Кроваво-красная текила - Риордан Рик

— И кто же удостоил нас своим посещением? — тихо спросил он.

— Джексон Трес Наварр. Без запятых.

Гарза с минуту смотрел на меня и улыбнулся, уже по-настоящему.

— Серьезно?

Мне не понравился его тон. Должно быть, Гарза понял это по выражению моего лица, но лишь пожал плечами.

— Вы изрядно разозлили Дэна сегодня утром, мистер Наварр. И тогда я сказал ему: «Буду держать глаза открытыми». Однако я ненадолго их закрыл, и… — Он щелкнул пальцами и показал на меня. — Думаю, это забавно.

Гарза посмотрел мне в глаза и попытался выглядеть спокойным, словно являлся хозяином положения. Зубы у него были такими же белыми, как усы. А пальцы — на мой вкус — слишком сильно сжимали пистолет.

— Смешно до истерики, — согласился я и посмотрел на семейную фотографию, стоящую на письменном столе. — Вам больше негде спать, мистер Гарза? Может быть, у вас домашние проблемы?

Улыбка Гарзы стала более жесткой, и лицо приобрело цвет ржавого гранита Центрального Техаса.

— Давайте поговорим о вас, — предложил он.

Я рассматривал различные варианты, пытаясь понять, как мне покинуть офис Гарзы без полицейского эскорта и пули в теле. В этот момент они представлялись мне довольно скудными. Тогда я решил смутить его откровенностью.

— Дэн хотел нанять меня, — сказал я. — Сегодня утром мы говорили о Лилиан Кембридж.

Гарза погладил усы.

— Вы всегда начинаете работу с изучения состояния дел своего босса, мистер Наварр?

— Только в тех случаях, когда у меня возникают вопросы.

Гарза откинулся на спинку кресла и положил одну ногу на край стола. Я не мог не обратить внимания на подошву его ботинка — без желобков, заостренный носок, размер… вполне возможно, десять с половиной.

— И какие же у вас возникли вопросы?

— Для начала, как вам удалось получить контракт на строительство «Центра Трэвиса» и каким образом вы умудрились выиграть подряд на строительство комплекса изящных искусств до того, как объявлен тендер. Насколько мне известно, муниципальные контракты запрещено заключать таким образом.

Гарза не ответил. Его улыбка застыла.

— И еще я задал себе вопрос, кем могли быть два исчезнувших человека с фотографии? Кто тот блондин и что обходится «Шефф констракшн» в десять тысяч долларов в месяц? Дальше я подумал: представим, что я Бо Карнау. Мои работы перестали продаваться так же хорошо, как прежде, и вдруг мне удалось кое-что узнать. Например, жених моей совладелицы по галерее задумал весьма выгодный и исключительно незаконный проект, основанный на использовании служебной информации для совершения сделок по городским контрактам. Уверен, что у меня могло бы возникнуть искушение сфотографировать жениха и его партнеров во время их встречи. А потом шантажировать.

Гарза поставил рукоять серебряного пистолета на стол. В свете, падающем от монитора компьютера, он выглядел голубым и почти прозрачным, словно водяной пистолет.

— Это все, мистер Наварр?

— Осталось только одно. Какой у вас размер обуви, мистер Гарза?

Я улыбался. Гарза улыбался. Не спуская с меня глаз, он вставил мой диск в компьютер.

— Одиннадцать, широкий, мистер Наварр. А что до всего остального, если вас интересуют деловые вопросы, вам следует поговорить с мистером Шеффом.

— С которым? С тем, что находится в коматозном состоянии, или с тем, что держит в своем столе бокал «Песенки с приветом»? Похоже, оба в одинаковой степени осведомлены о семейном бизнесе.

Гарза покачал головой, судя по всему, я его разочаровал. Он показал мне ладонь, в которой не было пистолета.

— Вы это видите?

— Пальцы, я насчитал пять, — ответил я.

Он улыбнулся.

— Мозоли, мистер Наварр. То, что редко увидишь в наши дни. «Синий воротничок»,[83] который живет достойно, — это вымирающий вид, динозавр. — Он постучал по семейной фотографии дулом пистолета. — Я работаю на строительстве с пятнадцати лет, не получил формального образования, но умудряюсь неплохо содержать семью. Я уважаю своих нанимателей за то, что они дали мне такую возможность. И не собираюсь терпеть в своем кабинете в три часа ночи белых засранцев, закончивших привилегированную школу, которые пытаются все испортить.

Гарза продолжал улыбаться, но костяшки пальцев, сжимающих пистолет, побелели. С точки зрения закона мы оба знали, что он имеет право прямо сейчас пристрелить меня за преступное вторжение, и единственным осложнением, с которым он столкнется, будет чистка лежащего на полу ковра. Между тем «Паук Джон» вновь забросил свои сети, и зазвучала мелодия «Havana Daydreamin’».

— А теперь давай-ка посмотрим, что тут у нас, — сказал Гарза. — Перед тем как я сотру эту программу и решу, стоит ли стереть тебя.

В этот момент я увидел автомобиль. Когда он подъехал настолько, что его фары осветили окно за спиной Гарзы, тот бросил короткий взгляд через плечо и нахмурился, пытаясь понять, кем может быть столь ранний посетитель. Но я его тревожил заметно больше, и он снова повернулся к монитору. Я видел только фары, которые очень быстро приближались.

«Посмотрим, что произойдет, когда он свернет к воротам», — подумал я.

Очень глупо, Наварр. Машина не свернула к воротам. Я стоял, застыв на месте, и смотрел, как автомобиль легко пробивает ограду, проносится мимо моей подружки коровы, через клумбу с петуниями, и устремляется по мою душу.

Как мне кажется, я покатился в сторону двери еще до того, как взорвалось окно. Когда я открыл глаза, несколько столетий спустя, оказалось, что я застрял между стеной и перевернутым столом Гарзы. Всего лишь четыре дюйма отделяли меня от превращения в человеческую лепешку. Затылок горел от соприкосновения с ковром. Где-то рядом стонал Терри Гарза. Его сапог одиннадцатого размера упирался мне в лицо.

Я лежал на полу и видел лишь изуродованный передок машины, которая едва нас не прикончила — в нескольких местах из радиатора поднимался дым, торчал синий металл и перепутанные хромированные зубы, словно машина решила сожрать письменный стол Гарзы. Я чувствовал запах бензина. Наконец, я лениво посмотрел вверх и увидел три маленькие дырочки. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять: две из них — ноздри охранника. Третья принадлежала стволу его пистолета.

— Боже мой, — сказал Тимоти С, который навел на меня пистолет, но смотрел на машину. — Господи, будь я проклят.

Я попытался сесть, чтобы понять, куда он смотрит, но оказалось, что это не самая лучшая идея.

— Не вздумай даже срать, будь оно все проклято, — сказал Тимоти С.

Его голос так сильно дрожал, что не вызывало сомнений — он близок к истерике и почти готов выстрелить мне в лицо.

Я опустился на пол и подтолкнул сапог Гарзы. Гарза снова застонал.

Ноздри Тимоти С. продолжали трепетать. Его лицо и даже глаза пожелтели.

— Боже мой, — повторил он.

А потом его вырвало.

— Водитель мертв? — спросил я.

Охранник посмотрел на меня и попытался засмеяться.

— Да, можно и так сказать, урод.

Я очень медленно поднял руки.

— Послушай, мне нужно встать. Ты ведь чувствуешь запах бензина?

Тимоти С. молча смотрел на меня, продолжая держать на прицеле.

«Ладно», — подумал я.

И начал медленно подниматься, так, чтобы он видел мои руки. Затем я с трудом выбрался из-за письменного стола, изогнутого, точно вопросительный знак. Гарза продолжал стонать, лежа под грудой книг и вырванных с корнем растений.

Я оглядел место, где прежде находилась стена кабинета. И увидел старый темно-синий «Тандерберд» со складным верхом — во всяком случае, он был им до того, как пробил стену. Капот походил на контурную карту Скалистых гор, ветровое стекло разлетелось вдребезги. Кто-то зафиксировал рулевое колесо и прижал к полу педаль газа куском гранита. «Тандерберд» наверняка прошил бы здание насквозь, если бы не потерял переднюю ось, когда преодолевал фундамент.

Место водителя было занято.

Мои кишки начали растворяться и стекать вниз, в ботинки. Я сумел разглядеть орла, убивающего змею, на предплечье Эдди Мораги. Эдди был в той же хлопковой рубашке, как в тот вечер, когда он напал на меня возле «Хунг-Фонга». Вот только узнать его теперь было трудновато. Ничего удивительного — его лишили обоих глаз двумя выстрелами в упор.

Я не очень твердо помню, что происходило дальше. Очевидно, когда прибыла полиция, мы с охранником сидели среди осколков стекла, смотрели в пространство и беседовали, как старые друзья, о живых и мертвых. Гарза, в роли хора, стонал в углу. Я не обращал внимания на вопросы, которые задавал мне детектив Шеффер. Даже появление Джея Риваса не произвело на меня впечатления. Он затащил меня в комнату и влепил пощечину. Я в ответ лишь плюнул кровью и зубом, но продолжал видеть яркий свет приближающихся фар и обдумывал все существенные события, которые со мной произошли.