День гнева - Левицкая Ольга

Катя потрясенно смотрела на него. Потом обняла за шею и поцеловала.

– Прости меня, Андрюша. Я такая дуреха. Маленькая глупая дуреха. Ты не будешь на меня сердиться?

Хоршев притянул ее к себе.

– Ты совсем не маленькая. И уж точно не глупая. И ты мне очень даже нравишься...

Деревья расступились и показался маленький домик дворника. Он одиноко стоял на отшибе, слепо поглядывая темными окнами. Катя показала на него рукой:

– А помнишь, как мы с Элькой вас тогда застали?

– А то! Эх мы тогда и разозлились...

– А мы как перепугались, когда этот за нами рвануть хотел. Бежим, а сами думаем: – «догонит – не догонит?»

– Так он же раздетый был!

– А твоему Чернышу все по барабану, он же бешеный...

Они приблизились к одинокому домику. Катя заглянула в окно, тщетно пытаясь что-нибудь разглядеть.

– А что, Бабы Маши нет?

– Да она обычно на ночь к себе уезжает. Она же тут недалеко живет, пара остановок.

– А ты можешь туда попасть?

– Конечно, она нам всегда ключ оставляет. – Хоршев полез в какую-то щель между бревен и вытянул небольшой ключик. – Хочешь, давай зайдем.

Катя загадочно посмотрела на него.

– Хочешь. Давай. Зайдем. Я ведь тут еще ни разу была. Знаешь, как интересно?

Хоршев включил свет и первым делом задернул занавески. – Привычка, – улыбнулся он. – Снимай куртку, разувайся. Сейчас будем чай пить.

Сняв куртку и свитер, Катя разулась и села на тахту, поджав под себя ноги. Андрей уже поставил кипятиться чайник. Войдя в комнату, он присел рядом с девушкой и обнял ее.

– Ну вот, теперь хорошо...

Катя медленно повернулась к нему и обняла за шею, прижавшись грудью. Их глаза встретились. Несколько мгновений они смотрели друг на друга горящим взглядом, затем девушка сжала его щеки ладонями и стала быстро целовать по всему лицу. Хоршев вспыхнул просто как свечка, он обхватил Катю руками и стал жадно гладить ее спину, руки и плечи. Она запрокинула голову и закрыла глаза. Андрей стал целовать ее в шею, его поглаживания становились все смелее, он раз за разом проводил ладонями по груди. И наконец начал в открытую тискать ее.

Вдруг засвистел чайник. Хоршев выругался про себя. – Твою мать! Сейчас все сорвется. – Двумя прыжками он добрался до кухни и выключил проклятый чайник. Вернувшись, не поверил своим глазам. Катюша, откинувшись на подушку, лежала на тахте и протягивала к нему руки.

– Иди сюда...

Одним движением сбросив свитер, он прилег рядом с девушкой и прижал ее к себе. Их губы соединились в долгом поцелуе. Свободной рукой Андрей проник под блузку и стал выдергивать майку из под юбки. Он сильно опасался, что Катя воспротивится этому, но она прильнула к его губам и как будто ничего не замечала. Наконец майка подалась, и жадная рука, пройдясь несколько раз по спине, залезла под лифчик и вдруг одним движением оказалась спереди. Хоршев стал осторожно ласкать нежную девичью грудь.

– О-о-о-х-х! ...

Катя вздохнула в изнеможении и сама стала расстегивать блузку, словно она душила ее. Он высвободил руку и быстро снял через голову рубашку вместе с майкой. При этом несколько пуговиц с треском отлетели. Затем стал «помогать» своей девушке. Освободив ее, он умело расстегнул застежку лифа. И вот уже обнаженная по пояс Катя лежала перед ним во всей красе своего юного тела. Она смотрела на парня широко открытыми глазами и тяжело дышала.

Андрея всего трясло от возбуждения. Он лег на спину и перекатил девушку себе на грудь. Прижав ее к себе, снова впился в нежные губы, раздвинул их и проник внутрь языком. Стиснул ее пониже спины и придавил к возбужденному члену. Катя шумно дышала, прижавшись всем телом и извиваясь как змея. Отбросив все доводы разума, Хоршев резко задрал ей юбку и запустил руку под колготки и трусики. Проникнув до самой глубины, он стиснул нежную девичью плоть, погрузив пальцы в самое запретное...

– Андрюша, Андрюшенька! Подожди, не надо! ...

Прерывающимся голосом Катя умоляла его остановиться. Хоршев замер, закрыв глаза от разочарования. Потом медленно вытащил руку. Пальцы были влажными и липкими. Он бессильно распростерся на лежаке, пытаясь прийти в себя.

– Андрюшенька, посмотри на меня...

Он открыл глаза. Катя в упор смотрела на него. Ее лицо было грустно и тревожно, казалось, что она сейчас расплачется.

– Прости меня, я не могу сейчас, не могу. Я знаю, чего ты хочешь. Мне мама рассказывала. Нельзя мне. Ты же умный, пожалуйста, пойми меня, я тебя прошу!