Приговоренные - Троицкий Андрей

Передвигаясь на карачках, дополз до штабеля досок и выглянул из укрытия. Два мента вышли из-за кустов на открытое пространство, и Власов выстрелил, не целясь. Он знал, с такого расстояния не промахнется. Один мент выронил оружие, схватился за плечо, согнулся и пропал за бочками. Второй, спасаясь от пуль, дал задний ход. Добежав до кустов, остановился и упал носом в грязь. Уже лежа, дважды выстрелил в сторону Власова. Пули попали в бочку с краской, стоявшую рядом, проделав в ней внушительные дырки. Маслянистая жидкость потекла на землю.

Власов занимал неплохую позицию: сверху за штабелями досок и утеплителем его не видно. Зато он увидел, как из-за угла дома вынырнули два мента в штатском. Наверное, эти сволочи подтянули силы, стараются взять его в кольцо. Обложить со всех сторон и…

Не теряя времени, Власов достал из кармана коробок спичек, зажег одну, затем подпалил серные головки остальных спичек. Когда они вспыхнули, опустил горящий коробок в лужу краски.

– Бросай оружие! – крикнул кто-то из ментов. – Выходи с поднятыми лапами!

– Погоди, – отозвался Власов, – я сначала подумаю, а потом… Потом все остальное.

По краске пробежало голубое пламя, еще совсем слабое. Но вот краска вспенилась, выпустив черный едкий дым, и пламя мгновенно перекинулось на бочку. Дым стелился по земле, а огонь уже подбирался к штабелю досок. Власов подумал, что сейчас смеркается, видимость так себе, авось за дымовой завесой ему удастся прорваться к складам. Он поднялся и, пригибаясь, доковылял до старого тополя. Упал возле него на кучу песка и почувствовал, как на глаза навернулись слезы отчаяния.

– Власов, брось ствол! – крикнули со стороны дома. – Подними руки и медленно выходи. Последний раз по-хорошему прошу. – Девяткин успел спуститься вниз, занять безопасную позицию. – Иначе…

– И я тебе по-хорошему отвечаю: пошел к черту!

И тут Власов вспомнил о листке, лежавшем в кармане штанов. У него было много возможностей избавиться от проклятой бумажки, но он о ней совершенно забыл. Скомкав листок, он поспешно засунул его в рот и попытался пальцем протолкнуть в пересохшее горло. Стрельба не утихала. Еще одна пуля попала в ногу, выше колена, задев бедренную артерию. Власов смотрел на раненую ногу и думал, что совсем скоро изойдет кровью. Жить осталось совсем немного, минуты три-четыре…

Палыч вел своих пленников в неизвестность. Он не знал этой заброшенной деревни, не знал расположения домов и хозяйственных построек, но хорошо знал Сотника. Тот приказал увести ветеринара и Джейн подальше, по возможности найти надежное место, где можно отсидеться до утра. Если начнется стрельба, убежище не покидать. Самостоятельно не предпринимать никаких действий. Дожидаться, когда Сотник сам их найдет. Если к утру он не появится, значит, все, уже никогда не придет. В этом случае его не надо искать. Что делать дальше, должен решить сам Палыч.

Он медленно брел впереди, пробираясь сквозь лабиринт полуразвалившихся заборов и домов. Ему не хотелось говорить, что он потерял все ориентиры, заблудился в этих чертовых ходах и теперь не знает, как выйти к основанию горы, под которой стоит поселок, и где притаились враги.

Кстати, там же, внизу, лежат и деньги Сотника и Палыча. За эти деньги надо побороться. Смерть не слишком пугала, потому что свою жизнь Палыч ценил невысоко. Лагерный срок, побег, новый срок… Жизнь пролетела, как скорый поезд мимо полустанка. Палыч на тот поезд не успел…

Он объявил перекур, встал, прислонившись к стене дома. Джейн, не любившая табачный дым, села поодаль, подняла взгляд к небу, увидела яркий месяц и крупные звезды, горящие в вышине, и вдруг вздрогнула. Где-то неподалеку ударил одиночный винтовочный выстрел. Следом другой. Она услышала, как Палыч сказал:

– Э-э-э… Это Сотник шу-шу… шурует. Во дает!

Потом начался треск автоматных очередей. Прокатилось эхо близкого взрыва, затем еще одного, и еще. Палыч загрустил. Снова стали слышны автоматные очереди, за ними три новых взрыва. А дальше – тишина. Палыч вытянул шею, выставил вперед правое ухо и надолго застыл в этой позе, надеясь снова услышать винтовочный выстрел, но в поселке было тихо.

– Слышь, некого ждать, – прошептал Дима. – Надо уходить. Они поднимут всех бойцов. Прочешут деревню.

– Си-си… Сиди, – потребовал Палыч.

Выждав еще минут десять, он утешил себя мыслью, что мертвым Сотника не видел, значит, не потерян шанс увидеть его живым. Секунду подумал, выбирая направление, и вошел в узкий ход между двумя стенами, по-прежнему держа в левой руке пистолет, а в правой фонарик. Узкий ход протянулся метров на десять. Возможно, там кончаются постройки и начинается подножие горы.