

Галина отложила в сторону свою вонючку под названием крем, поднялась с дивана, остановилась сзади Величко и выразительно шмыгнула носом. Это шмыганье носом могло означать лишь одно: Галина собиралась сообщить какую-то очень важную вещь. Она погладила Величко по голове, потрепала его волосы и, наконец, разродилась: