Дважды коронован - Колычев Владимир

Фурман усмехнулся, размазал кровь по лезвию и приложил его к девичьей щеке.

– Сейчас моя кровь смешается с твоей...

– Не надо! – жалко пролепетала Рита.

– Может, лучше пусть моя плоть с твоей смешается?

– Не надо, пожалуйста!

– Что «не надо»? Раньше ты со мной за милую душу. А сейчас что, брезгуешь?

– Нет... Просто я не готова... И не здесь...

– А где?

– Думаю, к вечеру в Полтаве будем, – подал голос Моток. – Там гостиницу можно снять.

– Там я тебя и раскатаю, – осклабился Фурман.

Рита ничего не сказала, ладонями закрыла лицо и разрыдалась. Понятное дело, с крутым жила, в мехах купалась, под охраной домой ездила, а тут такой конфуз. Ничего, переживет. И Фурману стелить будет как прежде. Судьба у нее такая...

—Черт, погранцы, в натуре!

Действительно, откуда-то со стороны им наперерез, поднимая снежную пыль, мчался армейский «уазик» с украинским гербом на капоте.

– Что делать?

– Тормози!

Мартын вышел из машины с поднятой рукой, в которой держал, выставляя напоказ, стопку стодолларовых купюр. Не нужен ему конфликт с пограничной службой, лучше откупиться, чем таскать ее за собой. И без того проблем хватает...

Украинские пограничники ретиво взяли его на прицел, но стодолларовые купюры подействовали на них магическим образом. Сурово нахмуренные лица разгладились, стволы автоматов приопустились.

– Мужики, накосячил, базара нет! Но давайте нормально разойдемся!

Мартын шагнул к офицеру, но его подчиненные снова наставили на него стволы. Тогда он положил деньги на дорогу, накрыв их зажигалкой.

– Здесь две штуки. Забирайте, и расходимся. Только нам дальше надо, – махнул он рукой в сторону Харькова.

– Нет, назад поворачивайте, – покачал головой офицер.

– Тут отморозки одни недавно проехали, на «Мицубиси Паджеро». Они жену мою похитили. А вы их пропустили...

– Не было никакого «Паджеро».

– Вот и я о том же... Мне их догнать надо, жену спасти...

Мартын добавил еще тысячу долларов, и это решило исход конфликта. Пограничники оставили его в покое, но с одним условием – он с ними не встречался.

Того же самого хотели бы от него и отморозки, похитившие Риту вместе с машиной. Но вряд ли они думают сейчас о таких неприятностях. Ведь они не знают, что в «Паджеро» установлен радиомаячок, который сейчас исправно подавал сигнал на монитор системы наблюдения. Техническая новинка от Гобоя доказала свою нужность. Пусть отморозки думают, что им ничего не угрожает. Мартын идет по их следу и очень скоро их догонит...

Домик в придорожном кемпинге смело можно было назвать тараканником. Или клоповником. И тараканов здесь хватает, и клопы наверняка в матрасах живут, а под обоями, возможно, водятся мокрицы. Грязно здесь, запущено, зато холл просторный и две спальни. В одной будет Фурман с Ритой, а в другой – Моток.

– Ну, чего сидишь, как неродная? – спросил Фурман, скинув куртку. – Раздевайся. Буду смотреть, все ли у тебя на месте. А то, может, крокодил у тебя что-нибудь откусил...

– Какой крокодил?

– А с которым ты живешь.

– Мартын – не крокодил, – мотнула она головой.

– А Гена? Гена крокодил, гы-гы... Мы, между прочим, в Гену из-за тебя стреляли, жизнью рисковали. А ты этого не оценила, ушла от нас...

– Мартын меня забрал.

– Ничего, мы обратно отбили. Теперь ты со мной, как раньше...

– Не хочу я с тобой.

– Ничего, захочешь. Попробуешь – и захочешь. Раздевайся.

– Не хочу... И холодно.

– Ничего, я тебя согрею. – Фурман достал из-за пояса пистолет, передернул затвор. – Пуля горячая, она тебя изнутри согреет... Раздевайся!

Но Рита подняла ворот своей шубы и носом зарылась в меха. Дескать, стреляй, все равно...

– Ну ладно! – Он подошел к ней, схватил за волосы и влепил пощечину. И еще раз, и еще... – Раздевайся!

Рита хмыкнула разбитым носом, затравленно взглянула на Фурмана, но сняла только шубку. С джемпером и свитером расставаться она не торопилась. И это еще больше разозлило его.

– Я тебя щас грохну! – Он размахнулся, чтобы ударить ее со всей силы, но рука неожиданно оказалась в крепком захвате.

– Не надо! Не тронь ее! – сквозь зубы процедил Моток. Взгляд у него мутный, ледяной.

– Не буду, – мотнул головой Фурман и коварно усмехнулся. – Она же тебе нравится, да? Нравится. А ты мой кореш. И если она тебе нравится, я ее трогать не буду.

– Не надо, – отпуская его руку, повторил Моток.

– И не буду. Я думал, мы ее на пару распакуем. Знаешь, как пилой «Дружба» работают? Или ты один с ней хочешь?

– Ну, не хочу... То есть хочу, – замялся Моток. – Но если она с тобой, то перехочу. Но только силой не надо. Если силой, то она не с тобой...

– А с кем, с тобой?

– Слушай, оставь ее в покое! Или пусть она сама выберет, с кем будет.

– А может, лучше мы сами выберем? – Фурман вытащил из-за пояса пистолет. – В русскую рулетку сыграем. Здесь один патрон. Ты стреляешь первым. Крутим барабан!

– Эй, какой здесь барабан? – шарахнулся от него Моток.

– Да? Может, здесь есть барабан? – Фурман взял подушку, поднял ее на вытянутую руку. – Нет здесь барабана. И быть не может. И не рулетка это. Пуля чисто твоя!

Он приставил пистолет к подушке и нажал на спусковой крючок. Звук был такой, будто воздушный шарик лопнул. Перья взметнулись в воздух. Но Фурман промазал, и Моток бросился к двери. Вторая пуля достала его и сбила с ног.

Моток лежал на животе, конвульсивно дергая ногой. Из простреленной шеи пульсирующим фонтаном хлестала кровь. Фурман бросил ему на голову подушку, приставил к ней пистолет...

– Это чтобы не мучился, – дунув на дымящийся ствол, сказал он. – И здесь чтобы не мучился, и на том свете. А то застрелился бы и в рай бы попал. А у меня здесь рай будет. С тобой. И с деньгами. Начнем прямо сейчас...

Он поднял простреленную и окровавленную подушку, бросил ее на Риту. Девушка отпрыгнула в сторону, споткнулась и упала. Фурман схватил ее за волосы, швырнул на кровать.

– Раздевайся!

Рита ничего не сказала, но стащила с себя джемпер, джинсы...

И вдруг в затылок ткнулось что-то очень твердое. Тут же последовал разрушительный взрыв, в дыму которого Фурман увидел Мотка, который махал ему рукой, увлекая за собой в какой-то светящийся тоннель...

На спусковой крючок Мартын нажал с легкой душой. Какая-то тварь пыталась влезть на Риту, и он только рад был разнести ему голову.

– Он... Он меня бил... Я не хотела, – рыдала она, в ужасе глядя на него.

Губа у нее разбита, нос распухший, синяк под глазом надувается. Видно, что она сопротивлялась. А раз так, то винить ее не в чем.

– Ничего не было. У него и раньше ничего не получалось...

– Раньше?! – Мартын перевернул на спину лежащего на кровати покойника. Пуля выбила ему глаз и часть надбровья, но все-таки его можно было узнать. – Фурман? Он что, охотился за тобой?

– Я не знаю, – одеваясь, мотнула головой Рита и умоляющим взглядом посмотрела на него. – Ты меня не бросишь?

– Даже не мечтай... А это, значит, Моток? – Мартын пнул ногой второй труп.

Оказалось, что Моток заступился за Риту, за то и пострадал. Но это уже детали. Главное, что с отморозками покончено.

В «Паджеро» он обнаружил «дипломат», а в нем – двести тысяч долларов. Ручка оторвана, замки взломаны, бурые пятна на корпусе. Это навело на мысль, что эти деньги совсем недавно принадлежали Робинзону.

Так и оказалось. Пятьдесят тысяч Мартын вернул ему, а остальное забрал себе: сто штук за Спартака, и пятьдесят – штраф за то, что Робинзон допустил беспредел в своем городе. Отморозки свободно по улицам гуляют, любимых женщин похищают... Робинзон за это и ответил. Все по понятиям, и кто скажет, что это не так?

– Быстрей! Бегом! Пошел! Пошел!

На бегу краем глаза он заметил занесенную над ним дубинку и резко прибавил ходу, чтобы не попасть под нее. Шум, суета, душераздирающий лай собак... Но вертухаи больше замахиваются, чем бьют. Все правильно – главное, шухер поднять, чтобы новичкам в голову мысли дурные не лезли. Менты на стреме, в зоне порядок, так что не рыпайтесь, бродяги, и плывите вниз по течению, как безголовые бревна.

А не хочет Гена плыть по течению. Но и зарубаться пока смысла нет, осмотреться нужно...

Этап гнали в здание карантина, но вышедший оттуда офицер велел строить зэков во дворе. Он же и приветственную речь толкнул...

Восемь лет Гене впаяли, и все на строгом режиме. Хорошо, братва за него. И «грев» на СИЗО слала, и здесь не забудут; и на этап зарядили не слабо – сумку с харчами, куртку теплую с меховым воротником...

На эту куртку и позарился «козел» из хозобслуги, узколобый мужик с красной повязкой на рукаве. Гена и досмотр уже прошел, и обрили его налысо, осталось только в бане помыться, и можно в карантинный барак загружаться. Особо крутых на этапе нет, и он без проблем займет там угловую шконку, вернее, надеялся на это. О том и думал перед зданием бани. Курил табак, никого не трогал, а тут черт какой-то с большим рыхлым носом и загребущими глазками.