Призрак музыки - Маринина Александра Борисовна

Георгий аккуратно сложил листок пополам и спрятал в нагрудный карман рубашки.

– Куда? – недовольным голосом спросил он.

– Домой. Еще на рынок нужно зайти. Я завтра с утра поеду к сыну в лагерь, хочу отвезти ему фрукты и сладости.

– Когда ты вернешься?

– Завтра вечером. Я буду тебе нужна?

Георгий взял ее за руку, погладил пальцы, поднес к губам.

– Я тебя измучил, да, Оленька? Взвалил на тебя свои проблемы, как будто у тебя собственных забот мало… Ты плохо выглядишь, глаза усталые.

В первое мгновение ей показалось, что сейчас все вернется, все опять станет как прежде, когда они были пылкими и нежными любовниками. Но уже в следующую секунду Ольга отчетливо осознала, что ей это больше не нужно. Она больше не верит Георгию. И хотя он так и не признался ей открыто, что убил жену, все равно она ему не верит. Конечно, она ему нужна, кто же, кроме нее, будет заниматься поиском адвоката и попытками вытащить его из уголовного дела. Поэтому, как только он почувствовал, что Ольга отдаляется от него, он тут же пустил в ход ласку и обаяние. «Он меня никогда не отпустит, – вдруг с ужасом подумала она. – Он так и будет держать меня на привязи и помыкать мной. Он прав, я позволяю обращаться с собой как с половой тряпкой. Я и ему это позволяю. Но его это, кажется, вполне устраивает, это дает ему возможность держать меня в узде и заставлять верно служить».

– Да, Георгий, ты меня измучил. Скажу тебе больше: ты мне надоел своими претензиями и своими требованиями. Ради того, чтобы помочь тебе, я пошла даже на то, чтобы признаться во всем мужу, и теперь мое семейное будущее выглядит непонятным и неустойчивым. Чего тебе еще от меня надо? Я нашла тебе адвоката. Пусть он оказался не таким, как тебе хотелось бы, но какого смогла – такого и нашла. И даже нашла деньги, чтобы заплатить ему. Все, милый, больше я ничего не могу для тебя сделать. Дальше давай сам.

Она встала, собираясь уходить. Георгий тоже поднялся, резко отодвинув стул. Металлическая ножка стула проскрежетала по асфальту так громко, что люди за соседними столиками обернулись и стали их разглядывать.

– Ты хочешь сказать, что ты такая же, как этот адвокатишка? Ты тоже бросаешь меня в трудный момент? Очень красиво, – зло проговорил Георгий.

– Я не бросаю тебя, – Ольга старалась говорить тише, чтобы окружающие ее не слышали, – я только хочу, чтобы ты сам тоже что-нибудь сделал для своего спасения, а не перекладывал все на меня. Не я впутала тебя в историю с убийством, так почему я одна должна заниматься твоим освобождением? Только не надо мне рассказывать, что ты сделал это ради нашего будущего.

– Ах вот как ты заговорила…

На лице Георгия было написано неподдельное изумление. Ольга понимала, что такого он от нее, конечно, не ожидал. Она всегда была в его глазах покорной овцой, готовой бежать за ним по первому зову. И теперь ее слова можно было расценить как бунт на корабле. Бунт, которому нет оправдания. И который должен быть безжалостно подавлен. Выходить из подчинения у командира не позволено никому.

Георгий схватил ее за руку, притянул к себе и прошептал в самое ухо:

– Не будем ссориться на людях. Я сейчас уйду, а ты подумай над своими словами и над тем, как сильно ты меня обидела. Я верил тебе, а ты оказалась трусихой и предательницей. Завтра, когда вернешься от сына, позвони мне, и мы поговорим о том, как будем строить наши отношения дальше.

Он оттолкнул ее и быстрыми шагами направился по бульвару в сторону метро. Ольга снова села за стол, испытывая мучительный стыд. Сцена разыгралась на глазах у десятка людей, которые с любопытством наблюдали за ними, и уходить вслед за Георгием означало бы поставить себя в положение догоняющей. Остаться стоять? Тоже глупо. Стоишь на всеобщем обозрении, как идиотка, и не знаешь, куда глаза девать. Она решила посидеть минут десять и спокойно подумать. Что ж, неизвестно, какой Георгий Дударев стратег, а тактиком он оказался блестящим. Поняв, что Ольга сейчас уйдет, оставив его одного, он мгновенно сориентировался и переиграл всю мизансцену таким образом, чтобы уйти первым. Это он от нее ушел, а не наоборот. Это он первым по собственной инициативе прекратил разговор, а не Ольга. Иными словами, Георгий дал ей понять, что полностью контролирует ситуацию и так будет всегда. Так что пусть Ольга Васильевна не дергается и не считает себя свободной от обязательств. Свободной она станет только тогда, когда Георгий ей разрешит. И ни минутой раньше.

«И что я за дура такая? – думала Ольга, затягиваясь сигаретой и удивляясь тому, что смотрит на себя как будто со стороны и оценивает как постороннего человека. – Почему мне всегда легче сказать „да“ и делать что-то против желания, чем сказать „нет“? Я сделала робкую попытку оказать сопротивление и тут же была посрамлена. С этим надо что-то делать, так дальше продолжаться не может».

Она загасила сигарету и решительно поднялась. На нее больше не смотрели, скандал миновал, и она уже не была интересна окружающим.

– Все, хватит, – твердо заявил следователь Гмыря. – Наш Дударев уже перегулял на свободе, пора и честь знать. От его хождений по городу все равно никакого толку, пусть возвращается в камеру. Завтра с утра проведу опознание, и, если ваша старушонка его опознает как человека, который трижды приходил к Вяткину, я его задержу. Зарубин, отвезешь ему повестку сам и отдашь в собственные руки, пусть только попробует не явиться, тогда я его без всякого опознания в клетку упрячу.

– Хорошо, Борис Витальевич, – ответил Сергей. – На который час свидетельницу приглашать?

– На одиннадцать. Дударева вызову на десять, часок его помурыжу, поспрашиваю о всяких мелочах, потом проведем опознание. Вопросы есть?

– Есть идея, – подала голос Настя, до сих пор сидевшая молча.

– Говори, – потребовал следователь.

– Я все думаю, а может быть, убить хотели все-таки Дударева, а не его жену? – медленно сказала она, словно с удивлением прислушиваясь к собственным словам.

Эта мысль не давала ей покоя последние несколько часов, хотя казалась абсолютно бредовой. Кому он нужен, этот Дударев? Бизнесом не занимается, в сложных финансовых делах не участвует. Однако он прошел Чечню и, по отзывам сослуживцев, воевал там весьма успешно. А история знает много случаев, когда удачливым в боях офицерам противник выносил смертный приговор, подлежащий исполнению в любых условиях, даже на чужой территории и в мирное время.

Она постаралась изложить свои соображения как можно короче. Гмыря укоризненно покачал головой и погрузился в размышления.

– И как ты собираешься эту версию проверять? – наконец спросил он. – Только не забудь, пожалуйста, что к твоей идее должен быть привязан факт знакомства Дударева с Вяткиным и присутствие Вяткина на месте убийства.

– Это еще не точно установлено, – возразила Настя.

– Да перестань ты, – поморщился Борис Витальевич, – о чем тут говорить, завтра свидетель его опознает, и будет тебе все точно.

– А вдруг не опознает?

– Ну что ты, – вмешался Зарубин, – как это она его не опознает? Она же дала точный словесный портрет Дударева.

– Хорошо, допустим, – согласилась Настя. – А что, если Вяткину было поручено убить Дударева, но сценарий разыгрывался через этап их личного знакомства? Их познакомили, у них возникли якобы общие интересы, Дударев несколько раз приходил к Вяткину в гости. Могло такое быть?

– Теоретически могло, – согласно кивнул Гмыря. – Но не практически. Потому что если Вяткин должен был убить Дударева, а не его жену, так он его и убил бы. При чем тут несчастная Елена? Не вяжется у тебя, Каменская.

– Не вяжется, – со вздохом повторила Настя. – Не вяжется. Но я еще подумаю.

После работы она заехала в больницу к Денису. Прежде чем идти в палату, Настя решила поговорить с врачом.

– Хорошо, что вы зашли, – сказала полная немолодая женщина-врач. – Я хотела поговорить с матерью мальчика, она была здесь один раз, но мне почти сразу стало понятно, что это бесполезно. Правда, каждый день приезжают родители его товарища, но их больше интересует чисто медицинский аспект, лекарства, которые нужно достать, специалисты, которых нужно привезти к Денису.

– Что-то случилось? – испугалась Настя. – Осложнения?

– И да и нет. Вы присядьте, – сказала врач, указывая на стул, – это долгий разговор. Понимаете, мы со своей стороны делаем все, чтобы Денис поправлялся, но ни один врач не может вылечить больного без помощи самого больного. Больной должен хотеть выздороветь, только тогда лечение может быть успешным. А если он выздоравливать не хочет, то все усилия медиков идут насмарку. Это известно каждому врачу. Денис Баженов – мальчик очень здоровый, я имею в виду здоровое сердце и хорошую физическую форму. У него нет хронических заболеваний, и, по идее, он должен поправляться быстро. А этого не происходит. Его привезли с криминальной травмой, и, может быть, вы, как работник милиции, знаете, в чем тут дело. У меня были свои подозрения, но вам лучше знать.