Счет по-венециански - Леон Донна

— А как обстояли дела у него в конторе? В каких он был отношениях с персоналом? Спокойных? Дружеских?

Она сложила руки на коленях, поглядела на них и проговорила:

— Думаю, что именно в таких. Во всяком случае, он никогда не упоминал ни о каких трениях с кем-либо из своих сотрудников, ни с одним из них. Если бы подобные проблемы существовали, уверена, он бы со мной поделился.

— Правда ли, что фирма принадлежала целиком и полностью вашему мужу, а все адвокаты были просто служащими на окладе?

— Что, простите? — Она бросила на него недоуменный взгляд. — Боюсь, я не поняла вашего вопроса.

— Участвовали ли другие адвокаты в прибыли от юридической практики вашего мужа, или все они работали за жалованье?

Она оторвала взгляд от своих рук и посмотрела на Брунетти:

— Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос. Мне почти ничего не известно о бизнесе Карло. Вам следует поговорить об этом с его бухгалтером.

— Как его имя?

— Это Убальдо.

— Ваш брат?

— Да.

— Ясно. — Помолчав, он продолжил: — Синьора, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов о вашей личной жизни.

— Нашей личной жизни? — переспросила она, будто речь шла о чем-то совершенно ей незнакомом. Он промолчал. Тогда она кивнула, давая понять, что готова слушать.

— Скажите, пожалуйста, сколько лет вы и ваш муж состояли в браке?

— Девятнадцать лет.

— Сколько у вас детей, синьора?

— Двое. Клаудио семнадцать, а Франческе пятнадцать.

— Они ходят в школу в Венеции?

Она взглянула на него как-то особенно внимательно и спросила:

— Почему вас это интересует?

— Моей дочке, Кьяре, четырнадцать, вот я и подумал, что они могут быть знакомы. — Сказав это, он улыбнулся, всем своим видом давая понять, что это был вопрос совершенно безобидный.

— Клаудио учится в Швейцарии, а Франческа живет и учится здесь, с нами. — Она осеклась, потерла переносицу: — То есть со мной.

— Как вы считаете, синьора, ваш брак был счастливым?

— Да, — ответила она мгновенно. Сам Брунетти, задай ему кто-нибудь подобный вопрос, ответил бы точно так же, но не столь поспешно. А вот синьора Тревизан сказала «да», не задумываясь.

— А скажите, были ли у вашего мужа какие-нибудь особенно близкие друзья или партнеры по бизнесу?

Услышав этот вопрос, она подняла на него глаза, но тут же снова опустила и продолжала разглядывать собственные руки.

— Наши самые близкие друзья — семейство Ногарес, Мирто и Грациела. Он архитектор, живет на Кампо-Сант-Анджело. Они с Грациелой крестные Франчески. О партнерах мужа по бизнесу мне ничего не известно: спросите лучше Убальдо.

— А кого-нибудь еще из друзей семьи назовете?

— Зачем вам все это? — спросила она уже с некоторым раздражением.

— Хочу побольше узнать о вашем муже, синьора.

— Но зачем? — воскликнула она, казалось, помимо своей воли.

— Пока я не пойму, что за человек был ваш муж, я не смогу уяснить, почему все это случилось.

— Уяснить, почему его хотели ограбить? — В ее вопросе послышались едва заметные нотки сарказма.

— Не ограбить, синьора. Кто-то задумал убить вашего мужа, и сделал это.

— Зачем кому-то убивать Карло? Этого не может быть! — произнесла синьора Тревизан убежденно. Эту песню Брунетти слышал столько раз, что не счел нужным отвечать.

Тут синьора Тревизан неожиданно встала.

— У вас есть еще вопросы? Если нет, прошу простить, но мне хотелось бы побыть с дочерью.

Брунетти поднялся и протянул хозяйке руку.

— Синьора, позвольте еще раз поблагодарить вас за этот разговор. Я понимаю, как тяжела для вас и вашей семьи боль утраты. Остается только надеяться, что вам хватит мужества через это пройти.

Он говорил и сам чувствовал, как сухо и банально звучат его слова. Хотя откуда было взяться другим словам в доме, где горя совсем не чувствуется?

— Спасибо, комиссар, — сказала она, торопливо пожала протянутую руку и направилась к выходу. Она придержала перед ним дверь, и по коридору они направились к выходу. Никто из других членов семьи им не встретился.

Брунетти кивком попрощался с вдовой и вышел, дверь за ним тихонько закрылась. Спускаясь по лестнице, он размышлял о том, как это странно: прожить бок о бок с человеком почти двадцать лет — и ничего не знать о его делах и связях. И это при том, что ее брат работал у мужа бухгалтером. О чем же они тогда за семейным столом беседовали, о футболе, что ли? И Брунетти подумал еще, что все, кого он знал, ненавидели адвокатов. Сам он тоже ненавидел адвокатов. Можно ли в таком случае поверить, что у адвоката, да еще столь известного и процветающего, как Карло Тревизан, не было врагов? Надо, пожалуй, обсудить это завтра с Лотто, может, он окажется более разговорчивым, чем его сестра.